На этой мысли в голове проносится размытый праздничной неделей образ Марины. Он совсем нечеткий - я почему-то стараюсь и никак не могу воспроизвести ярко в памяти живые черты её лица, но общее ощущение...Это как жаркая знобящая волна по телу, едва уловимая, но приятно навязвчивая.
Чем-то зацепила меня она. Послезавтра будет интересный день.
Тем временем мама в ответ на отчёт шлёт улыбающуюся себя, а за её спиной видно отца, с суровым видом следящего за грилем. Слабо улыбаюсь.
Батя так смотрит на это несчастное мясо будто уволит его, если оно не получится. Впрочем он так смотрит на всё и всех. И к этому просто надо привыкнуть.
В детстве я его боготворил и чуть боялся. Подростком жестоко воевал, пока он довел родителя до белого каления, и он не перекинул меня через забор Суворовского училища, как батя сам любит описывать этот момент.
Став курсантов и познав все прелести армейской дисциплины, пару лет отца я тихо я ненавидел, а потом просто принял, понял и снова полюбил.
Сейчас думаю, что, будь у меня такой сыночек с придурью, каким был я в четырнадцать, я бы, не задумываясь, поступил точно так же.
Хотя…Будет ли?
Внутри тянет едва уловим тоскливым, неуловимым ощущением.
Как паутинка, колышущаяся меж веток на ветру.
Семейные выходные всегда на меня так действуют. Двойственно.
С одной стороны после этого бесконечного шума от нашествия разношерстных племянников и переизбытка общения с чьими-то женами, я дико рад, что у меня в квартире, если не включить музыку, стоит гробовая тишина.
А с другой…
Нет, я люблю свою жизнь, она меня полностью устраивает.
И я никогда не хотел семью всерьёз, честно говоря.
Наверно как раз потому, что сам вырос в многодетной, в шумном, часто бесящем окружении братьев и сестры, потом проторчал в казармах всю юность, сначала в Суворовском, после в Макаровке, а ещё позже каюты на кораблях…
В итоге потребность в собственном пространстве, в которое не может зайти никто ни при каких обстоятельствах без моего особого разрешения, развилась во мне слишком сильно. Я люблю одиночество. Мне его все время мало. Жизнь складывается так, что всё равно приходится постоянно взаимодействовать с людьми. На работе в любое время суток - я всё-таки руководитель. Семья, друзья, партнеры…
Дома я хочу побыть один. Не представляю ради кого или чего захочу этим пожертвовать.
Да и дочка у меня есть. Правда взрослая уже, пятнадцать лет, совсем девушка…
Случайная “ошибка” молодости, о которой я ни разу не пожалел. Но с её матерью мы никогда даже просто не жили вместе, и сейчас у Ренаты уже второй отчим. На Новый год они улетели в Южную Корею. Я предлагал Реньке поехать со мной в Сочи, но дочь в Корее никогда не была, ещё и её это увлечение какими-то дорамами…В общем, любопытство закономерно победило, и на семейную сходку я отправился один.
Телефон в руке мигает входящим вызовом. На экране высвечивается “Светлана”. Хмыкаю.
Она как кошка, чует меня. Беру.
- Да.
- Привет, прилетел? - её мягкий грудной голос как обычно звучит спокойно и одновременно деловито.
- Следила за рейсом?
- Да, заходила на сайт, - признаётся Света спокойно.
Другая бы женщина смутилась, но не эта. Её самоуверенная прямота всегда меня подкупала.
- Хочешь заехать? Я вымотался, - растекаюсь в кожаном кресле минивена, сжимая пальцами переносицу, - Четыре часа вылета ждал, задолбался в аэропорту.
- Я ненадолго. У нас в доме приём, гости придут в десять, так что я только на пару часов смогу, потом мне к визажисту надо. Вареники завезу. Налепила гору вместе с помощницей. Рождество же, - слышу мягкую улыбку в её голосе.
- Я не православный, что мне твоё рождество - фыркаю.
- Хорошо, тебе вареники отложу без сюрпризов внутри, раз не православный.
- Нет уж, давай с сюрпризами!
Смеётся.
- Через час где-то буду.
