— Вот почему ты не хочешь ничего слышать о возвращении к магократии, — произнёс он спокойно, ловя в плен мой взгляд, — тебя обидел кто-то из семьи, разочаровал так сильно, что ты не смогла этого вынести?
Я упрямо молчала, но он и сам нашёл ответ в моих глазах. Чёртов умный поганец.
— Прости, Айза, теперь мне особенно жаль, — вдруг очень мягко произнёс Делатур, — меня оправдывает только то, что я слишком плохо тебя знаю и подумал то, что казалось очевидным. Многие встреченные мной девицы не отличались особенным благородством. Ты другая, теперь я понимаю это. Я ранил твою гордость.
И от искренности его слов, меня словно прорвало. Горькая обида на отца, на Делатура, переживания последних месяцев, когда мне приходилось учиться жить самой, нахлынули волной. Губы задрожали, и я попыталась сжать их в линию. Но из глаз сами собой потекли предательские слёзы.
Делатур осторожно смахнул их большими пальцами, и от этой мимолётной заботы я не выдержала и разрыдалась. Ксан притянул меня к себе на плечо и принялся поглаживать по спине, шепча какие-то глупости. А я цеплялась за его рубашку как за спасительную соломинку, со слезами отпуская свою боль и обиду.
Я не заметила, в какой момент Ксан сел на скамейку и притянул меня к себе на колени, продолжая прижимать к твёрдой груди и поглаживать по плечам. И в какой момент я подняла голову, позволяя ему целовать мои мокрые щёки. Зато я точно уловила момент, когда сама потянулась солёными от слёз губами к его.
И он вовсе не был спокойной скалой, скорее вулканом, с кипящей в недрах лавой. Его жёсткие губы были горячими, сокрушающими, но в то же время осторожными, очень нежными. Именно сейчас он был нужен мне, нерушимый, твёрдо стоящий на ногах. Скала, за которой можно укрыться.
— Я никому не позволю тебя обидеть, — прошептал он мне в губы, едва отстранившись, — больше никаких манипуляций. Буду играть честно. Я обещаю.
И снова меня поцеловал, словно ставя нерушимую печать на своё обещание. И я ему поверила.
Уже много позже Ксан проводил меня до квартиры своими тайными тропами. Мы не разговаривали всю дорогу, он снова о чём-то размышлял, а я… Я просто запуталась. Мне вдруг захотелось ему довериться, рассказать обо всём. Он сможет защитить меня от всех, и от отца, и от Милорда.
Но я колебалась, что-то меня останавливало от принятия окончательного решения. Наверное, всё дело было в клятве, данной Милорду. Мы скрепили договор магией, и увильнуть у меня не получится. Я должна надеть браслет на Делатура, а Милорд обязан забыть о моём конфузе.
Додумалась тоже, ухватилась за ненадёжный заказ. Заказчик ошибся, а меня поймали на горячем, когда я доставала документы из сейфа Милорда. Его заинтересовало, как это я обошла его магическую защиту, а я предложила услугу взамен того, что он не будет предъявлять мне претензий и не сдаст в милицию.
Его это устроило. И из одного неудачного заказа я угодила в другой. И сбежать не получится. Если нарушу условия, на мне всегда будет гореть путеводная метка, и Милорд везде найдёт клятвопреступницу. Так что мне нигде от него не спрятаться, пока браслет не щёлкнет на запястье Константина.
Я могла бы нарушить клятву и жить с последствиями всю жизнь, если Делатур будет защищать меня. Но равнозначна ли цена? Ведь помимо метки-маяка для клятвопреступников предусмотрены и другие неприятности. Но ведь Делатур может как-то надавить на Милорда и заставить его разорвать наш договор?
— Пришли, — коротко отозвался предмет моих мучительных размышлений.
Я просто кивнула и собралась уже выйти из стены в коридор, когда Ксан осторожно удержал меня за локоть и заставил обернуться.
— Нам нужно начать работать над твоим даром, — заговорил он строго, — ты достаточно быстро учишься сама, но это до поры до времени, пока дар не войдёт в полную силу. К этому времени ты должна уметь его контролировать.
— Х-хорошо, — кивнула я, — а что насчёт крысака?
