Если бы он думал, что я шлюха, мне бы было легче. Честно.
Но он ведь знал!
- Да, кто ж знал, что так закончится, - Нэлла, сидящая рядом, пихает меня локтем в бок, а я только сейчас её вообще замечаю.
Поворачиваю к ней голову, лишь наполовину выплывая из своих мыслей. Она кутается в шубу на практически голое тело, хлопая на меня щедро накрашенными ресницами. Доверительно продолжает:
- Каперскому вроде за нас даже деньги ещё не перевели, прикинь? Бесплатно двое суток, блять…Ты успела хоть на чай у того мужика попросить? Я ни хрена.
Отрицательно качаю головой, про себя думая - точно, ещё и бесплатно ему обошлась!
Красавчик он, а не сволочь…
Это я - дура.
Везут нас в город. С сопровождением, с мигалками. Выходит долго.
Я даже умудряюсь прикорнуть, сидя на жесткой скамье и уронив щеку на тощее даже сквозь шубу, но внезапно радушное и вкусно пахнущее духами Нэллкино плечо. В голове на грани дрёмы мелькает шальная мысль, что в какой-то другой жизни мы наверно могли подружиться…Ну общаемся же мы с Миланкой, соседкой по площадке. И очень неплохо.
А кто где работает - это уже другой вопрос.
Когда автозаки заезжают во просторный двор, обнесенный высоким бетонным забором с колючей проволокой по верху, сопровождающие нас мужики начинают прикрикивать, поторапливая.
Быстро строят, выпускают из машины четверых, остальным говорят дальше ждать. Сидим с полчаса, ожидая своей очереди. Остальным девчонкам, судя по разговорам, не принципиально когда выходить из автозака - лениво переговариваются между собой, что на ночь точно в обезьяннике оставят, я же уже дико хочу домой!
Потому рвусь в следующую четверку. Заводят в участок, ведут по узким крашеным коридорам с низкими потолками. Депрессивно тут, как и во всех подобных этому местах. И запах стоит особый - затхлый, пыльный и примесью старой бумаги. Проходим на чёрную лестницу, там натыкаемся на того, полковника, что был в особняке и говорил с Тимуром. Он видит меня тормозит. Улыбается.
- О, журналистка. Ну ка, Лёш, давай я её сразу заберу на разговор. Утомили уже наверно Марину Андреевну.
- Спасибо! - искренне отзываюсь.
- Да не за что, - хмыкает, - Пойдём- пойдём…
Кабинет у полковника Кириллова, как гласила медная табличка на двери, оказался вполне приличных размеров, но настолько заваленным всякими папками и заставленным с виду совершенно ненужной мебелью, что ощущение, что ты зашел в какую-то каморку, не покидало, давя.
Иван Григорьевич уселся за тяжелый письменный стол, коротким жестом пригласил устроиться на стуле напротив и закурил, пододвинув пепельницу с флагом и только после второй затяжки поинтересовавшись не против ли я.
- Нет, - качаю головой.
Он едва заметно кивает, и не ожидая другого ответа. Набирает кому-то.
- Юр, подойди ко мне, записывать будешь, - сбрасывает вызов, улыбается одним уголком тонких твердых губ, - Всё-таки показания, но мы по-простому, да, Марина Андреевна?
- Да.
Заходит молодой парень, усаживается за стол в углу, достает листы. Щелкает диктофон. И Кириллов начинает. Не торопясь, нудно. Как зовут, где проживаю. Вроде бы мне бояться нечего - но сама атмосфера, его казенный тон.
Всё это напрягает, заставляя ладони потеть и разгоняя сердечный пульс до неприятного нитевидного. Хочется уже домой…
- Как вы оказались в доме Жиренко.
- Случайно. Моя соседка по площадке танцует (делаю выразительную паузу, полковник кивает, мол, подойдет такая версия), вот. Она должна была поехать, но заболела. А мы как раз собирали материал. Я попросилась ехать вместо неё. Меня взяли.
- Ваше начальство?
- Было против. Я самовольно. Сказала только Николаю Пау, нашему оператору, он вам звонил, когда я не вернулась на следующее утро.
- Почему решили делать материал про Жиренко?
- В редакцию пришло анонимное письмо…
- Электронное?
- Да.
- Можете показать? Написать почту? - Кириллов впервые за весь наш разговор оживляется, проявляя реальный интерес.