- Давай, - бормочу себе под нос, так как Света уже повесила трубку, не дожидаясь официального разрешения приехать.
Знает, что отлично готовит, хоть и редко. И от её вареников я отказаться не могу.
Ни я, ни её муж.
37. Тимур
37. Тимур
Едва успеваю принять душ, как раздаётся дверной звонок. Обернув бёдра полотенцем, иду открывать, уверенный, что это Светлана.
И оказываюсь прав.
- Привет, с Новым годом, - она торопливо шагает в прихожую, окутанная облаком из мороза и тонких духов, шуршит большими пакетами.
Немного суматошная. Торопится.
Тонкие шпильки сапог цокают по гранитному полу. Скидывает мне серую шубку раньше, чем успеваю помочь ей раздеться, и уже прижимается прохладными влажными губами к моим.
- Ой, извини, - мягко улыбается, пальцем стирая в уголке моего рта след от помады.
Вторая рука скользит по моей голой груди, словно она греет озябшую ладонь о мою распаренную после душа кожу.
- Я соскучилась. Как съездил? - спрашивает и одновременно в привычной манере уже отступает на шаг, присаживается на диванчик и начинает разуваться.
- Хорошо, - пожимаю плечами, проведя пятерней по затылку, - Проходи, я оденусь пока.
- Зачем? - бархатно смеётся, и в светло-голубых глазах мелькает хищное, голодное выражение.
Её взгляд тормозит в районе полотенца на моих бёдрах, а потом многозначительно ловит мой. К паху на автомате приливает кровь - сложно не реагировать на такие молчаливые предложения в упор, если ты здоровый, не связанный обязательствами мужчина, у которого последний секс был больше десяти дней назад, но...
Не знаю.
Либо я реально задолбался после перелета, либо воспоминания о том последнем сексе как-то не вовремя всплыли и покоробили именно сейчас. Света словно охотница, а с Мариной охотником был я, и внезапно это слегка сбивает мне "энтузиазм".
- Проходи на кухню, - криво улыбаюсь, наблюдая за Светланой исподлобья.
Она чуть хмурит тонкие брови в непонимании, а потом мягко,с достоинством улыбается. Как всегда.
- Голодный?
Подхватывает термопакет. Иду за ней, разглядывая со спины, будто вижу в первый раз. Хотя сколько мы уже вместе? Больше шести лет...Практически родной мне человек она.
Света начинает суетиться по хозяйству, точно зная, где у меня лежит каждая мелочь. Присаживаюсь за стол, наблюдая. За её точными, уверенными движениями приятно смотреть - это магия. Не даром она одна из лучших репродуктологов в нашем городе, а, в целом, и всей страны.
Умная, интеллигентная, ухоженная спокойная, знающая себе цену. Она идеальна во многом, если не во всем.
Когда мы познакомились шесть лет назад, я был очарован.
Её сдержанной манерой держать себя и одновременно мягкому, дружелюбному очарованию. Это произошло случайно, когда я решил выпендриться и завёз своей тете Ани на кафедру на день медика огромный букет цветов. Там была и Света, нас представили. Я метнулся за букетом и для нее, ведь как-то неловко вышло, а она с достоинством приняла.
Меня посадили пить чай. Я не мог отвести от нее глаз. Нордическая блондинка с тонкими, аристократическими чертами лица и плавными, но четкими движениями. С добрым, много понимающим и слегка циничным одновременно взглядом, какой бывает, кажется, только у хороших врачей. Немного похожая образом на мою мать. Старше всего на пару лет, но я чувствовал себя рядом мальчишкой.
Света долго от меня бегала. Месяца два. Она была замужем.
Ещё студенткой вышла за уже тогда профессора, а ныне и вовсе признанного светилу, заслуженного врача России, депутата и просто выдающегося человека. Между ней и Павлом Петровичем разница в двадцать восемь лет. В институте тогда был скандал, но они все пережили. Она его очень любит. Вернее даже боготворит.
За глаза называет только по имени отчеству, часто произносит его имя с незаметным ей самой придыханием. Она не представляет свою жизнь без него, вот только это уже больше духовный союз,чем мужчины и женщины. Секса между ними практически нет. Я давно не спрашиваю про это, но его уже не было и шесть лет назад.