За окном чвыркали и свистели птицы. Солнце, показавшись над горизонтом, ласкало остров. Утро и само Сашино пробуждение, было лёгким и приятным. Откинув одеялоона поднялась с дивана, на котором устроилась вечером спать в комнате Галины. Большой, из старой и уже сильно потёртой кожи диван был неудобен для долгого отдыха, но всё же девочка чувствовала себя хорошо. Холод вчерашнего дня отступил оставив место свежести и покою. Саша спустилась вниз и позавтракала предварительно растопив печь. Помня о вчерашнем она не хотела терять время. Что-то надо было делать. Плана у неё не было, но для начала она решила обойти остров.
Конь стоял у крыльца и весело фыркнув увязался за девочкой.
– Ты пойдёшь со мной? Хорошо. – И только она успела подумать, как Пегас подошёл к большому камню и остановился встав боком к нему.
– Ух ты! Умничка. Прямо мысли мои читаешь. – Саша, взобравшись на камень, перелезла на хребет коня и ухватилась за гриву. – Я готова, поехали.
Конь неторопливо спустился с горы по долгой извилистой дороге и побрёл вдоль подножия огибая её. Маяк остался позади. Пройдя по-нижнему плато вдоль горы, конь, повинуясь дороге стал подниматься на холм с раскинувшемся на нём глубоким озером, и оно, тоже, как и маяк, стало уходить назад. Берег, что виднелся вдали плоской низины, сменился пролеском, а потом и лесом сплошь из берёз. Справа, впереди было видно поле огороженное старой, наполовину развалившейся изгородью. Слева поднимался взгорок с редкими берёзами. Дорога поворачивала и поворачивала, плавно взбираясь в гору. Поворот за поворотом. Здесь не было ничего сложного, нельзя было заблудиться. Если идёшь всегда вправо, то огибаешь гору по часовой стрелке, ну а если влево, то против часовой. Сделав очередной поворот направо, повинуясь воле старой разбитой дороги, Саша пфыркнула и потянула гриву коня на себя.
– Ну, стой же, красавчик! Стой, говорю тебе! Смотри. Что там? – Она показала рукой в сторону берёзовой рощи раскинувшейся за озером, сквозь деревья виднелся дом, будучи здесь, на Сашиной памяти, никогда не стоявший, и от того, непонятно откуда взявшийся. – Нам надо туда. Ты меня понял?
Пегас понял хозяйку и побрёл в сторону загадочного дома.
Дом, как и со стороны, вблизи был небольшим, крепко собранным из массивных тёсаных брёвен, и к тому же брёвна были не пилены, а рублены топором отчего их концы походили на карандашные, ну, только что не такими острыми. Крыша, как смогла разглядеть девочка, укрывалась черепицей кирпичного цвета. Окон, на той стороне, что они подъехали, было два. Большие, с массивными ставнями, открытыми, и как показалось Саше, дружелюбными. Небольшое, но высокое крыльцо было подстать крепкости самому дому. И только сейчас, разглядывая этот удивительный дом вблизи, Саша увидела дым вьющийся из трубы.
– Странно. Только что я его не видела. Или его не было? Просто не заметила наверно. Пегас, а ты чего скажешь? Ты видел дым? Я не наблюдательная. – Она вздохнула и стала кряхтя слезать на землю. Конь исправно стоял на месте и явно не собирался никуда идти.
«Здесь точно кто-то есть,» – подумала Саша и пошла вперёд.
Дверь неожиданно легко отворилась и девочка вошла в небольшой светлый предбанник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Я сошла с ума! Мне нестрашно. Но это же удивительно. Мне должно быть страшно. А вдруг здесь опасно? Что если меня здесь ждут и хотят разделаться со мной? Мне нельзя сюда, но я иду, и ничего не могу с собой поделать. Как бы не попасть в какую-нибудь историю». – Саша спорила с собой, успокаивала, пугала сама себя, но шла. Открыв вторую дверь она оказалась, то ли в комнате, то ли на кухне, сразу нельзя было понять, но точно здесь было чисто и светло, а ещё тепло, и пахло печкой, и запах был знаком и приятен. Стоя посреди этого помещения она решила получше осмотреться. Дело в том, что что-то тревожило девочку. Где-то, на самом краю сознания маячили смутные очертания чего-то. Мысль или ощущение или что-то ещё, не давали ей покоя, и она понимала – стоит только попробовать приблизиться к этому чему-то, попробовать подобрать, схватить, как это что-то сорвётся вниз и исчезнет навсегда. И девочка подумала о непозволительности такой роскоши. Нет. Она не может себе позволить так легкомысленно транжирить такое важное и нужное ей чувство. А потому стоило осмотреться и понять что же здесь происходит. Справа и слева от входа в залу её украшали и делали светлой большие высокие окна по одному с каждой стороны. Справа под окном стоял большой диван, довольно старый, но, похоже, ещё крепкий. Рядом с диваном, прислонившись к дальней стене стоял сервант и ничего примечательного из себя не представлял. Слева, ближе к девочке, и обращённой к ней задом своих массивных тумб, царствовал огромный письменный стол. Он казался и вовсе старым, и даже – старым из старых. Между столом и стеной стояло уж очень древнее кресло с деревянными подлокотниками и высоченной спинкой. У противоположной от входа стены, чуть слева, кроме двери, закрытой, и пока ещё не известно куда ведущей, стояли два стула на одном из которых сидел большой чёрный кот смотрящий на Сашу огромными, широко раскрытыми глазами. Чуть правее стульев, напротив девочки стоял комод, на крышке которого лежала раскрытая книга. Над комодом висело зеркало, в отражении которого странница видела себя стоящую с широко расставленными ногами и с удивлением рассматривающую удивительное, нежданно как появившееся, ей неизвестное до сего, жилище. В стене, у которой стояло кресло письменного стола, виднелся проход в другое помещение. Оно оказалось кухней, небольшой, но опрятной. Кухонная печь была растоплена. На полках шкафчика, висящего на стене, стояли пакеты с крупами и банки с консервами, В доме явно жили и хорошо подготовились к длительному пребыванию на острове. У окна, такого же большого как окна в комнате, стоял обеденный стол, вероятно, рассчитанный на несколько человек. На печке закипал чайник, о чём давал знать ещё пока слабым посвистыванием, грозящим превратиться в громкий настойчивый и совсем неприятный свист. Зная об этом, Саша поспешила отставить чайник в сторону, и он удовлетворённо умолк. Здесь же стояла накрытая крышкой кастрюля и сковорода с картошкой. Вернувшись в залу, девочка села на диван и уставилась на закрытую дверь. А чувство голода настойчиво возвращало её на кухню, к закипевшему чайнику и готовящемуся, пока ещё неизвестно кем, обеду.
Что-то тревожило её. Сбивало все иные мысли и намерения. Туманное, или столь далёкое, что чуть угадывалось за пеленой расстояния. И не давало покоя. На самом кончике языка, пощипывало, мерцало чувство упущенного.
«Нет. Я должна. Должна пронзить туман времени, и разглядеть то далёкое, что тревожит меня,» – девочка встала с дивана, и, не отдавая отчёта в своих действиях, подошла к двери и открыла её. Задник кухонной печи, кровать, кровать кем-то занята, ну да и бог с ним, мало ли кто устал и лёг поспать, не её это дело. Дальше, в углу, у окна, висит корзинка на двух верёвках свисающих с потолка. Под окном стол. По правую сторону стоят разномастные сундуки.