Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №11 за 1986 год - Вокруг Света

Лет двадцать, если не больше, пылились в министерствах проекты преобразований, но отпускаемые на их реализацию огромные суммы оседали в бездонных карманах продажных министров и ловких предпринимателей. Только теперь за осуществление этих проектов взялись всерьез.

От Уагадугу на север, к богатому месторождению марганца в Тамбао, строится Сахельская железная дорога. Там будет создан металлургический комбинат. Из Тин-Хассана, что на границе с Мали, поезда повезут известняк для цементного завода в Уагадугу. Заработает ГЭС на реке Бели, которая снабдит Тамбао электроэнергией.

Однажды я проехал вдоль почти пятидесятикилометрового участка Сахельской железной дороги. Потом рельсы кончились, и машина поехала дальше по насыпи...

В долинах рек Суру и Компьенге будут построены две плотины.

Начата ликвидация неграмотности. В конце 1985 года была проведена кампания вакцинации детей. Уже построены сотни школ и медицинских пунктов, посажены плантации акаций и манго.

Привычным стало мерить богатство или бедность страны достатком или отсутствием долларов, франков... Но в Буркина Фасо есть понятие, более четко проводящее грань между имущими и неимущими. Буркинийский публицист Бабу Полен Вамуни писал: «Для того, кто живет в Сахеле, и того, кто плавает в бассейне, глоток воды — не одно и то же». И добавил: «Без воды счастье невозможно».

Действительно, настоящая цена воды узнается только в Сахеле. Особенно в сухой сезон, когда здесь пересыхают все реки, кроме Черной Вольты. Они превращаются в уэды — мертвые русла. Испаряются целые озера. Стало убывать даже полноводное озеро Урси, не мелевшее ранее. Цена воды здесь измеряется десятками километров, на которые удлиняется путь к глубоким колодцам, да глотками воды, которые достаются после дневного перехода лишь детям.

С 1984 года министерство водоснабжения начало бурить колодцы. Цель кампании — создать девять тысяч колодцев и колонок, чтобы на каждого сельского жителя приходилось в день по десять литров живительной влаги. Начали работы с деревень, расположенных более чем в десяти километрах от источников. Здесь предпочитают строить колонки. Они более приспособлены к капризам погоды этой суровой климатической зоны, чем традиционные колодцы, лучше защищены от пыли во время песчаных бурь, особенно частых в начале сухого сезона.

Колонка у дороги на дори

Кампанию назвали «6С». «С» — первые буквы лозунга из шести слов, который на русский язык можно перевести так: «Знать, как обеспечить себя в сухой сезон в саванне и Сахеле».

Где кончаются дороги, ведущие в пустыню? Они обрываются, если впереди нет колодцев. Дальше пытай счастье сам: если повезет — выйдешь. «Жизнь человека — дорога, родители его — колодцы»,— говорят туареги-кочевники.

Сколько ни едешь по дорогам на запад в Бобо-Диулассо, на юг в По, на север в Вахигуйю или на восток в Фадан-Гурму, повсюду и всегда плотным кольцом колодцы окружали дети и взрослые. Стоять за водой нужно было часами под палящим солнцем.

Но однажды по дороге на Дори — административный центр провинции Сено,— где колодцы по мере продвижения вперед встречались все реже, мы увидели слева от дороги колонку. От нее удалялась женщина. И больше никого.

— Может, воды нет? — предположил мой спутник.

Спустились к колонке. Сооружение нехитрого устройства: массивная бетонная плита, из нее торчит голубого цвета труба, к которой прикреплен штурвал. Став на плиту, я попробовал раскрутить штурвал. Это удалось сделать только обеими руками. По мере того как колесо набирало обороты, сил требовалось все меньше, а струйка из трубы превращалась в поток. Стоп. Нам нужно только ополоснуться и наполнить пластиковые бутылки. Здесь воду понапрасну не льют...

Оглянулись — за нашими спинами выстроились в шеренгу ребятишки, почти все голышом. Рядом стояла высокая молодая женщина. Из-за левого плеча черными бусинами глаз поглядывал ребенок, привязанный широким цветастым платком за спиной. Подошла девушка лет пятнадцати, закутанная в серую ткань. Все они дружелюбно наблюдали за нами. Как они подошли незамеченными?

Отсюда, с площадки, открывалась саванна. Сезон дождей в разгаре — конец июня. Зеленые островки трав дополнили унылую серо-голубую палитру глины и неба.

