пашет больше земли, чем нужно, чтобы прокормить семью. Благодаря обилию природных ресурсов страна не производит впечатления бедной. По оценкам, национальный доход на душу населения составлял примерно одну треть от уровня Германии того времени.
Эта эгалитарная идиллия - не "типично азиатское" общество, состоящее из автаркических крестьянских поселений, как это представлялось европейцам в середине XIX в.: слабо контролируемые архипелаги самодостаточных деревень с неподвижным населением, состоящим из самодостаточных домохозяйств. Не срисована она и с одной из плодородных областей тропической Африки. Описываемая земля - это европейская Сербия на момент проведения первой более или менее достоверной переписи населения.
Однако этот тип крестьянского общества не был характерен ни для Европы, ни для Азии. Если взять Индию (олицетворение крестьянского архаизма для европейцев XIX века) в качестве второго примера из широкого спектра аграрных обществ Евразии, то получится примерно следующая картина. Основной ячейкой сельской жизни действительно была деревня. В ее иерархическую структуру почти всегда входили группы с высоким статусом, в частности, представители высших каст или армии, но далеко не всегда это были крупные землевладельцы. В отличие от типичного помещика (дичжу) в китайской деревне, они редко полностью воздерживались от физического труда, но выполняли функции грамотных "управленцев" деревенской жизнью и играли решающую роль в культурном плане. Самый глубокий социальный раскол происходил не между паразитическим классом помещиков, живущих за счет ренты, с одной стороны, и трудолюбивыми крестьянами-арендаторами или мелкими крестьянами - с другой, а между теми, кто (часто большинство) имел относительно стабильные права землепользования, и безземельным классом наемных работников. Таким образом, типичная индийская деревня управлялась не крупными землевладельцами, живущими в городе или в роскошных сельских поместьях, не помещиками китайского типа с более скромным материальным положением, а группой доминирующих крестьян, контролировавших большую часть ресурсов (землю, скот, кредиты). Хотя их положение не вытекало автоматически из принадлежности к высшей касте, оно, как правило, соответствовало высшему кастовому рангу. Как правило, они сами являлись активными фермерами, работая не только на собственной земле, но и на арендованной. Колониальное законодательство рассматривало всех крестьян в принципе как свободных подданных. Крупномасштабное рабство в современной Индии практически отсутствовало, а остатки домашнего подневольного труда исчезли с отменой статуса раба в 1848 году, через 15 лет после того, как он был запрещен законом в других странах Британской империи. Тем не менее, как и в Китае, денежное кредитование открывало возможности для низведения более слабых членов деревенской иерархии в зависимое положение.
Главной задачей индийских крестьян было пропитание своей семьи. Однако в продолжение процессов, идущих еще с доколониальных времен (в Бенгалии - до 1760 г.), коммерческие отношения выходили все дальше за пределы деревни. В некоторых случаях выращивание товарных культур - прежде всего индиго и опиума для китайского рынка - приводило к концентрации на экспорте. Но это было менее характерно для Индии (или Китая) в целом, чем для некоторых стран Нового Света, Юго-Восточной Азии или Африки, где экспортная монокультура получила широкое распространение во второй половине XIX века. Индийская деревня , как правило, имела открытые отношения с городом: она была включена в торговые сети. Городские посредники скупали излишки и продавали их на городских рынках. Большинство крестьян-производителей в любом случае не могли принимать "рыночные решения". Ограниченные отношениями собственности, природными условиями (например, орошением или его отсутствием), властью господствующих групп, они не могли действовать как "независимые предприниматели", о которых говорит теория рационального выбора. В первые десятилетия после 1760 г. колониальный статус Индии проявился в материальных последствиях опустошительных завоевательных войн и в более высоком среднем налоговом бремени. В долгосрочной перспективе это имело три последствия: (1) стабилизация фискального давления на высоком, но предсказуемом уровне; (2) постепенное введение договорных отношений в частном сельском хозяйстве под надзором колониальных судов; (3) благоприятствование доминирующим деревенским группам, а не принятие аграрного эгалитаризма или простое предоставление привилегий существующим или вновь созданным аристократиям.
В XIX веке доколониальные социальные структуры Индии претерпевали различные изменения, которые, как показывают многочисленные протестные движения, часто сопровождались тем или иным кризисом. Колониальное государство отнюдь не было единственным инициатором, оно взаимодействовало с автономными тенденциями в экономике и обществе. Аграрная Индия была достаточно гибкой, чтобы приспособиться к новым вызовам, но динамика развития совершенно иного, "капиталистического" сельского хозяйства возникла в ней не спонтанно. Да и наивно было бы ожидать этого, поскольку самое живое контрфактическое воображение вряд ли способно представить себе повторение в Индии северо-западной европейской аграрной революции. В этом отношении индийское, китайское и яванское сельское хозяйство были похожи: легкодоступность дешевой рабочей силы, ограниченность возможностей механической рационализации, отсутствие характерного для северо-западной Европы сочетания полей и пастбищ препятствовали радикальным изменениям.
Типы предприятий
Сравнение с Китаем, перемежающееся то тут, то там, показало, что два крупнейших аграрных общества мира во многом похожи друг на друга: фермеры в принципе были свободными агентами, они производили продукцию частично для рынка, а основной экономической единицей было (часто также протоиндустриальное) семейное хозяйство, которое могло дополняться небольшим количеством слуг и рабочих. Эти три черты указывают на определенное родство с Западной Европой или, по крайней мере, с Францией и Германией к западу от Эльбы и подчеркивают разницу с теми частями мира XIX века, где плантации, латифундии и поместья были крупными предприятиями, работавшими на основе подневольного или кабального труда. Поэтому было бы неверно рассуждать о расколе между свободным Западом и порабощенным Востоком. Аграрная структура Китая с ее многочисленными региональными вариантами была гораздо более свободной, чем сельские порядки в Восточной Европе.
Классифицировать многообразие аграрного производства и сельской жизни сложно, поскольку необходимо учитывать несколько критериев, которые не так-то просто увязать друг с другом. Это справедливо, даже если придерживаться трех наиболее важных: (1) биолого-экологические основы (какие культуры выращиваются?); (2) форма предприятия и режим труда (кто и насколько свободен в принятии решений о производстве продукции в тех или иных организационных рамках?Например, если выращивание риса на орошаемых полях (в отличие от выращивания пшеницы или хлопка) представляет большие трудности для крупного предприятия, то при других отношениях собственности (индивидуальное мелкое владение, арендаторское хозяйство, клановое или храмовое владение) оно может процветать.
По первому критерию можно выделить мокрое рисоводство, смешанное земледелие и животноводство, садоводство и т.д. Критерии 2 и 3 в совокупности дают еще одну типологию:
(а) манориальная система, сочетающая натуральное хозяйство с неоплачиваемым трудом на домене помещика (который при этом является политически доминирующим);
(б) семейные арендные единицы (землевладелец-рантье против фермера-арендатора);
(в) семейные мелкие хозяйства с относительно надежными правами собственности;
(d) плантации (капиталоемкое экспортное производство тропических культур с использованием неместной,