позиции, заросшие бурьяном. Тут и полузасыпанные землей окопы, и воронки. А еще заросшее травой старое кладбище.
– Подождите-ка, – остановил Шелестова Иван и прислушался. Потом кивнул Будану: – Давай, проверь. Береженого Бог бережет.
Будан сдвинул на затылок кепку, поправил на поясе подсумок с автоматными обоймами, взял поудобнее трофейный «шмайссер» и указал взглядом своему напарнику на кусты. Второй партизан тут же ужом прополз вперед и занял позицию. Будан присел на корточки и тут же слился с кустарником в вечерних сумерках. Шелестов не слышал ни звука шагов, ни треска кустов. Просто голова в кепке исчезла, а спустя пару минут появилась снова впереди и правее. Шелестов, глядя, как умело действуют партизаны, одобрительно улыбнулся. Опыт и чутье. Наверняка почувствовали, что место удобное для засады. А может, сталкивались на опушках с такими засадами, которые устраивали гитлеровцы с полицаями и националистами. Выживает тот, кто быстрее учится, усваивает науку лесной войны.
– Будьте здесь, – тихо шепнул Шелестову Боткевич, почти касаясь губами уха подполковника. – Если услышите свист, то осторожно и пригибаясь идите к Будану. Дальше опять так же «челноком». Я буду прикрывать сзади, чтобы в случае чего обеспечить вам отход в лес. В лесу мы в безопасности, а здесь местность открытая.
Максим кивнул и стал смотреть в сторону темнеющих кустов. Его провожатые были вооружены автоматами, а он сам имел при себе только пистолет с двумя обоймами да одну гранату в боковом кармане пиджака. Не ахти какой арсенал, но в быстром огневом контакте поможет скрыться, отбиться от патруля. Да и в городе если немцы заинтересуются тобой, то можно пистолет и гранату выбросить. Но это уже при условии надежных документов. А их пока не было никаких. С документами должны были помочь подпольщики, у которых был выход на городскую оккупационную администрацию.
Вечерняя тишина здесь на опушке была какая-то неприятная. Шелестов отогнал слово «зловещая», которое вдруг возникло в голове, но оно снова вернулось. Он сунул руку под пиджак и нащупал рукоятку пистолета. Один палец лег на спусковой крючок, второй на предохранитель. И как только Максим начал вытаскивать пистолет, рядом что-то шевельнулось. Скорее всего, не подвела интуиция. А может, он просто уловил в спокойном вечернем воздухе, настоянном запахом зелени и первых цветов, что-то инородное. Широченная красная рожа полицая появилась над кустом, а на Шелестова посмотрело черным злым глазом дуло немецкого автомата.
– Тихо, паскуда… – прошептал полицай еле слышно.
И тут сработало натренированное тело, голова мгновенно оценила ситуацию, и все рефлексы активизировались. Рука с пистолетом мгновенно оказалась на одном уровне с головой врага, и Шелестов нажал на спусковой крючок, выстрелив полицаю прямо в лицо. Враг еще падал на спину, выронив из ослабших рук автомат, а Шелестов уже отпрыгнул в сторону, перекатываясь через правое плечо. Он знал, что партизаны мгновенно оценят выстрел как знак, что вокруг враги. Они ребята умелые, они сто раз бывали в таких переделках. Не о них сейчас надо беспокоиться. Главное – не попасться самому. И уже падая в траву, он заметил фигуру там, где находился застреленный им полицай, и еще правее, ближе к лесу, голову еще одного.
Первый был в шоке от того, как быстро застрелили его товарища, и особой опасности не представлял. Второй был опаснее, потому что находился между партизанами и лесом. И падая, Шелестов дважды выстрелил в кусты пониже головы. Он успел расслышать, как человек вскрикнул, а потом на него обрушились автоматные очереди. Точнее, они стегнули по кустарнику в том месте, где он только что находился. Стараясь, чтобы кустарник не выдал его места нахождения, Шелестов быстро отполз в сторону. Так, минус двое. Сколько их еще? Засада, в каком количестве, с какой целью? Очереди хлещут со всех сторон, но это еще и трое партизан отвечают автоматным огнем. Нет, не может быть тут большой засады. Не спрячешь столько людей. Засады устраиваются еще днем, а днем такую ораву заметит даже слепой. Скорее всего, расчет на партизанских разведчиков. На двух-трех человек максимум. Значит, здесь полицаи или немцы числом едва ли вдвое большем.
Рассуждения рассуждениями, но выстрелы Шелестова заметил враг, и снова по кустам в том месте, где он только что лежал, стегнули автоматные очереди. Максим снова откатился в сторону и чуть приподнял голову. Кажется, это Боткевич, решил он, видя, как короткими очередями бьет ППШ. Темнеет быстро, и вспышки выстрелов видны. Но Иван умело перемещался после каждой короткой очереди. А вот и Будан со своим другом. Они отстреливаются и отходят западнее к лесу. Отвлекают ведь на себя врага, отвлекают ребята!
А это полицаи, да, человек пять, и наверняка опытные. Хорошо передвигаются, умеют воевать! Но в темноте на пересеченной местности особо не повоюешь. Подползти к Боткевичу, поговорить с ним. Хуже идеи не придумаешь. Точно под его автоматную очередь попадаешь, только пошевелись возле него. Нет, надо уходить, ведь партизаны его прикрывают, дают ему возможность уйти, пробраться в город. И Шелестов стал осторожно передвигаться вдоль леса назад, на восток. Пули свистели над головой, иногда сбивая ветки кустарника. Стреляли слева и справа сзади. Впереди никто не стрелял, и там лежало тело убитого Шелестовым врага. Или раненого! Пройти мимо него и краем леса двинуться дальше, на пару километров. И потом к городу.
Кто-то шевельнулся впереди, и Шелестову показалось, что он даже услышал голос. Кто-то ругался вполголоса. Остановившись, оперативник прислушался, но из-за стрельбы ничего было не разобрать. Один или двое? Или больше? Но теперь уходить в лес опасно. «Если они меня заметят, то я свою пулю точно поймаю, – подумал Шелестов и решительно двинулся на звук голоса. – Или я пройду через них, или не пройду совсем». Раздался треск ткани. Кто-то рвал одежду, и кто-то точно стонал. Шелестов остановился, чтобы точнее определить расстояние до источника звука. К этому времени стрельба передвинулась в сторону, отдалилась и почти стихла.
Прикинув, откуда ему лучше зайти, решив, что его очертания сейчас должны слиться с темными очертаниями деревьев, он сместился вправо и медленно стал пробираться на полусогнутых ногах, стараясь, чтобы его голова не торчала над кустами. Еще несколько осторожных шагов, и он увидел, как впереди мелькнуло что-то светлое. Судя по всему, это белело в темноте тело человека и его нательное белье. Кто-то в темноте пытался перевязать раненого, и этот раненый стонал.
Еще шаг, и Шелестов оказался в паре метров от человека в армейском кителе без погон. Он бинтовал грудь другого человека, раздетого по пояс. Или полицаи, или националисты, догадался Шелестов и стиснул зубы