в противоположной стороне двора.
– Заведите его вон туда. Да быстрее же, а то нам самим отсюда не выбраться!
Двое других подхватили Акимова под руки и поволокли в сторону сарая. Костыль выпал и покатился по асфальту. Один из агентов неудачно схватил его за плечо – от боли раненый чуть не потерял сознание. Прикусив губу до крови, Акимов постарался сохранить ясность ума. Так просто он себя пристрелить не даст, не на того напали. Он уже прикинул, как и что сделает, когда во двор совершенно неожиданно ворвалась толпа.
Кричали сразу все. Было много женщин, но активнее были мужчины, особенно трое в полувоенной одежде без погон. Кричали про палачей, кричали про то, что долгие годы издевались и насиловали народ, проклинали всех, и секретные службы в частности, у них-де руки по локоть в крови.
Теперь Акимова тащили уже другие. Он слышал удары, и все боялся, что раздадутся выстрелы. Боль застилала глаза, кажется, рана на плече открылась, потому что по груди и боку текло теплое, наверное, кровь. Губы онемели, и перед глазами все начинало плыть.
Потом его затолкали в машину, усадили на заднее сиденье, при этом все время называли другом. Захлопнулась дверь, и наступила относительная тишина. Нет, за окном машины все еще кричали, но здесь было тихо. Акимов вздохнул глубоко и чуть потряс головой, разгоняя туман перед глазами.
Рядом кто-то сидел. Повернув голову, он посмотрел на улыбающуюся физиономию:
– Здорово, Жорка!
– Здравствуй, Серега! Как тебе мой балаган? – усмехаясь с довольным видом, кивнул мужчина в окно. Он хлопнул водителя по плечу и по-румынски велел ехать.
– Ну, ты мастер на такие выходки, – устало признал Акимов. – Был бы ты женщиной, я бы признался, что рад тебя видеть.
– Все балагуришь, – рассмеялся мужчина. – Живой – и ладно. А куда они тебя тащили? Не успели сказать?
– Сказать не успели, но дали понять. Чуть-чуть не шлепнули. Это были парни из Секуритате, но командовал ими кто-то другой. Одна дамочка ко мне приезжала, допрос учиняла. Если бы не эти сегодняшние демонстрации на улицах, не избежать бы мне пыток.
– Ничего, сегодня же будем в Бухаресте, подлечим тебя, помучаем по-свойски рапортами. Все будет хорошо.
– Нельзя мне в Бухарест, Жорка. Я задание свое еще не выполнил.
– Ты не переживай, Серега! – Мужчина положил руку на локоть Акимова. – Яковенко добрался, с ним все в полном порядке. А «посылку» мы отслеживаем. Она уже в Бухаресте. Еще немного – и мы ее возьмем. Ты понимаешь, он ведь не профессионал, но и у тебя иного выхода не было. Парень просто не справился, не учел всех нюансов. Да и не виноват Борис Иванович в том, что «посылка» ушла. Тут стечение обстоятельств, случайность на случайности.
– Да пропади она пропадом, эта «посылка», – поморщился Акимов, потирая плечо. – Пропала и пропала, тоже мне проблема. Это же «кукла». Самая настоящая «кукла»! Нет там ничего, кроме правдоподобных и наскоро изготовленных липовых материалов. Ты тоже думаешь, что эти данные представляют собой папку с бумагами, записями, копиями документов? Вы что, думаете, я стал бы так рисковать настоящей «посылкой»? Жорка, ты меня обижаешь! Я же профессионал.
– Ты это серьезно? – опешил коллега, вытаращив глаза на Акимова. – Серега, а где архив? У нас там все на ушах, все с ног сбились!
– Я думаю, что на ушах не только наши, но и американцы, – тихо засмеялся Акимов. – Ловят, значит, ее? Это даже здорово, что Яковенко ее потерял. Так даже интереснее. Понимаешь, я спрятал архив, когда меня ранили. Понял, что не уйти, что сознание потеряю, вот и спрятал. Да в таком месте, что сотню лет пролежит и никто не догадается там искать. Правда, нам теперь надо думать, как ее оттуда доставать…
20 декабря. Бухарест
– Не сваливайте матрацы в кучу, – махнул рукой офицерам Замфиру. – Давайте сюда, к печи. А то мы до утра не управимся.
Вошедший генерал Макри посмотрел на наручные часы, потом подошел к директору крематория. Очередное тело в черном пластиковом мешке поехало по лотку в пылающий адским огнем зев печи. Прикрыв глаза рукой от нестерпимого жара, он стоял и ждал, пока закроются створки, потом перевел взгляд на сваленные у двери матрацы и старые одеяла, привезенные из больницы.
– Все это тоже нужно уничтожить!
– Да, я понял, товарищ генерал, – кивнул Замфиру. – Чтобы не терять времени, будем сжигать одно тело и один матрац. Матрацев всего двенадцать штук, так что успеем. Давайте, товарищи, подносите их сюда, к лотку.
Двое рабочих подошли к куче и стали перетаскивать матрацы волоком, по два сразу. Ткань одного из них внезапно лопнула и поползла, вываливая на пол слежавшуюся прелую вату. Вместе с ватой на пол выпал пакет, размером с папку для бумаг, только потолще, обернутый полиэтиленом и обмотанный липкой упаковочной лентой. Рабочий наклонился и хотел взять пакет, но генерал так гаркнул на весь зал «не трогать», что на месте замерли все.
Макри и Замфиру подошли к пакету и присели на корточки, рассматривая находку.
– Что это? – первым спросил директор крематория. – Кто-то из пациентов больницы припрятал свое добро, когда лежал на этом матраце, а потом умер?
– Ты дурак, Замфиру. Смотри, тут и бумага новая, и упаковка свежая. Это сделали недавно, несколько дней назад, никак не раньше. Это не лежало в матраце годами или месяцами. На этом пакете никто не лежал. Его сунули внутрь, когда матрац уже валялся на складе и готовился к отправке на помойку.
– Так я сожгу пакет вместе с хламом? – спросил Замфиру. – Вы же сказали, товарищ генерал, чтобы никаких следов не оставалось. А тут рукописи какие-то. Наверное, доморощенный непризнанный писатель оставил свои бессмертные и никому не нужные творения.
– Ты переутомился, Замфиру, – внимательно посмотрев на директора крематория, сказал Макри. – Я заберу пакет с собой, а ты смотри, никому ни слова о нем. Рабочим скажешь, что здесь вырезки из порнографических журналов. Какой-то коллекционер прятал от медперсонала в матраце. Понял меня?
– Так точно, товарищ генерал, – вытянулся в струнку Замфиру.
Когда Макри вышел, к директору крематория неслышно подошел сзади Ганчиу. Директор вздрогнул от неожиданности и обернулся.
– Ты чего? – спросил он, вытирая лоб.
– Да хотел тебе сказать, что мне надо выйти на минутку, – улыбнулся Ганчиу. – Понимаешь, жена просила, чтобы я позвонил. У нас юбилей сегодня, и я должен сказать ей, во сколько я вернусь домой.
– Ты что? Забыл, что Макри сказал? Не покидать зал, пока не закончим работу.