Читать интересную книгу Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

Можно было на время успокоиться, но все ж странное предчувствие не покидало Алексея с того самого момента, как он узнал в толпе казаков Евпраксию, и оно же подсказывало ему, что их завтрашний поход вряд ли состоится. С прибытием в станицу отряда Корнуэлла, явления Голдовского, а после еще и «офени» оно и вовсе переросло в убежденность, что им придется завтра задержаться в станице, и хорошо, если не до конца отпуска.

Правда, докладывать Ивану о своих тревогах он не спешил, чувствуя, что приятеля тоже обуревают не слишком приятные мысли, делиться которыми он пока не собирался. Вероятно, потому, что, подобно Алексею, до конца еще не разобрался, чем грозит им столь неожиданный поворот событий.

Единственное обстоятельство пока не вызывало у них никаких сомнений, что Евпраксия, Голдовский, глухонемой «офеня» и сэр Корнуэлл — звенья одной цепочки. И теперь предстояло выяснить, по какой причине и сколь крепко схватились между собой эти совершенно, казалось бы, разнокалиберные кольца.

Едва слышно скрипнула, открываясь, входная дверь. Алексей напрягся, вглядываясь в темноту. На крыльце появилась атаманша. Она окинула быстрым взглядом двор, прошлась им по сеновалу, затем спустилась по ступенькам вниз и направилась в огород. Опять постояла некоторое время возле забора, прислушиваясь и озираясь по сторонам. Было тихо, даже пес не возился в своей конуре, и не всхрапывали в конюшне лошади.

Видно, окончательно успокоившись, Елена Сергеевна заспешила к бане. Алексей слышал, как лязгнул пробой, значит, открыла замок. Атаманша вошла в баню, и через мгновение в окне появился слабый огонек — она зажгла то ли свечу, то ли керосиновую лампу.

Алексей навел трубу на окно, но обзор закрывала занавеска, и он ничего не увидел. Тогда он перевел ее на заросли лопуха. Они по-прежнему не шевелились, и Алексей даже забеспокоился: неужто Иван заснул? Но тут же себя успокоил: не тот человек Вавилов, чтобы прошляпить решающий момент. Ведь от этого тоже зависит, состоится ли их отпуск, или сгорит он синим пламенем, как…

Но представить, как именно сгорит их отпуск, ему не пришлось, потому что на пороге дома появились Гаврила и атаман. Перебросились шепотом парой фраз и направились — Шаныиин — в огород, к бане, а Гаврюха — к сеновалу. Алексей только успел юркнуть под одеяло и подправить лежащий вместо Ивана тючок, как Гаврюха появился в проеме лаза на сеновал. Долго вглядывался в «спящих», затем уселся к ним спиной на верхней перекладине лестницы и притих.

Алексей едва сдержался, чтобы не выругаться. На этот раз атаман решил подстраховать себя от нежелательных свидетелей, тем самым подтвердив, что дела сегодняшней ночью замышляются нешуточные. Одного не учел Шаньшин, что Иван окажется сообразительнее и еще с вечера займет свой пост. А вот его, Алексея, стреножили, как глупого стригуна, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как надеяться, что атаман не вздумает устроить ревизию зарослям за баней.

Время тянулось невыносимо медленно. Он не смел даже перевернуться с боку на бок, чтобы не вызвать нового интереса Гаврюхи к своей персоне. Но молодой урядник, видимо, был настолько сосредоточен на событиях, происходящих в огороде, что даже не повернул головы, когда Алексей все же решился сменить положение и проделал это более шумно, чем положено спящему. По той причине, что руки и ноги затекли до невозможности и не слишком слушались своего владельца.

Он прикрыл на мгновение глаза. А когда открыл их, Гаврила исчез, словно и не маячила его фигура еще секунду назад на фоне светлого проема. Алексей полежал некоторое время, прислушиваясь. Затем откинул одеяло и подполз к выходу.

И чуть не вскрикнул от неожиданности. Лохматая голова возникла в проеме. Сверкнули белки глаз на темном лице. Сердце у Алексея ухнуло в пятки. Но, слава богу, это был не Гаврила, а Иван. Вавилов на ходу сбросил с себя тужурку, стянул сапоги и нырнул под одеяло. Зубы его выбивали дробь, а руки были холодными, как лед.

— Замерз? — не нашелся, что спросить, Алексей.

Иван с готовностью закивал головой и с трудом произнес:

— В-в-выпить… Г-г-где?

Алексей нырнул рукой под подушку. Под ней покоилась плоская фляжка с водкой, залитой еще в Североеланске. Иван схватил ее и сделал несколько торопливых глотков. Алексей поднес ему кусок окорока, который захватил с ужина. Иван с той же готовностью и быстротой расправился с мясом. А после, утерев рот рукавом, откинулся на подушки и умиротворенно вздохнул:

— Ну, теперь другой коленкор! Жить будем! И очень долго!

