Читать интересную книгу Великие психологи - Станислав Васильевич Аристов

Он учил, что любовь связывает людей вместе, и его ученики понимали это, так как он сам любил их»[81].

В 1918 году Фромм сдал выпускной экзамен в школе и, послушав совета дяди Эммануила, решил стать юристом. Поступив на юридический факультет Франкфуртского университета, он отучился всего несколько семестров. Молодой человек практически сразу же понял, что совершил ошибку в своем выборе. Юриспруденция была ему чужда, а вот религия по-прежнему казалась смыслом жизни. Он даже планировал поехать изучать Талмуд в Литву, но родители были категорически против. И максимум, которого он смог от них добиться, — это разрешение учиться в Гейдельбергском университете. Туда Фромм вновь перевелся на юридический факультет, правда, слушал и курсы по средневековой немецкой истории и литературе, теории общественных движений и истории психологии, а также впервые познакомился с буддизмом.

В этот «экспериментальный» семестр в Гейдельберге он слушал и лекции социолога Альфреда Вебера — брата всемирно известного Макса Вебера. Хотя Альфред Вебер не являлся специалистом по иудаизму, он согласился руководить диссертацией Фромма по социологии «Иудейский закон: вклад в исследование иудаизма диаспоры». В результате изучения различных групп диаспоры — караитов, реформистского иудаизма и хасидов — Фромм пришел к выводу, что только последние были «идеальной группой», объединявшей основные еврейские традиции. Среди главных ценностей группы были идеи общности, радости жизни и искренности в общении, которые противопоставлялись индивидуализму и накоплению прибыли. Альфред Вебер был в восторге от текста диссертации, а когда защита состоялась и Фромм получил высокую оценку, социолог предложил юноше продолжить академическую карьеру в университете. Но Фромм отказался, сославшись на то, что подобная деятельность ограничила бы его религиозный поиск.

При подготовке диссертации Эриха Фромма консультировал известный талмудист Залман Барух Рабинков, с которым тот познакомился в 1912 году. Рабинков был хабад-хасидом[82], и, возможно, именно поэтому, находясь под влиянием его личности, Фромм столь положительно отзывался в своей диссертации об этом течении в иудаизме. На протяжении пяти лет Эрих Фромм почти ежедневно посещал занятия у Рабинкова, пытаясь научиться толкованию Талмуда, анализируя философские тексты Маймонида[83], воспринимая идеи, которые в дальнейшем будут способствовать отходу Фромма от ортодоксального иудаизма и формированию у него взглядов атеистического гуманизма. Фромм проникся духом хасидизма, идеями восприятия всего, что делает жизнь радостнее. Например, он научился у Рабинкова хасидским песням, которые до глубокой старости любил исполнять в кругу друзей. При этом его духовный учитель демонстрировал собой яркий пример пренебрежения ко всему материальному. Идеи, смыслы — вот что было для него важно. Фромм старался подражать своему наставнику во всём, от духовных ориентиров до повседневных моделей поведения. Так, если Рабинков, как казалось окружающим, питался только чаем и селедкой, то и молодой Фромм урезал свой и без того скромный студенческий рацион до минимума. Рабинков рано вставал, и Фромм завел эту привычку и следовал ей всю жизнь. Ну и, конечно же, чувство юмора объединило обоих мыслителей. Однако, несмотря на огромное влияние Рабинкова на молодого Фромма, они расстались очень легко, без какого-либо сожаления об этом.

Студенческие годы стали для Фромма не только временем духовного и интеллектуального поиска, но и периодом первых любовных открытий. Вдали от родителей молодой человек получил больше свободы, в том числе и для общения с противоположным полом. Один из первых его романов — с Голдой Гинзбург — даже закончился помолвкой. Правда, дальше обручения дело не пошло. Вскоре Голда стала женой друга Фромма, будущего известного социолога Лео Левенталя, а вот еще одним отношениям этой поры суждено было сыграть в судьбе Эриха Фромма более серьезную роль.

Если мужчина по каким-то необъяснимым для окружающих причинам начал меняться — сherchez la femme. Эта история стара как мир. В конце Первой мировой войны Фромм познакомился с Фридой Райхманн. Фрида была на 11 лет старше Эриха. К моменту их первой встречи она окончила университет и работала в клинике Курта Гольдштейна[84]. В 1920 году Фрида переехала в Дрезден, где стала психиатром в санатории «Вайсер Хирш» — единственном на тот момент санатории в Германии, предлагавшем посетителям психотерапевтические сеансы. Фромм регулярно навещал ее там, и их отношения становились всё более близкими. Однако в это время в жизни Фриды произошла трагедия — она была изнасилована, что сказалось на ее мировосприятии, в частности на отношении к мужчинам. Для разрешения душевного кризиса Фрида на протяжении нескольких лет посещала в Мюнхене психоаналитические сеансы Вильгельма Виттенберга. Всё это время с ней рядом находился Эрих Фромм и, как следствие, проявлял всё больше интереса к психоанализу. Фрида Райхманн начала проводить с ним психоаналитические сеансы, которые, правда, вскоре пришлось прекратить из-за возникшей между ними любовной связи.

Психоанализ стал для Фромма новой idе́e fixe, объясняющей иррациональное в людях. Однако с иудаизмом он пока что порывать не собирался. Интерес к душевным проблемам людей появился у Эриха Фромма еще в детстве. Позднее в одной из своих книг он вспоминал: «До сих пор в памяти жив один случай — должно быть, мне было тогда около 12 лет, — который подтолкнул мои мысли гораздо дальше прежнего и подготовил мой интерес к Фрейду, проявившийся лишь десятилетие спустя.

Вот что за случай. Я знавал тогда одну молодую женщину, друга нашей семьи. Ей было, видимо, лет двадцать пять; она была красива, привлекательна, к тому же она была художницей — первая в жизни знакомая мне художница. Помнится, я слышал, что она была помолвлена, но через некоторое время разорвала помолвку. Помнится, она практически неизменно находилась в компании своего овдовевшего отца. Насколько я его помню, он был старым, неинтересным или, лучше сказать, невзрачным; по крайней мере мне так казалось (возможно, мое представление о нем было навеяно ревностью). Однажды я услышал шокирующую новость: ее отец умер, сразу после этого она покончила с собой, оставив завещание, в котором специально оговорила свое желание быть похороненной вместе с отцом.

Я никогда раньше не слышал ни об эдиповом комплексе, ни об инцестуозных привязанностях между дочерью и отцом. Но меня этот случай глубоко задел за живое. Я был очень увлечен этой молодой женщиной; ее непривлекательного отца я невзлюбил; и никогда прежде я не знавал никого, кто покончил бы жизнь самоубийством. Меня пронзила мысль: „Как это возможно?“ Как это возможно, чтобы красивая молодая женщина настолько возлюбила своего отца, что предпочла быть похороненной вместе с ним, вместо того, чтобы жить, получая удовольствие от жизни и от занятий живописью? Ответа у меня, конечно же, не было, но вопрос „как это возможно“ засел у меня в голове. И когда я познакомился с учением Фрейда, оно показалось мне ответом на загадочное и пугающее переживание