— Подходите, мы закончили,— сказал я.

Никто не шелохнулся. Мы отошли. Место у колонки заняла женщина. Привычно навалилась всем телом на штурвал и мощно поддала плечом, только дернулась головка младенца. Наполненный таз ей на голову помогла водрузить спутница. И они пошли по только им ведомой тропе. Куда? Насколько хватал взгляд — ничего похожего на жилье.

Уже в Уагадугу я ломал голову: почему у новой колонки было пусто, пока мы не подъехали? Почему женщины предпочитают ходить на дальние старые колодцы? Например, женщины из деревушки Уайен совершают ежедневно двадцатичетырехкилометровый переход. Удалось выяснить одно.

Колодец в буркинийской деревне — как живое существо. И новая колонка вроде соседа-новосела, к которому нужно привыкнуть, узнать его как следует, понять, что вреда он не причинит. Кто его знает, каков он, этот новичок?

Всемогущего бога моей Венде можно дарами и жертвоприношениями уговорить дать плодородие земле и ниспослать богатые урожаи. Венде, и только ему, решать: пройдут над деревней дожди или он засухой накажет жителей, прогневавших его. Новую колонку построили люди. Значит, они пошли против воли Венде. А если Венде намеревался пролить эту воду дождем в другом месте? Теперь он может покарать отступников и засыпать во время песчаной бури старые источники. Поэтому первое время селяне будто не замечают новых колонок. Лишь когда они убедятся, что Венде не прогневан, меняют свой обычный дальний маршрут.

Подобные представления сейчас неумолимо уходят в прошлое, хотя кое-где они пока и живы. Новое время и новые традиции вторгаются в жизнь буркинийской деревни.

Земля моси

— Ты сейчас говорил с уиди-набой,— сказал Жозеф, когда машина отъезжала от двухэтажного дома, окруженного двойной массивной оградой.— При дворе моро-набы он — первый человек.

Жозеф замолчал, и по почтительному выражению его лица и плотно сжатым губам стало ясно, что разговор на эту тему он вести не собирается.

Уиди-наба, высокий, подтянутый сорокалетний мужчина с суровым лицом, вышел к нам в светло-голубом бубу, расшитом белым шелком. Левой рукой он прижимал к уху портативный радиоприемник. В Уагадугу взрослое население все время слушает передачи местного радио. Не только потому, что здесь оно главный источник информации. Радио выполняет одновременно функции телефона: можно в нерабочее время вызвать нужных сотрудников в министерство или объявить об экстренном совещании. Если не услышит сам вызываемый, ему передадут соседи и многочисленные родственники.

Наш разговор об условиях сдачи виллы уиди-набы под корпункт закончился через несколько минут: стало ясно, что он ни к чему не приведет. Уиди-наба встал и первый подал руку. Медленной походкой отправился к дому.

О моро-набе — верховном правителе моей и его первом министре — я уже был наслышан. В центре города находилась его резиденция. Оттуда он правил могущественной некогда империей.

Сейчас Страна моей занимает центральную часть Буркина Фасо. За девять веков, с момента основания империи, ее границы не изменились. Сами моей составляют примерно половину всего населения республики. Остальные — фульбе и туареги, на востоке — гурманче, на юге — гурунси, биса, кусаси, на западе — бобо, дагара, лоби, марка, сенуфо...

Моей всегда отличались воинственностью. Это племя бесстрашных воинов, «родившихся в седле и с луком в руках». После их набегов горели города соседних империй — Ганы, Мали, Сонгай. Они дольше всех в Западной Африке сопротивлялись и французским колонизаторам. «Если бы мои воины держали в руках оружие, извергающее огонь, французы бы нас не сломили»,— сказал правивший в конце XIX века моро-наба Вогбо.

Воинами-всадниками, ударной силой императорской армии, и командовал в средневековье уиди-наба, первый из пятнадцати императорских министров.

Свою репутацию моей подтвердили и в XX веке. Они принимали участие почти во всех войнах, развязанных Францией, храбро дрались также на полях второй мировой войны в рядах легендарного корпуса «сенегальских стрелков», основу которого и составляли. Этих стрелков, конечно, правильнее называть вольтийскими. Однако историки предпочли окрестить корпус по названию страны, в которой он формировался. Вольтийских стрелков везли на поля сражений из Дакара — сенегальской столицы. Убеленных сединами, в орденах и медалях, их и сейчас встречаешь на различных торжественных церемониях.