— Эста, я так рада снова видеть тебя!
Назефри подлетела к сестре и крепко обняла ее за плечи.
— Как дядя?
— Пока хорошо. Его прооперировали, сейчас ждут, как организм воспримет искусственное сердце.
— Стефан выходил на связь?
— Да. Он только сказал, что события развивались так, как Урджин и предсказывал. Комиссия сначала полетит к нам, а только потом на Навернию.
— Когда их ждать?
— На следующей неделе.
— Что-нибудь еще он говорил?
— Только то, что они с Урджином, Камилли и Сафелией вылетели сразу после заседания Совета.
— Значит, они прилетят через два дня. Хорошо, что ты узнала о кораблях?
— Ничего нового, Эста. Боюсь, что это дело такое же темное, как и ситуация с нашими судами на Навернии.
— Это мы еще посмотрим.
— Эста, мы подготовили для тебя твой домик за резиденцией.
— Спасибо. Сначала я навещу дядю. Встретимся через два часа на озере на нашем месте.
— К чему такая секретность?
— Ты единственная, кому я могу доверять. Остальное потом.
— Что бы там ни было, я очень рада тебя видеть.
Назефри проводила Эсту к дяде.
Науб выглядел немного бледным, а в остальном: вряд ли бы кто-то поверил, что три дня назад он перенес операцию на сердце.
— Привет, дорогая. Напугал я вас со Стэфаном?
— Привет, дядя. "Напугал" — это мягко сказано.
Эста присела на стул у его кровати и подала знак рукой, чтобы все покинули комнату. Она чувствовала, насколько он слаб, однако время ее было ограничено.
— Что-то случилось, Эста? Ты выглядишь такой замученной.
— Дядя, ответь мне, только честно, ты знал, что я полукровка?
Сердце Науба на миг замерло.
— Что ты такое говоришь?
— Дядя, либо ты сейчас рассказываешь мне все, что знаешь, либо я сделаю генетический тест, после чего ты меня никогда не увидишь.
Науб откинулся на подушки и закрыл глаза.
— Как ты узнала?
— Я видела потоки энергий. Мой поток зеленый, я в этом уверена.
— Проклятый зеленый навернийский цвет, как бельмо на глазу у Вселенной.
— Значит, я действительно полукровка?
— Ты сама должна решить, кто ты.
— Достаточно того, что я не Наследница.
— По крови нет, но мы вырастили тебя как дочь. В любом случае, императором станет Стефан, поэтому все остальное не имеет значения.
— Доннарийцы знают об этом?
— Нет.
— А Стефан?
— Нет. В курсе были только твои родители, тетя, я, Зафир и учитель.
— Как мило, дядя. Выходит, все это время вы все мне лгали?
— Не только тебе, Эста. Мы обманули всю Вселенную.
— Тогда мой брак с Урджином не может считаться законным.
— Это почему же?
— Наследник не должен жениться на женщине без знатного происхождения, дядя.
— С каких это пор?
— С тех самых. Родословная всегда была единственным священным догматом в любой имперской семье. Знай доннарийцы, что я не кровная наследница, они никогда бы не согласились на этот брак. И никакой Совет Всевидящих бы их не убедил.
— Ошибаешься, Фуиджи не стал бы перечить.
— Я не могу настолько оскорбить своего мужа, дядя. Есть еще кое-что, что меня беспокоит. Зафир показал мне воспоминание о тете Лили. Она что-то говорила про скрытые возможности нареченного.
— Твоя тетя всегда предсказывала будущее. Тебе виднее, какими способностями обладает твой муж.
— Расскажи, кто я, кто мои родители и почему меня вырастила императорская семья?
— Ты знаешь, что твои приемные отец и мать активно взаимодействовали с повстанческими организациями на Навернии во время второй межпланетарной войны. Твоя мать была уже на восьмом месяце беременности, когда мы получили послание от Совета Всевидящих. Там сообщалось о плане ликвидации одного из лагерей повстанцев. Среди людей, которые жили там, были старые друзья твоих родителей. Я не знаю ни их имен, ничего, кроме того, что отец твой был навернийцем, а мать — олманкой. К сожалению, наша группа прибыла слишком поздно. Твой отец погиб, а ранения беременной матери были смертельными. В предсмертных муках она умоляла только об одном: спасти ее не родившегося ребенка. Твоя мама не пережила кесарево сечение, но ты, появившаяся на месяц раньше срока, была вполне здоровым ребенком. Когда тебя привезли в резиденцию, и твоя приемная мать узнала, что произошло, от нервного перенапряжения у нее начались роды. Вы со Стэфаном действительно родились в один день. На следующее утро мы получили новое сообщение от Всевидящих. В нем значился приказ о том, что мы должны назвать тебя Эстой и вырастить как младшую наследницу Олманской Империи. В качестве благодарности за столь великий жест доброй воли по отношению к Совету, они гарантировали заключение мира с Навернией в течение одной недели. Ты сама понимаешь, что в данной ситуации твоим родителям было не из чего выбирать. Через неделю Наверния подписала мирный договор.
— А как вы собирались скрыть цвет моего потока?
— Мы никогда его не скрывали.
— И что же, никто не догадался, кто я?
— Дело в том, что никто из обладающих даром "лицезрения", кроме твоего учителя и Зафира, не видели тебя. До твоего замужества мы не дозволяли тебе присутствовать на общественных мероприятиях, а после ты и сама скрывала свою личность от посторонних, в том числе и от своего мужа.
— А татуировка, откуда она?
— Когда тебе исполнился год, мы получили очередное послание от Всевидящих с эскизом рисунка.
— То есть, когда спустя пятнадцать лет поступил приказ выдать меня замуж, никто не был удивлен?
— Нет. Именно тогда я предположил, что весь этот спектакль с твоим усыновлением был нужен Совету только для того, чтобы выдать тебя замуж за Наследника Доннарской Империи. Простая девушка, которая, по их мнению, связана судьбой с императорским ребенком, должна была быть как минимум образованна, воспитана, и, желательно, без пятен в родословной.
— Идеальный выход — вырастить ее как наследницу.
— Именно. Тем более, что Олманская империя — маленькая отдаленная планета. Никто во Вселенной не интересовался происходящим в нашей галактике, пока тебя не "обещали" Урджину.
— Совет остановил войну только ради того, чтобы меня усыновила имперская семья. Это о многом говорит. Какова моя роль в их спектакле?
— Если бы я только знал, Эста.
— А что ты знаешь о слиянии энергий?
— Каком слиянии?
— Когда потоки объединяются в один.
— Энергии простых людей не способны сливаться.
— Возможно, существуют исключения?
— Ты говоришь о том, что сама стала исключением?
— Нет-нет, дядя. Не беспокойся. Это всего лишь мои домыслы.