— Он правда тебе необходим? — Ксан приподнял бровь, но увидев мой непримиримый взгляд, сдался, — хорошо. Будет тебе твой крысак.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Спасибо, — выдохнула я.
— Но ты будешь нужна мне на балу, — закончил он.
— Нет! — я тут же вспыхнула, — я не пойду на бал!
— Там будет твоя семья? — задал провокационный вопрос Ксан.
— Они мне не семья, — я поджала губы и добавила спустя мгновение, — и я не хочу их видеть.
— Не вопрос, — вдруг чему-то ухмыльнулся Делатур, — в этом году это будет бал-маскарад.
— А как же твоё заявление в кабинете ректора? — я сузила глаза, — я по-прежнему не рвусь замуж, что бы между нами ни случилось раньше.
— Вот как, — он хмыкнул, — я пообещал тебе, и слово сдержу. Не беспокойся об этом, я просто хотел позлить Эвелину и показать им обоим степень моей серьёзности. Теперь никто не посмеет тебя обидеть.
— Ну да, ну да, — проворчала я, вспоминая Тори, — а что на счёт тех двух профессоров? Ты больше не хранишь инкогнито?
— Не переживай по этому поводу, — он легкомысленно отмахнулся, — у них довольно жёсткий контракт, а эта академия очень печётся о благополучии своих хозяев.
— Как-то это всё подозрительно хорошо звучит, — не поверила я, а потом кое-что поняла, — постой-ка, то есть ты и в мою комнату можешь зайти как к себе домой?
— Я думал, ты давно это поняла, — он нагло ухмыльнулся и подтолкнул меня через стену в коридор.
Я гневно обернулась назад, тут же взбодрившись и забыв о всех своих печалях и терзаниях. Но прорваться обратно за стену уже не могла. Я злилась, чувствуя насмешливый взгляд Делатура сквозь эту непреодолимую для меня преграду, но ничего поделать не могла.
Поэтому показала стене язык и гордо прошла в квартиру. Не-го-дяй. И этим всё сказано.
Глава 22. Доверие на тюремном этаже
Уж не знаю, что Делатур сказал Тори Грэмс, но он точно выполнил то, чем грозился в кабинете ректора. Злобная малявка окатила меня злым взглядом и прыснула в комнату, когда мы случайно столкнулись в общей комнате.
И дальше герцог продолжил доказывать, что слово его имеет вес. То бишь, он не забыл, что моим даром надо заниматься. Узнала я об этом, когда пришла на занятие по театральному искусству. Обрадованный моей состоятельностью в танцах лорд Зайгон встретил меня как родную.
— Милая моя мисс Шин! — воскликнул он, завидев меня, и заставил обернуться в мою сторону весь первый курс, — я безмерно счастлив, что мы смогли пробудить в вас талант к одному из искусств — танцам! Вы меня удивили, нет, потрясли! Я так вами горжусь.
Я аж зарделась от неловкости и умиления. Лорд Зайгон был мне глубоко симпатичен, а его искреннее желание вытянуть меня из бесталанной трясины и радость за мои успехи подкупали. Просто мировой мужик. Я растроганно заморгала, почувствовав предательскую влагу в глазах. Давно ко мне не проявляли такого тепла.
— И дабы поддержать эту искорку таланта в танцах, — продолжал профессор под заинтересованные взгляды однокурсников, — мы с вашим куратором решили, что вам стоит сосредоточиться именно на этой области искусства и заниматься сверхурочно.
— Что вы имеете в виду? — вывалившись из розового флёра умиления, подозрительно спросила я.
— Ваш куратор изъявил желание лично обучить вас искусству танцев, поэтому я освобождаю вас от занятий, — благостно промолвил Зайгон.
— Но я не попробовала себя в актёрском мастерстве, — чисто из вредности заикнулась я, заставив всех напряжённо застыть.
— Нет-нет, это совершенно не обязательно, вам стоит уделить внимание танцам, — замахал руками профессор.
— Но я хочу попробовать, раз уж я больше не антиталант, то вдруг и в лицедействе преуспею? — напирала я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем вам тратить время? — всполошился мужчина и мягко улыбнулся, что я на него даже не обиделась, — ваш куратор уже заверил у ректора вашу программу по предмету «Искусство». Вы будете постигать искусство танца под присмотром вашего куратора.
— Это вообще законно? — возмутилась я, понимая, что проиграла.