– Это одно из моих платьев. Оно, конечно, не такое нарядное, как ваше, – добавила Фиона, вешая платье на спинку стула. – Вы, наверное, привыкли к красивой одежде.
– Вообще-то нет, – призналась Алана. – Это мама решила, что в Англии мне понадобятся наряды, только и всего.
Фиона удивленно раскрыла глаза.
– Неужели и вправду там все по-другому? Я видела, как одеваются Элизабет и Пенелопа. Пенелопа меняет платья четыре-пять раз на дню, и к каждому у нее есть туфельки, шали и шляпки в тон. Для каждого дела свой наряд – для чаепитий, для визитов, для театра. Хоть театров здесь нет и визиты бывают редко, Пенелопа говорит, что за манерами надо следить, где бы ты ни был, – она сжала пальцы. – Наверное, когда я уеду в Англию, трудно будет привыкать целыми днями ничего не делать, только без конца менять платья. Никак не могу запомнить, чем утреннее платье отличается от того, которое надевают, выходя к чаю. – Она понизила голос до шепота. – Пенелопа говорит, что англичане таких ошибок не прощают, особенно если… – она пожала плечами. – Как видите, я хромаю. Я бы охотнее осталась здесь, в Крейглите, но Иану обязательно надо в Англию, а я не могу допустить, чтобы он в одиночку справлялся со всем сразу…
Справлялся – с чем? Неужели он так же нервничает, побаивается и тревожится, как и она? Алана постаралась не выдать удивления. Иан Макгилливрей – мужчина, он сильный, смелый и добрый. Разумеется, ему нечего бояться. В отличие от нее. Алана сжала в кулаке подол его рубашки под одеялом.
– А ему… хочется в Англию?
Фиона состроила гримаску.
– О, конечно, он храбрится, но думаю, что его туда совсем не тянет. Он бывал в Англии только однажды, когда был моложе. И ему не понравилось.
– Не понравилось? Почему? – спросила Алана, чувствуя, как сердце силится выпрыгнуть из груди, а живот наполняется знакомым чувством тревоги.
– Он не рассказывал, а я в то время была совсем маленькой. Какая она, Англия?
Там всюду правила, строжайшие правила, – так говорили Алане. Она иностранка, поэтому любой, даже самый ничтожный, промах с ее стороны будет замечен и воспринят как чудовищное преступление, повод для сплетен и скандалов. Став маркизой, она окажется под неусыпным надзором, за ней будут внимательно следить все вокруг. Проглотив ком зябкого ужаса, Алана принужденно улыбнулась Фионе – так, как делала, успокаивая свою младшую сестру.
Задачу с выбором платьев для каждого события она уже решила и теперь могла помочь Фионе хотя бы в этом. В ее собственном гардеробе все платья были снабжены ярлычками.
– Думаю, на новом месте всегда приходится к чему-то привыкать. Но мне говорили, в Англии есть немало хорошего – приемы, балы, красивые места, – она очень надеялась, что ее не обманули.
Фиона прикусила губу.
– Пожалуй, я не прочь их увидеть… Не балы, я ведь не могу танцевать, а красивые места. А вы их видели?
– Я там еще не бывала, – призналась Алана. – Поэтому обо всем знаю лишь с чужих слов. – Ее душа привычно заныла при мысли о замужестве с Мерридью. – Увижу сама, когда выйду замуж.
Фиона удивленно приоткрыла рот.
– Ваш жених – англичанин?
Алана принужденно улыбнулась, хотя ей было не до улыбок.
– Да, как и у вашего брата…
В дверь снова постучали, но на этот раз гости открыли ее прежде, чем Алана успела дать разрешение. Леди Пенелопа возникла на пороге. Ее холодная улыбка не отражалась в глазах, она обводила комнату взглядом хищной птицы.
– Привет, Пенелопа, – улыбка Фионы погасла.
– А ты что здесь делаешь? – спросила Пенелопа кузину.
– Принесла Алане свое платье – чтобы она носила, пока ее платье не приведут в порядок. – Алана увидела, как англичанка скользнула взглядом по платью из теплой красной шерсти, висящему на спинке стула.
– Ясно. Ваше платье, кажется, порвано, – произнесла Пенелопа, и на ее щеках проступили яркие пятна румянца. Алана задумалась: что успел рассказать ей Иан?
– Я упала, – объяснила она. – В самый разгар метели.
– И ничего не помните?
– Нет, совсем ничего. Помню только, как началась метель, а потом я очнулась в каком-то коттедже вместе с… – Она умолкла, Пенелопа нахмурилась сильнее. – Я так признательна Иану и всем жителям Крейглита! – на безупречном английском продолжала Алана. – Спасибо.
Пенелопа скоро станет хозяйкой Крейглита, значит, Алане следует поблагодарить ее вместе с Ианом и остальными.
– За платье благодарить не надо, – заявила Пенелопа с таким видом, словно оно принадлежало ей, а не Фионе. – Одежда Фионы вам как раз подойдет. Вы же наверняка привыкли к шотландским нарядам, к тому же у нас с вами разные размеры, – она провела ладонью по своим пышным изгибам. Алана и вправду была стройнее, но сравнение с пятнадцатилетней сестрой Иана показалось ей обидным.
– Я только зашла узнать, не нужна ли моя помощь. Уверена, вам давно не терпится вернуться домой, – продолжала Пенелопа, словно ждала, что Алана сразу же выскочит из постели Иана и покинет Крейглит. Заметив, что Алана даже не сдвинулась с места, Пенелопа вскинула голову.
Ей не оставалось ничего другого, как держаться высокомерно, тем более что Алана была по-прежнему одета в рубашку Иана.
– Если не ошибаюсь, вашей свадьбе помешал несчастный случай, – чопорно продолжала Пенелопа. – Вы обручены с кем-нибудь из местных? Может, следовало бы позвать его сюда?
С каким-нибудь пастухом? Или егерем? Снисходительный тон Пенелопы разозлил вспыльчивую Алану.
– О нет, он не шотландец, если ты об этом спрашиваешь. Он англичанин, – вмешалась Фиона прежде, чем Алана успела ответить.
Глаза Пенелопы расширились, любопытство в них сменилось подозрением.
– Англичанин? Господи, но какого… то есть как вышло, что вы обручились с англичанином?
Алана посмотрела на Пенелопу в упор. Неужели она намекает, что Алана недостойна английского лорда – недостаточно красива или умна? Она гордо подняла – голову.
– Он маркиз, – объяснила она. – Маркиз Мерридью. Поскольку вы тоже англичанка, может, вы с ним знакомы?
У Пенелопы отвисла челюсть, голос взвился на целую октаву вверх.
– Маркиз? Так вы будете маркизой?
– Да. А моя сестра уже замужем за английским графом, лордом Россингтоном. А мой брат, граф Гленлорн, женат на сестре английского графа Сомертона.
– За Китом Россингтоном? – ахнула Пенелопа, прижимая ладонь к пышной груди. – Но ведь каждая леди Англии мечтает о… – Она вовремя спохватилась и умолкла.
– Безусловно, – согласилась Алана с недосказанным. Россингтон и вправду хорош собой и баснословно богат – он завидная добыча, которой надеялось завладеть множество женщин. Однако он выбрал Меган. Алана задумалась, означает ли изумление в глазах Пенелопы, что теперь она находит шотландских дам заслуживающими уважения.