– Вы все это придумываете. – Анна встала и отступила на шаг, прижавшись спиной к двери каюты. – Вы пугаете меня! – И вдруг не смогла сдержать дрожи. Не та ли самая фигура испугала Луизу?
Серина медленно подняла глаза. Они нашли лицо Анны, но не видели ее. Их зрачки были сильно расширены, взгляд устремлен в никуда.
– Серина! – прошептала Анна. – Серина, пожалуйста!..
Серина сидела неподвижно, не отвечая. Потом вдруг, словно очнувшись, сильно потерла глаза и улыбнулась какой-то неопределенной, блуждающей улыбкой.
– Что я говорила?
– А вы не помните? – настороженно спросила Анна, не приближаясь.
Серина смотрела на флакончик, еще лежавший на ее ладони. Потом, вздрогнув, наклонила руку и позволила ему скатиться на кровать.
– Он старый, очень старый, – повторила она монотонным, безжизненным голосом, каким мог бы говорить робот.
– Вы говорили это. – Анна сглотнула. Ее глаза были прикованы к лежащему на покрывале флакончику. – А все остальное? Насчет крови?
Глаза Серины расширились.
– Насчет крови? – Мгновение она молчала, потом отвела взгляд. – О черт! – Она закрыла лицо руками. – Я не думала, что такое может случиться. Забудьте об этом, ради Бога. Я очень сожалею. Не верьте ничему из того, что я говорила, Анна. – Серина протянула было руку к флакончику, но, передумав, встала, оставив его там, где он лежал. – Иногда я грешу излишней склонностью к мелодраме. Не обращайте внимания. Меньше всего я хотела напугать вас.
– Но ведь напугали.
– Напугала? – Несколько секунд Серина смотрела прямо ей в лицо, как будто пытаясь прочесть ее мысли, потом, пожав плечами, отвела глаза. – Наверное, беседа Омара уже закончилась. Почему бы нам не сходить в бар выпить чего-нибудь? – Подойдя к кровати, она снова протянула руку к флакончику, после секундного колебания решительно взяла его, завернула в полоску алого шелка и протянула Анне. – На вашем месте я попросила бы Омара положить его в сейф. По-моему, он и правда подлинный. – Ее голос звучал по-прежнему безжизненно.
Анна нехотя взяла флакончик, подержала его в руке, размышляя, потом, наклонившись, снова засунула в чемодан.
– Потом, я попрошу его. Когда увижу… – Она открыла было рот, чтобы спросить еще что-то, но, подумав, не стала. Она взяла сумочку и открыла дверь. – Пойдемте отсюда.
Со стаканами в руке они прошли через салон, где остальные пассажиры сидели группами за низкими столиками, и вышли на палубу, под навес, где тоже стояли столики, но не было никого. Анна поежилась:
– Какой холодный ветер!
– А я ничего не имею против. Это просто чудесно действует, как прохладный душ после жаркого дня. Такое облегчение. – Серина немного подумала. – Давайте поднимемся в солярий.
Они пришли туда, где Анна уснула днем. Теперь здесь было темно. Женщины постояли, глядя вниз, на нижнюю палубу, контуры которой очерчивались цепочкой маленьких разноцветных лампочек, потом залюбовались огромными яркими звездами, сиявшими на бархатно-черном небе. Они стояли и смотрели, облокотившись о перила. Голоса и смех, долетавшие снизу, из салона, еще более подчеркивали тишинy этой роскошной ночи. Не отрывая глаз от бликов света на темной воде, Анна тихо спросила:
– Как вы это сделали?
Серина не стала притворяться, что не поняла вопроса.
– Это называется психометрия. Одна из разновидностей ясновидения, насколько я понимаю. Считывание информации с объекта. Я всегда это умела – с самого детства. Именно это и подвигло меня на изучение психических явлений. Когда речь идет о ребенке, такую способность обычно называют живостью воображения. А когда о взрослом человеке… – она помолчала, – тогда… эксцентричностью. Лунатизмом. Шизофренией. Можете сами выбрать, что вам больше по душе. – В ее голосе звучали горькие нотки. – Этим нельзя заниматься просто так, чуть-чуть. А иногда это можно использовать. – Она сделала особое ударение на слове «иногда».
Анна продолжала смотреть на воду.
– А ваш муж – что он думал об этом?
Серина грустно вздохнула.
– Он никак не мог решить, считать ли меня восхитительно эксцентричной или не совсем здоровой в медицинском смысле слова. Но, поверьте, он никогда не пытался посадить меня под замок. – Ее негромкий смех заставил Анну наконец повернуться.
Серина, отойдя от перил, села в одно из кресел и, откинувшись на его спинку, подняла лицо к звездам.
– Мы были очень счастливы, – вздохнув, продолжала она. – Я обожала его. И не давала выхода всему этому, пока он был жив. Но потом, после его смерти, – она помолчала, – потом меня как будто прорвало, я стала искать и находить таких же, как я. Стала читать. Я стала говорить. Писать. Учиться. Чарли считает меня ненормальной, но она мне в общем-то никто, и меня мало волнует, что она думает. Я начала изучать египетский мистицизм два года назад, а сейчас вот приехала сюда – приехала вместе с другими, чтобы… не знаю, как сказать… прочувствовать эти места. Чтобы потом вернуться уже одной.
Анна снова облокотилась на перила. Ее глаза были устремлены на низкий берег и темные силуэты деревьев на нем. Звезды горели так ярко, так ясно… Она снова поежилась.
– Ну, так расскажите еще о моем флакончике.
– Я правда не помню, что я тогда говорила. – Серина отпила из своего стакана. – Мне очень жаль, Анна, честное слово, я действительно не помню, иногда помню, но чаще всего я впадаю в нечто вроде транса. Так что, уж простите, придется вам самой рассказать мне, что я говорила.
– Вы говорили о ненависти, о предательстве, о крови. – Анна помолчала. – Вы описали какого-то человека. Жреца. Вы сказали, что он высокий, с пронзительными глазами… – Анна испуганно обернулась, услышав за спиной шаги.
– Это очень похоже на меня: высокий, с пронзительными глазами! – На верху лестницы появился Энди. – Девушки, что это у вас тут за тайны? Серина, дорогая, я не могу позволить тебе присваивать самую красивую женщину на этом корабле. Так нельзя. Особенно если вы тут занимаетесь обсуждением других мужчин. – Его улыбка была широка, как всегда.
Анна и Серина переглянулись.
– Мы присоединимся к вам через минуту, Энди, – ответила Серина, не делая ни малейшей попытки подняться. – Давай-ка проваливай, будь хорошим мальчиком.
Анна не сказала ничего, а просто постаралась скрыть улыбку, наблюдая его секундное смущение. Потом Энди пожал плечами.
– О'кей, только не стреляйте! – Он шутливо поднял руки, словно сдаваясь. – Когда мужчин прогоняют, ясно, о чем идет речь… Там, на стойке, будет кое-что для вас, если захотите.
Он небрежно помахал рукой и стал спускаться по лестнице. Когда его голова исчезла из виду, обе женщины некоторое время молчали, потом Серина начала говорить.