Читать интересную книгу "Исход Авроры - Джей Кристофф"

сердце. Ее разум снова проникает в мой, мысли пропитывают меня насквозь.

Она – ярость. Она – огонь. Вонзается мне в грудь, словно клинок.

Я делаю, что хочу.

Я иду, куда хочу.

Я беру, что хочу.

И тогда я вижу это. Когда ее взгляд скользит от моего лица к губам и обратно.

Дыхание Творца, она хочет меня.

Мы врезаемся друг в друга с такой силой, что у меня снова открывается ранка на рассеченной губе. Саэдии дышит мне в рот, а мои пальцы зарываются в ее волосы, и мысль о том, как это глупо, заглушается ощущением ее тела в моих объятиях, когда я отрываю ее от пола.

Она, задыхаясь, крепко обхватывает меня ногами за талию. Мы врезаемся в стену. Ее ногти рисуют огненные полосы на моей обнаженной спине, а мои руки крепко стискивают ее, с силой вдавливая в металл. Каким бы глупым это ни казалось, каким бы безумным ни было…

Завтра вся галактика может оказаться в состоянии войны.

Мы все рискуем погибнуть.

Живи сегодняшним днем. Ибо завтра мы умрем.

Ее разум вплетается в мой, наполняет меня ее желанием и удваивает мое собственное. Мне трудно дышать. Думать. Я никогда не чувствовал ничего подобного, никогда ни в чем не нуждался так отчаянно, но это безумие, это…

– Саэдии… – выдыхаю я, отворачивая голову.

«Прекрати болтать, Тайлер Джонс, – раздается у меня в голове ее голос. – Твой рот создан для более интересных занятий».

Точно.

И не поспоришь.

Тайлер Джонс: 2

Саэдии Гилврэт: 2.

• • • • •

– Что ж, это было… напряженно.

Мы лежим на полу медицинского отсека, хватая ртом воздух, на наши тела накинут тонкий серебристый слой изоляции. В комнате царит хаос, мебель перевернута, на полу валяются осколки стекла. Саэдии прижимается ко мне, длинные черные косы падают ей на лицо, черная краска размазана по губам. Мы оба скользкие от пота, соль щиплет царапины, которые она оставила на моей спине.

– Похоже, придется наложить еще швы, – морщусь я.

Она не отвечает, уткнувшись лицом мне в шею. Сердце колотится о мои ребра. Ее дыхание замедляется, но в остальном Саэдии совершенно неподвижна. Не издает ни звука.

– То есть я, конечно, не жалуюсь, – говорю, пытаясь хохотнуть. – Но, может, на следующий раз стоит запастись литром первой отрицательной?

И снова никакого ответа. Она не двигается. Ее мысли по-прежнему вплетены в мои, просачиваются насквозь, будто чернила, пролитые на бумагу, но там, где мгновение назад мы были так тесно связаны, что могли бы запросто стать почти одним целым, теперь она медленно отстраняется. Ее чувства остывают, как пот на нашей коже.

Словно кто-то выключил солнце.

– Ты в порядке? – спрашиваю.

Она без предупреждения скатывается с меня и садится. Ее голова поворачивается в полумраке, глаза осматривают хаос, и, поднявшись на ноги, плавно, грациозно, Саэдии ищет среди мусора части своей сброшенной униформы.

– Что не так? – снова спрашиваю я.

– Ничего, – отвечает она.

– Ладно… Тогда куда ты собралась?

– Обратно на мостик.

Я моргаю.

– Вот так просто?

Она достает свои трусики с полки, куда я их швырнул, и натягивает обратно.

– Ты ожидал чего-то другого?

– Ну… – Я сажусь, серебристая псевдопростыня сминается у меня на талии. – Не знаю уж, как это происходит у вас, сильдратийцев, но мы, терране, обычно, знаешь ли… разговариваем после этого.

– И о чем же нам говорить, Тайлер Джонс?

– …Я сделал что-то не так?

– Нет. – Она натягивает лифчик. – Ты показал себя вполне адекватно.

Я приподнимаю одну бровь. Ту, что со шрамом, для пущего эффекта.

– Дорогуша, просто напоминаю: я все время был в твоей голове, и если это ты называешь вполне адекватным, то, Творец мне помоги, я…

– Я не собираюсь тешить твое самолюбие касательно технических вопросов. – Саэдии берет длинный нож, которым игралась, когда я очнулся, и пристегивает ножны обратно к ноге. – Твои большие пальцы все еще на месте. Оба. Думай что хочешь.

Я встаю на ноги, оборачиваю слой изоляции вокруг талии, морщась от жгучего пота и глухой боли в ране на животе.

– Ты… на меня злишься?

Ничего не говоря, Саэдии отворачивается, смотрит в зеркало на стене и начинает расчесывать пальцами свои косички. Я подхожу к ней сзади, чтобы она могла видеть мое отражение, затем протягиваю руку и дотрагиваюсь до ее плеча.

– Эй, поговори с…

– Не прикасайся ко мне, – рычит она.

Я опускаю руку. Чувствую себя слегка уязвленным, если честно.

– А минуту назад ты совсем другое кричала у меня в голове.

– Это было минуту назад. – Ее взгляд возвращается к косе, пальцы быстро перебирают густые чернильно-черные пряди. Я чувствую, как она закрывается, как делала это на военном совете. Захлопывает свой разум высокими железными дверями. – Мы получили удовольствие друг от друга, и теперь все кончено. Не воображай, будто это было чем-то иным.

– И что же это было, по-твоему?

– Мы просто сняли напряжение, – говорит она. – То, что возникло после нашего совместного заточения. Но это ничего не значило.

– Зачем ты мне лжешь?

Ее рука замирает, взгляд снова встречается с моим.

– Мне бы отрезать тебе язык, терранин. Вырвать его из твоего черепа и…

– Саэдии, ты была в моей голове. – Я смотрю ей в глаза, говорю мягко. – Я, конечно, новичок во всей этой истории с телепатией, но знаю, что ты чувствовала. Это была вовсе не какая-то интрижка. И не снятие напряжения.

– Ты льстишь себе, – усмехается она.

– Саэдии, поговори со мной.

Я хватаю ее за плечо и поворачиваю лицом к себе. Когда моя рука касается ее кожи, я чувствую, как по ней пробегает волна гнева, но еще – снова замечаю проблеск теплоты.

Эта девушка – боец. Лидер. Рожденная для конфликтов. Воспитанная для войны. Она не хочет подчинения, она хочет вызова. Она желает быть на равных.

Я целую ее. Крепко. Заключаю в объятия и притягиваю к себе. Ее тело напрягается, кулаки сжимаются, но губы тают рядом с моими, словно снег в огне, и когда она обвивает руками мою шею, с ее губ срывается томный вздох.

И за всеми этими «хочу/не хочу», притяжением и отталкиванием, сквозь крошечные щели я снова вижу нечто, скрытое за железными воротами, которые она воздвигла. Нечто огромное, пугающее, на что она не способна долго смотреть.

Я тянусь к этому чувству. Она отталкивает его. Топчет каблуками и отстраняется от моего поцелуя. Я смотрю ей в глаза и понимаю, что это такое, почему она так старается притвориться, будто все это ничего для нее не значит.

Потому что…

Потому что это значит