— Здесь нет ничего для тебя. Только старая одежда отца, — сказал Дэн после нескольких минут напряженного молчания. — Пойду посмотрю наверху.
Уайтхорн торопливо взбежал вверх по лестнице. На самом деле сухая одежда была всего лишь предлогом, чтобы некоторое время побыть наедине с самим собой, собраться с мыслями. Джессика застала его врасплох своим признанием, ведь он совсем не так представлял себе их соединение. Он надеялся, что если привезет ее в это романтическое место, признание вырвется у нее само по себе. Но она едва не сбежала от него, видимо, испугавшись своих чувств. И этот побег внес смятение в его собственные чувства. А теперь Джес возвращается и говорит, что любит его и хочет быть вместе с ним, а он не знает, что делать; вернее, боится сделать или сказать что-то не так.
Так он и стоял посреди комнаты, совсем забыв о сухой одежде. Его собственные мысли настолько заглушали все остальные звуки, что он испуганно вздрогнул, когда чья-то легкая рука легла ему на плечо. Не поворачиваясь, он понял, что это Джессика.
— Забудь об одежде, — сказала она, и он обернулся, перехватив ее взволнованный взгляд. — Ты победил, а я сдаюсь на милость победителя.
Пронзительные голубые глаза скользнули по ее лицу, потом Дэн полушутливо спросил:
— И что это означает, мисс Бичем?
— Вы и сами прекрасно это знаете, мистер Уайтхорн, — подхватив его игру, ответила молодая женщина.
— Я хочу, чтобы ты сказала это сама.
— Что — это?
— Сама знаешь…
— А если не знаю…
— Зачем же ты приехала?
— Из-за бури. Видимость плохая.
— Это не ответ.
— Разве? Что же за ответ тебе нужен?
— Скажи, что любишь меня.
— Так бы сразу и сказал. Зачем ходить вокруг да около?
— Так любишь или нет?
— А ты как думаешь?
— Ну, Джесси, хватит меня мучить!..
— Это я тебя мучаю? — Возмущенно переспросила она. — А ты-то сам…
— О, нет! Только не начинай снова… — Взмолился мужчина, театрально подняв глаза к небу. Лучше тогда помолчи, — добавил он, склоняясь к ее губам. — Пусть будет так, как подскажут наши сердца…
Клер проснулась от того, что какой-то назойливый солнечный луч, пробившийся через не слишком плотно задвинутые портьеры, светил ей прямо в глаза. Некоторое время она лежала, уткнувшись лицом в подушку, и смотрела на спящего рядом Дерека. Почему-то все мужчины, даже самые мужественные из них, во сне похожи на спокойных очаровательных детей — ангелочков по своей сути. Их безмятежная улыбка сквозь сон напоминает о полузабытых мечтах юности, а загадочность сновидений наводит на мысли о долгом отдыхе. Но Клер не собиралась долго отдыхать, да и довольная улыбка Дерека, напоминая ей мягкую улыбку Дэна, вызывала лишь досаду. Эти двое мужчин были так не похожи друг на друга, что она волей-неволей их сравнивала, а сравнивая, начинала злиться, и от этого у нее портилось настроение.
Почему, ну, почему она отчаянно тянется к Дереку и изо всех сил своей взбалмошной души ищет в нем что-то от Дэна, понимая, что хотела бы, чтобы многие качества Дерека присутствовали в Дэне? Все дело было в том, что Дэна она любила всей душой, всем сердцем и всеми мыслями. Дэн жил в каждой клеточке ее души, а Дерека она желала всеми частичками своего тела. Он пробудил в ней то, что не удалось пробудить Дэну, что-то, из-за чего она не находила себе места и, возможно, из-за чего ее мучили угрызения совести. Наверное, в ней и самой было что-то схожее с Дереком. А вот что именно — Клер устала ломать над этим голову. Да и самая природа ее мыслей не была создана для обыденных философских размышлений. А потому она потянулась, точно довольная кошка, вспоминая события минувшей ночи.
Проводить время в обществе Дерека было просто великолепным занятием, в чем Клер убедилась в этот же вечер. После ужина в ресторане, где они заключили свою сделку, он повел Клер на дискотеку. Там они долго танцевали и пили дорогое виски, от которого у нее слегка заплетались ноги и язык. Они не заметили, как перевалило за четыре утра, а когда она поняла это, на нее вдруг навалилась невероятная усталость. Заметив это, Дерек решил отвезти ее домой, а дома она предложила ему остаться на чашечку кофе.
Вот он и остался и теперь спокойно спит, развалившись на полкровати, хотя стрелки часов замерли на половине двенадцатого утра. Клер неторопливо встала с кровати и, подойдя к окну, раздвинула шторы. Затем накинула пеньюар и пошла на кухню готовить завтрак, больше похожий на ленч. Она сварила кофе, запустила тосты в тостер и стала жарить бекон и яйца. Через некоторое время на кухню пришел Дерек, накинув старый халат Дэна, который висел в ванной. Дэн не стал забирать его, а Клер не вернула, понадеявшись, что однажды он еще пригодится ему. Она заметила довольную улыбку Дерека и вспыхнула. Его наглость не знала границ. Как он смеет надевать вещи Дэна, вести себя, как Дэн, напоминать ей Дэна? Это же непростительно с его стороны!..
Чувствуя, что вновь начинает злиться, Клер напомнила себе, что именно Дерек поможет ей вернуть Дэна. Тем более прошедшая ночь немного изменила ее предвзятое отношение к Дереку. А потому она мило улыбнулась и спросила:
— Как спалось на новом месте?
— Мне не впервой спать на новом месте, — ответил мужчина, достав тост и отправляя его в рот. — Но, признаться честно, с тобой я познал истинное удовольствие.
— Я тоже.
Они сели завтракать, и Клер спросила:
— Какие у тебя планы насчет Дэна?
— Люблю женщин, которые даже в любви откровенны. Если бы ты вдруг завела старую песню о том, как тебе было хорошо этой ночью, и что ты с этих пор решила считать всех мужчин, которые были в твоей жизни, бездарно прожитыми днями, я бы тебе не поверил и не стал бы тебе помогать.
— Вот как! — Отозвалась Клер. — Что ж, спасибо и на этом. Так что будем делать с Дэном?
— Для начала скажу, что в субботу состоится пышное торжество, посвященное юбилею "Уайтхорн Интерпрайзис".
— Ну, это для меня совсем не новость…
— Может, дослушаешь до конца?
— Ладно…
— Так вот. Торжество это будет непростое, поскольку компании исполняется тридцать лет. Съедутся все самые важные гости, начиная от членов семьи и представителей фирм, с которыми сотрудничает компания, и заканчивая официальными лицами: губернатором штата и мэром Лос-Анджелеса. Будет весьма солидный прием с банкетом и всеми прочими атрибутами. Пригласят лишь избранных. Журналистов пускать не собираются. Так что приглашение будет достать весьма трудно. Понимаешь, о чем я?
— Кажется, да. Но что в этом торжестве такого особенного? Только — тридцатилетие компании и присутствие губернатора и мэра?