Ты хоть осознаешь всю серьезность этой затеи? Это не игрушки. Ты ведь ищешь их не для того, чтобы узнать, какими они стали. Живые люди. Никто не имеет права поступать так с людьми. Вспомни Бориса. Вспомни Петра. Помогут ли они им теперь? Или тем, что нашли их, сделали только хуже? Как понять?
— Я хочу вернуть свою жизнь!
— Я хочу обратно!
Алина крепко обхватила руками согнутые колени, вдруг отчетливо поняв, что тоже хочет обратно. Не в приснившуюся жизнь, нет — это уже отходило, с этим уже было легче… Нет, она хотела бы вернуться обратно во времени. Вернуться в ту маленькую пещерку, скрытую густыми трявяными зарослями. Вернуться для того, чтобы на этот раз суметь закричать. Виталий не был прав, говоря, что она ни в чем не виновата. Она должна была попытаться… ведь ничего нельзя знать наверняка… Почему во сне она не узнала ее лица, которое то и дело смотрело из зеркала точно ей в глаза? Почему во сне у нее было лицо мертвеца?
— Почему ты не закричала?
— Хорошо, — вдруг устало произнес Олег, и Алина повернула голову в его сторону, а Жора сразу же захлопнул книгу. — С этим ясно. Но все дальнейшее мне представляется довольно смутно. Ну поставили вы на Маринку этот сомнительный сторожок, но когда он сработает — через час или через пару месяцев? Найти Логвинову и Бережную вообще нереально, а Лешку — и подавно, если он не сделает какуюнибудь очередную глупость и не попадется. Господь бог, блин! Все с манией величия рано или поздно попадаются! Но кто-то из этих субчиков… — Олег развел руками и красноречиво покачал головой. — Их, конечно, уже и след простыл! Что у вас есть — лишь какая-то глупая баба, которую вы еще и в глаза не видели?! А если она к ним вообще никакого отношения не имеет?! Если бумажка с ее телефоном там валялась давным-давно?! Что тогда?! Выстроить все волжанское население в линеечку и Альку вдоль провести, чтоб на каждого поглядела?! Ты больше ничего не нашел про этого Шрейдера?
— Нет, — Жора аккуратно положил книгу на столик. — Только длинный список его научных статей с совершенно непроизносимыми названиями. Я попытался прочитать одну, но мало что понял — что-то там по теориям осознаваемых и неосознанных сновидений, бессознательному, логике, работе мозга в процессе сна… и тому подобное. Ну, и всяческая гипнология.
— Наш город никак не назовешь маленьким, — задумчиво произнес Олег. — Но это и не такой уж мегаполис. Какого они явились со своими экспериментами именно сюда?! Сидели бы в той же Австрии!.. Елки! — спохватился он. — Но какой же всетаки кретин этот твой братец! Столько времени зря… я ведь был практически уверен, а тут такой облом! Ну и перестал… решил, Жорки нет, значит и остальных не существует, а я — всего лишь начинающий сумасшедший, который суетится и хлопает крыльями из-за какого-то там сна! Но все равно постоянно сидел и думал, думал… не шло все это из головы — ну никак! Алкоголь дедукции не особо помогал, зато здорово затуманивал мозги. Этакое обезболивающее для памяти… А сегодня как стукнуло — решил еще раз проверить… и вот — здрассьте!.. Человек с разноцветными глазами, говорите… Вот что-то очень… — он потер лоб, — вот крутится где-то здесь… Нет, не помню.
— Давно ты в Волжанске? — спросила Алина — скорее для того, чтобы хоть что-то спросить.
— Пару лет. Застрял тут как-то по работе… потом… — Олег махнул рукой. — Как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное.
— Ты пробовал искать остальных?
— Нет. Только вас троих. Остальные мне как-то до… все равно, в общем. Разве что Петра чутьчуть поискал… думал, если помнит чего, так дам в морду! — Олег вздохнул — чуть виновато. — Хорошо, что я его не нашел. А этот… бизнесмен сейчас, значит, бегает в поисках? Мда, ну и дела! Эх, знал бы я, что все это лишь сон… замочил бы его за милую душу, и ты бы, — он косо взглянул на Виталия, — меня не остановил!
— Ладно, — с легким холодком произнес тот, втыкая папиросу в пепельницу, — это все лирика. Лучше скажи — ты с нами или…
— Конечно с вами! — возмущенно перебил его Олег и даже привстал. — С вами, ясен пень! Не знаю, как… каким образом… вообще не представляю, но я хочу найти этих уродов! Гораздо больше, чем Лешку! Этотто… психодиночка, а они… Я вот сижу и смотрю на вас… и знаю то, чего знать о вас, на самом деле, совершенно не хочу! И вы знаете обо мне то, что знать не следует! Обстоятельства приперли… а так бы никому и никогда! И вообще все… такое не выставляют напоказ! Я им покажу тарантулов в банке, орнитологи хреновы!..
— Энтомологи, — негромко поправила его Алина.
— Да неважно! — отмахнулся Олег. Потом свесил руки между раздвинутых коленей и, чуть сгорбившись, совсем другим голосом, ровным и отчужденным произнес:
— Мама умерла. Месяц назад всего… Там… я проснулся, а ее нет…
Не поднимая головы, он почти осязаемо почувствовал, как оказался на пересечении взглядов. Комната наполнилась молчанием до потолка — молчание было какимто суетливым, и ему казалось, что он слышит шелест, с каким они перебирают слова, пытаясь найти нужные и, возможно, те, которые еще не использовали друг для друга. Но Олегу не хотелось, чтоб они что-то говорили. Он и сам им толком ничего не сказал.
— Вы понимаете, что они сделали? — хрипло спросил он, продолжая разглядывать ворсинки паласа. — Ладно показали и отняли жизнь, о которой каждый из нас мечтал… но это, если говорить откровенно, ерунда! Да, у меня там была автомастерская, а здесь я уже третий месяц без работы, только времянки какието… и все мое богатство — моя верная блондиночка, — Олег чуть усмехнулся, — та же "Нива", что и во сне. Ягуара нет, понятное дело… Но знаете, меня это как-то не очень тронуло. Не то, чтобы я смирился… просто не придавал этому такого уж значения. Вам было сложнее… Лифман так вообще еще спит… как я понял… Но дело в другом… Они содрали корку со старых ран! И даже не только потому, что наяву люди, которых мы любили и которые были живы там, мертвы… Это больно, да… но есть худшая вещь. Помнишь, Аль, ты говорила… Вещи, имевшие значение лишь в определенный отрезок жизни, но совершенно утратившие свою важность в дальнейшем… маленькие, но очень большие тайны… Так они вернули обратно этот отрезок жизни! И теперь нет минуты, чтоб я снова и снова не думал — простила ли меня мать за то, что я специально разбил эту дурацкую вазу, которая была так для нее важна?! Теперь я бы не сделал этого снова… но сейчас я взрослый человек и понимаю, что всякое бывает в жизни, вне зависимости, есть у тебя семья или нет. Проснувшись, я бы обязательно пошел к ней и все узнал и попросил бы прощения, потому что действительно считаю, что виноват… Но я уже не могу этого сделать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});