- Да, конечно, - киваю, - Но мне для этого мне нужен мой телефон. Мы их сдавали Каперскому в автобусе.
- Хм, ясно.
Полковник опять кому-то звонит.
- Лискин, там телефоны девочек в автобусе же находили?...Да…- зажимает ладонью динамик, смотря на меня, - Марина, ваш какой?
- Под хохлому крышка.
- Под хохлому…Да, принеси в кабинет мне. Жду, - отрубает вызов.
- Так, а что ж вы собирались узнавать там одна? - стучит ручкой по столу, - Странный план…
- Я прослушку с собой взяла…
- Прослушку?
- Да, жучок. Оставила в кабинете и хотела уже уезжать, сказавшись больной, но…- поджимаю губы, чувствуя, как меня заливает неконтролируемый румянец, - ваш Тимур Тигранович меня перехватил…
Встречаемся глазами с полковником, и в его цепком взгляде такое насмешливое понимание, что мне становится нехорошо.
- Претензии есть какие-то к Тимуру Тиграновичу? - рокочет Кириллов доверительно, подаваясь ко мне через стол.
- Н-нет, претензий нет, - бормочу, сгорая со стыда, потому что эти нотки с намёком в его хриплом голосе не заметит только полный идиот!
Дверь в кабинет за моей спиной в этот момент распахивается, и я слышу низкий тембр Керефова раньше, чем успеваю обернуться.
- А вы тут…Ладно, не буду мешать…
- Далеко не уходите, Тимур Тигранович, вы мне нужны ещё, - кричит ему Кириллов, ухмыляясь.
Я как вкопанная сижу. Спина деревенеет от ощущения, что Керефов в паре метров всего от меня. Нервирует…Смотреть на него не собираюсь. Не зачем.
- Да я на улицу, покурю - подышу…Пока вы тут с Мариной Андреевной общаетесь, - отзывается глухо Тимур.
- Добро. Лебедева кстати говорит, что нет у неё к вам претензий, Тимур Тигранович, - полковник заговорщически мне подмигивает, - Хоть вы, оказывается, и помешали ей по-быстрому оттуда свалить. Прослушку поставила, представляете?
- Да? - в голосе Керефова искреннее удивление, и меня так и подмывает всё-таки обернуться и взглянуть на него, но…уж нет.
В кабинете повисает секундная пауза, во время которой все, кажется, смотрят на меня в ожидании. Я вижу любопытные лица полковника и парня, записывающего нас, и чувствую лопатками прожигающее насквозь внимание Тимура.
- Что ж…Нет претензий - это хорошо, - добавляет Керефов едко через затянувшееся звенящее мгновение и захлопывает за собой дверь.
Не удержавшись, тут же рвано выдыхаю, потирая занывший лоб, словно до этого мне не давали нормального доступа к кислороду. Иван Григорьевич снисходительно поглядывает, что бесит невероятно!
- Ещё вопросы? - интересуюсь у него резче, чем следовало.
- М..да, Марина Андреевна. Подробней давайте про прослушку.
Продолжаем разговор.
Выхожу из его кабинета лишь через час. Вымотанная, выжатая как лимон, зато со своим телефоном. Пока выводят из катакомб отделения, вызываю такси. Ноги подкашиваются.
Очутившись на улице на щербатом крыльце, кутаюсь в не застегнутую шубу, щурясь на белый кружащийся в свете фонарей снег. Уже совсем темно. Вечер. Дурацкий, странный, бесконечный день…Проверив такси, обещающее быть через пять минут, медленно спускаюсь по ступенькам, когда в спину прилетает вибрирующее низкое.
- Постой, Марина.
И Тимур перехватывает мой локоть, разворачивая к себе.
32. Марина
32. Марина
Руку ошпаривает его прикосновением до самого плеча.
Первая реакция - выдернуть локоть из цепких пальцев Керефова, но он так крепко и уверенно держит, поймав в плен мой взгляд…
И уже уводит за высокое крыльцо участка в тень, подальше от возможных свидетелей. Останавливаемся почти в сугробе. Тимур отпускает мой локоть, но остаётся стоять слишком близко. Просовывает ладони в карманы короткого распахнутого пальто. Чуть склоняет голову набок. Смотрит сверху-вниз из-за разницы в росте, и глаза у него такие в этот момент…
С мягкой, всё понимающей усмешкой в глубине чёрных зрачков, которая преследовала меня все двое суток в доме Жиренко.