преувеличены, однако доподлинно известно о преданности, которую она всю жизнь выказывала своему первенцу, Константину, названному в честь отца.
Впоследствии византийцы будут рассказывать историю, в которой перемешались как языческие, так и христианские начала.
Константин был зачат на постоялом дворе, где его отцу случилось остановиться. Здесь Констанцию во сне явился Аполлон и поведал, что дочка хозяина, с которой тот проводил время, теперь носит его сына. Воин оставил девушке свой пурпурный хитон и золотой нашейник – да не будет сын его с легкостью позабытым бастардом. Исторические обстоятельства жизни Елены, очевидно, легли в основу сказки о Золушке – скромное начало со сказочным концом, оказавшим огромное влияние на весь мир.
Когда Констанция Хлора возвели в ранг цезаря в тетрархии (в 305 г. Констанций станет августом Западной империи), его незаконнорожденного первенца призовут ко двору в Никомедию, предложив ему пройти соответствующее суровое обучение{157}.
Его родным языком была латынь, но юноша в совершенстве овладел греческим, философией и, разумеется, военным искусством. Константина готовили к тому, чтобы он служил непосредственно у Диоклетиана на Востоке, участвуя в военных походах в Палестину и на Средний Восток. Должно быть, мальчик подавал надежды – из чего можно сделать вывод, что его держали в тепличных условиях, – но его ошибка, пожалуй, заключалась в том, что в Диоклетиановой столице он показал, насколько впрок пошло ему обучение. Ведь способности Константина вызывали некоторые опасения. Впоследствии летописцы будут восторгаться, как сообразительному юноше удавалось уцелеть, выполняя смертельно опасные задания еще одного тетрарха, Галерия – тот и сам выбился к власти из пастухов и явно хотел убрать Константина с дороги, чтобы его преемником стал выбранный им наследник (его племянник) Максимин Даза.
В Британии отец Константина, Констанций, будучи с 305 г. полновластным императором, хорошо зарекомендовал себя: он восстановил вал Адриана (за десятки лет до того была потихоньку разрушена самая северная крепостная стена, вал Антонина). К тому времени все отношения римлян с докучливыми местными, жившими к северу от римских владений в Британии (римляне называли их пиктами), характеризовались проявлениями агрессии с потрясанием копий и чистым подкупом. На территории, занимаемой пиктами, с 2000 г. как археологи, так и поисковики с металлоискателями обнаружили богатые клады с римским серебром. Большая часть – это рубленое серебро (монеты для бартера). То, в каком количестве его находят, уже говорит о том, сколько приходилось платить римлянам, чтобы умиротворить местные народы{158}.
Возвращаясь с переговоров с пиктами, Констанций решил остановиться в построенной римлянами крепости в Эбораке (нынешнем Йорке), где приступил к восстановлению крепостных построек – сейчас руины крепостных сооружений видны в подвале Йоркского собора. Раскопки продолжаются, здесь постепенно выходят на свет военный штаб, обрушившиеся колонны, печи для терм и казарм. Если забраться в некогда пропитанный влагой подвал собора, можно различить краешек римской базилики и недавно обнаруженный участок римской дороги – языческий фундамент возвышающегося над ним памятника христианству. В саду Йоркширского музея до сих пор гордо стоит фрагмент крепостной стены.
Однако, давая добро на строительство в Эбораке, Констанций и не подозревал, что готовит себе смертное ложе.
Константину же удалось выгадать себе задание и отправиться на выручку к отцу – помочь ему с этими назойливыми северянами. Позднее летописцы подробно расскажут об этом предприятии, расписывая, как юноша вырвался из дурных, языческих лап Галерия, этой мелкой сошки, вопреки ожиданиям выжил, хотя его бросали на битву со львами, пересек болота в центральной части бассейна Дуная, а затем, пробравшись глухой ночью, пришел к отцу.
Истина, по-видимому, где-то посередине: между высоким драматизмом и банальной имперской политикой. Совершив долгий путь к дальним рубежам империи, Константин прибыл в Булонь, туда, где его отец когда-то одержал победу над мятежными галлами. Отсюда он переправился по тому же маршруту, которым ныне возвращаются в Англию нагруженные алкоголем туристы, совершающие однодневные поездки. С Кентского побережья Константин поспешил в Йорк, но по прибытии узнал, что отец его умирает. Перед смертью (а умер он 25 июля) Констанций якобы прошептал, что наследником он оставляет своего внебрачного сына{159}.
Константина, не просто покрытого пылью и измученного дорогой воина, а человека просвещенного, тут же провозгласили императором – против всякого закона. Получив распоряжение принять мантию отца, он вышел из императорских покоев в Эбораке, облаченный в пурпурные цвета императоров.
Только представьте себе одобрительный рев солдат, которых боем барабанов вызвали из их крошечных казарм в этом промозглом уголке державы, чтобы поприветствовать свое будущее в лице того, кто уже пересек всю Римскую империю из конца в конец, от Вавилона до Британии. В честь новой эпохи в долгой истории Рима слагались панегирики на греческом и латинском языках: «О, Британия, тебе повезло и посчастливилось больше, чем другим землям – ведь ты первая приняла цезаря Константина»{160}.
Своенравного воина, внебрачного сына с квадратной челюстью провозгласили цезарем Константином I, а вскоре его назовут Константином Великим. С точки зрения римского права это будет узурпаторством, и начнется гражданская война, продлившаяся десятки лет. Под тусклым северным солнцем, на холме (ныне прелестном и застроенном чайными и обувными лавочками) будет принято решение, которое повлияет на жизни людей на протяжении миллиона квадратных миль.
Однако поначалу Константину пришлось делить власть с шестью другими правителями. На совете в 308 г. Галерий объявил главным императором на Западе Лициния, друга своего детства и боевого товарища, Константина же – всего лишь цезарем, младшим соправителем{161}.
В первое десятилетие правления Константина подвластной ему территорией оставалась Восточная Европа. Сначала он разместился в новом, пышном дворце в Трире (на территории нынешней Германии), в окружении прекраснейших фресок и других произведений искусства – роскошь, которую впоследствии определили типичной чертой эпохи, называемой «драгоценной»{162}. В этом дворце сидел его отец. Над красивейшей, плодородной Мозельской долиной до сих пор возвышается двухэтажная базилика красного кирпича. После кампании Наполеона в XIX в. и восстановления самых знаменательных сооружений империи, Константина здесь вспоминают с теплотой. Таксисты гордо показывают развалины его терм, а если проехать по Римскому мосту, то попадешь в отель «Константин». Но Трир расположен на границе Рейнской области – это место, где требуется постоянный контроль и собранность, тут лучше не пускаться в рискованные авантюры.
Известно, что на этом этапе жизни Константин покрыл огромные расстояния. Он, объезжая свои владения, еще раз побывал в Йорке и