— Что-нибудь разглядел? — с нетерпением спросил Алексей.

— А тебе, что ж, весь обзор перекрыли? — усмехнулся Иван. — Я как увидел, что Гаврюха точно на насест взгромоздился, чуть через забор не сиганул. Думал, вдруг Никита решится за баней пошарить. Представляешь, если б он меня обнаружил? Стыда бы вовек не обобраться!

— Иван, — Алексей схватил его за плечо, — опять издеваешься? Говори, не тяни купца за…

— Ладно, чего там, не обижайся, — Иван пьяненько хихикнул. — Не зря я задницу морозил. Углядел, да такое! — Он помотал головой и неожиданно серьезно посмотрел на Алексея. — Углядеть-то углядел, но, кажется, все еще больше запутываюсь. — Он снова сделал глоток из фляжки и протянул ее Алексею. Тот быстро отхлебнул, даже не почувствовав вкуса спиртного, и сжал флягу в руках, весь превратившись во внимание.

Иван откинулся на подушки и стал рассказывать:

— Пребывать в засаде по любому случаю дело паскудное!

Особенно если в огороде лежишь, между грядок, или в картошке хоронишься. Роса с кустов тебе за шиворот стекает, мухи-комары в кровь едят, а ты лежишь как связанный, и даже обмахнуться — ни боже мой! Потому после и ноги ломит, и спина отнимается! — Он вздохнул и сделал новый глоток из фляжки, которая незаметно перекочевала в его руки.

— Не отвлекайся! — нетерпеливо попросил его Алексей. — Про страдания потом поплачешься. Расскажи, что увидел, когда атаманша возле бани появилась?

— Бесчувственный ты, Алешка! Посмотрю, как запоешь, когда до моих лет доживешь! — беззлобно огрызнулся Иван, но продолжал свой рассказ уже без ненужных подробностей. — Елена Сергеевна вошла в баньку, свет зажгла, но я в окно не успел заглянуть. Тут же атаман объявился. Вошел следом за ней. Через пару секунд Елена Сергеевна вынесла кусок войлока и расстелила на траве возле забора, а Никита вынес на руках ребенка. Руки и ноги у него в лубках, голова забинтована. Вынес и на кошму положил. После перекрестились оба.

И быстро-быстро пошли к дому. И ни разу не оглянулись. — Иван перевел дыхание. — А я в это время сижу в своих кустах и решаю: то ли подобраться мне к мальчонке и рассмотреть его поближе, то ли выждать некоторое время. Не зря ведь они его из баньки вынесли и на траве оставили…

— Так это был все-таки ребенок? — протянул удивленно Алексей. — Неужто тот самый, что в порог прыгнул?

— Чего не знаю, того не знаю, — покачал головой Иван, чьи движения обрели некоторую плавность, свойственную подвыпившим людям. — Однако побился он изрядно, похоже, именно он сиганул с моста. — Он вновь приложился к фляжке и откинулся головой на подушку. — Но слава тебе, господи, что не решился я выползти из лопухов. Только-только атаманово семейство скрылось в избе, как перемахнули через забор три фигуры в черных балахонах, подхватили мальчонку на руки и были таковы! Может, их и больше было, остальные просто в кустах прятались, про то не скажу, не видел. Понял только, что они верхами пришли, лошадь одна всхрапнула слегка, видно, когда раненого к ней поднесли. А так ни единого звука! Даже стука копыт не услышал. Наверно, тряпками их обмотали, бисовы дети!

— Ты говоришь, они были в черных балахонах? Опять, что ли?

— Опять и без что ли, — произнес устало Иван. — Мало того, у каждого из них на руке такое же кольцо, как у Евпраксии. И сдается мне, что одна фигура и двигалась легче, да и в спине поуже была, чем остальные. Наверняка снова наша знакомая шуровала.

— А у мальчонки кольца не заметил?

— Так я ж сказал, он весь в лубках да в бинтах! Разве что углядишь? — объяснил Иван.

— Выходит, этот ребенок имеет какое-то отношение к ратникам? — уточнил Алексей. — И Евпраксия оказалась в станице лишь потому, что хотела разузнать о его судьбе.

— Для этого не стоило появляться в станице, — усмехнулся Иван. — Думаю, про мальчонку эти господа в бахотне знали уже к утру. А на майдане деваха крутилась совсем по другой причине. Вполне вероятно, что поджидала обоз. Хотелось бы знать, чем он ей так интересен?

— Получается, что и в городе она его караулила? Сдается мне, она все время стояла как раз под аркой и следила за его прибытием. Ты помнишь, откуда она выскочила?

— Помню, чего не помнить? — вздохнул Иван. — И агенты Ольховского, видно, не один час ее пасли. И не меньше, чем из трех точек…

— И Глухарь вовсе не немой… Вспомни, как он на близнецов рявкнул. Но почему он затесался в проводники? Может, и впрямь какое задание выполняет?