Читать интересную книгу "Исход Авроры - Джей Кристофф"

он крепко сжимает мое запястье, другой хватает за горло и, заведя одну ногу мне за спину, швыряет меня на землю, склоняясь надо мной и все еще держа ладонь на моем горле. А когда он наваливается на меня всем своим весом и душит, в глазах начинают мерцать звезды.

Мой удар попадает ему в челюсть, откидывает его голову назад. Эриен отшатывается, его хватка ослабевает. Нанося удар другой ногой, я подбиваю его ноги, откатываюсь в сторону и поднимаюсь. Через мгновение он снова выпрямляется, двигаясь словно жидкость, немного напоминая мне Кэла – такой же быстрый и сильный.

– Ки'нэ до аллия…

Эриен тянется за своим импульсным пистолетом, но я выбиваю его. Паладин хватает меня за руку, тащит вперед и ударяет коленом в живот. Из моих уже кровоточащих губ вырывается резкий выдох. Сделав пируэт, он впечатывает меня спиной в стену и дотрагивается до значка связи у себя на груди.

– Сен, вин Эриен, са…

Я бью его в нос тыльной стороной ладони, раздается хруст и брызжет теплая фиолетовая кровь. У меня в висках грохочет пульс, я хватаю его за косички и снова бью кулаком по лицу, размазывая ему нос.

Он обхватывает мою ногу, и мы падаем на пол. Перед глазами вспыхивает белый свет. Пытаюсь ухватиться за его упавшую импульсную пушку, а затем ору, когда он заламывает мне руку за спину.

Пальцы скользят по рукояти оружия, плечо ноет, локоть вот-вот сломается. Эриен свободной рукой достает из-за спины одно из лезвий каат. Но мои пальцы наконец находят опору, и я хватаю пистолет, поворачиваюсь и разряжаю его ему в грудь.

Его морда подсвечивается от оглушающего удара, на ней застывает шок. Эриен падает навзничь, на черном нагруднике его доспехов паладина появляется дымящаяся рана. Морщась, я хватаю ртом воздух, все еще крепко сжимая пистолет, а потом, пошатываясь, поднимаюсь на ноги и…

Стены вокруг меня переливаются всеми цветами радуги.

Земля под ногами дрожит.

Я слышу крики. Воздух в коридоре приобретает цвет запекшейся крови и полуночной синевы, усеянной сияющими звездами.

И тут я вижу ее, висящую в темноте передо мной, сверкающую, словно фейерверк в День основания.

Я смотрю на место, которое последние шесть лет было для меня чем-то большим, чем дом, и сердце замирает. Нет, она значит для меня даже больше, чем просто место, в котором я вырос. Это символ надежды, ярко горящий свет среди всей этой тьмы.

– Академия Авроры… – шепчу я.

…у тебя по-прежнему есть шанс все исправить…

Я протягиваю дрожащие пальцы, и когда будто бы касаюсь ее очертаний, Академия разлетается на куски прямо у меня на глазах. В животе все холодеет от ужаса, в темноте расцветает пламя, а за ним я вижу тень. Ужасную, темную.

Ра'хаам.

При виде десяти тысяч кораблей, сотен тысяч форм, предстающих передо мной и заслоняющих звезды, с моих губ срывается стон.

Он слишком разросся.

Это все слишком.

Я отворачиваюсь и крепко зажмуриваю глаза, не желая смотреть.

И не замечаю, как позади меня поднимается Эриен.

Я слышу звон металла о металл и, обернувшись, вижу его. Красивое лицо искажено яростью. Кровь стекает по его подбородку, темно-серая в гамме Складки, поблескивает на лезвии каата, которое выскальзывает у него из-за спины.

…ты сказал мне, где это происходит…

Я стискиваю зубы, поднимая пистолет.

…исправь это, Тайлер…

И задыхаюсь, когда он вонзает клинок мне в живот.

11 | Тайлер

– Ты знаешь, что в сильдратийском языке нет слова «прощай»?

Я распахиваю глаза, сквозь ресницы пробивается свет, и я издаю стон. Саэдии сидит у моей койки и ковыряет ногти длинным красивым ножом.

– Ч-что? – шепчу я.

Заставляю себя снова открыть глаза, голова сама не своя. Меня окружает тихий гул медицинского оборудования, приглушенный свет и полумрак. Посмотрев вниз, я понимаю, что на мне нет рубашки. Снова. В животе тупая боль, рана от клинка Эриена залеплена специальным пластырем. Но так как это боевой крейсер Несломленных, медицинское оборудование тут на высшем уровне – по правде говоря, боль не такая уж и сильная.

То есть если учитывать факт, что в меня нож воткнули, само собой.

– Это правда. Сильдратийцы верят, что люди, которые объединились однажды, уже никогда не смогут по-настоящему разлучиться. – Саэдии указывает ножом на пластырь. – Даже если бы ты погиб сегодня, атомы твоего тела остались бы. На протяжении многих эпох эти частицы распадались бы и снова объединялись, становясь частью других существ, других планетарных тел. Втягивались бы в коллапсирующие звезды и снова рассеивались сверхновыми. И, наконец, когда огромная черная дыра в сердце этой галактики вновь затянет все в свои объятия, все сущее воссоединится. Поэтому мы не говорим «прощай», когда расстаемся. Мы говорим «ан'ла телли сайи».

– Что это значит? – вздыхаю я.

– Я увижу тебя среди звезд.

Она наклоняет голову, и ее нежная улыбка исчезает.

– Я говорю тебе это, потому что ты, похоже, скоро умрешь, Тайлер Джонс.

– Всего лишь легкое ранение, мадам. – Я прижимаю руку к пластырю и морщусь. – Твоему паладину нужно поработать над прицеливанием, если он хочет меня убить.

Саэдии усмехается:

– Эриен – Первый Паладин Черного круга. Создатель тысячи сирот. Если бы он желал тебе смерти, ты был бы мертв. Я говорю об Антаэлисе, возлюбленном Эриена. Ты изрядно попортил лицо Эриена. Антаэлис хотел вызвать тебя на дуэль за его честь.

Я со вздохом качаю головой:

– Галактика летит к чертям, а мы занимаемся ерундой, ну да.

Саэдии откидывается назад, поднимает ноги в ботинках и кладет их мне на бедра, будто метя территорию. Ее взгляд медленно блуждает по моему телу и наконец возвращается к глазам. Между нами снова пробегает искорка веселья, приправленная тихим, пульсирующим гневом.

– Ты все еще не понимаешь, где находишься, да?

– О, мне точно известно, где я. И с кем.

– Если бы это было так, – говорит Саэдии, опуская брови, – ты бы не назвал меня идиоткой перед моей командой.

Я морщусь.

– Да уж, слушай, извини…

Она поднимает руку.

– Не приправляй свою глупость трусостью. Имей мужество отстаивать свои убеждения, маленький терранин.

– Клянусь, ты самая… – Я качаю головой, стиснув зубы. – Неужели у нас с тобой все должно превращаться в сражение?

Она улыбается, прижимая язык к зубам.

– Если хочешь.

– Дыхание Творца, – рычу я. – Ты прекратишь эти игры?

– Мне нравятся игры.

– Ну а я не в настроении быть твоей игрушкой. – У меня раскалывается голова, а во рту сухо, будто туда пепла насыпали. – Что ты здесь делаешь, Саэдии?

Ее улыбка увядает, черные губы поджимаются.