Куулар Сарыг-оол любил страну Шамо и хорошо ее знал, добывав во всех частях — Бордзогийне, Дабусуне, Шаргаине; останавливался у скотоводов Зуунгарына, называвшегося когда-то Джунгарской пустыней, в сомоне Зуун даже жил больше недели. Страна Шамо полна загадок — сотни древних памятников красноречивее любых слов говорили пытливому уму, что когда-то, очень давно, здесь ключом била настоящая жизнь и сама пустыня была цветущей долиной. Что с ней случилось потом, никто не знает. Хотя, наверное, об этом могли бы рассказать оленные камни и петроглифы, погребальные курганы и каменные истуканы с чашами в руках. Но для этого надо пристально всмотреться в их узоры, понять их символику, прочесть надписи на мертвых языках…
Путники здесь — редкие гости. Но и от них хозяева страны Шамо берегут свои тайны, прячут в укромных местах обо — жилища духов каменной пустыни, выставляя напоказ ложные обо — индэры. Не сразу и разберешь, что настоящее, а что — ложное!
Куулар Сарыг-оол придержал коня, спешился, подошел к куче камней с воткнутыми в нее прутиками, на которых подвязаны полуистлевшие ленточки и клочки ткани. Усмехнулся: индэр, а кто-то из путников принял его за обо поблескивают медные и серебряные монеты, видны окаменевшие остатки пищи… Конечно, если поискать, то можно найти и обо! Но — зачем? Тайна скотоводов страны Шамо пусть и останется навсегда только их тайной!
Он тронул коня и быстро нагнал ушедшего вперед Чочуша: хотя глаза у того были открыты, он в своем полусне видел сейчас совсем другие картины, о которых может рассказать, когда проснется. Но Куулар пока не будет его будить — жажду и зной надо перетерпеть, чтобы они мучили меньше, а парень этого не умеет. Да и что он умеет? Особенно здесь, в стране древних тайн, где свои законы и порядки. Здесь не принято спрашивать о расстояниях, всегда получишь один ответ: рядом; не принято спрашивать о названиях тех или иных мест, многие из которых нельзя произносить вслух, чтобы не обидеть и не рассердить духов пустыни; здесь не принято спрашивать о могилах, кто и когда похоронен в них, потому, что о могилах надо не спрашивать, а имена, высеченные на камнях, читать и чтить… Многому придется учиться еще глупому парню!
Только к полуночи они добрались до ущелья, где их встретил с поднятыми по обычаю руками старик пастух Шагдор, задавший один вопрос:
— Какие новости в пустыне, путники?
— Много новостей, — отозвался дугпа Мунхийн и дотронулся до одежды Чочуша, который расслабился и удивленно захлопал глазами, увидев черное небо с крупными звездами. — Займись конями!
За поздним чаем говорили о житейских делах, и старик все прибавлял: «Если так будет угодно случаю и погоде». Услышав эту присказку в десятый раз, дугпа Мунхийн не выдержал:
— Случай и погоду посылает небо, старик! И не пора ли тебе обратить свой гаснущий взор к нему?
— Зачем? — удивился Шагдор. — Сколько я живу в этом каньоне, небо ни разу не послало мне своей благодати! Все делаю сам и поступаю по заветам предков:
«Если тебе в рот попал кусок жира, не выталкивай его языком!»
— Значит, ты — безбожник?
— Нет, лам я чту. Но они так редко бывают в наших местах! За последние три зимы ты — первый. Да и то, как вижу, не настоящий лама, не монгол.
Дугпа Мунхийн сразу же сменил гнев на милость:
— Ты один здесь живешь, старик?
— Есть люди, — уклончиво ответил Шагдор. — В беде есть кому выручить, а при болезни подать кружку воды и кусок лепешки.
— Ты можешь собрать всех людей каньона для большого разговора?
Старик ответил не сразу. Долго курил свою трубку, потом начал прочищать мундштук, снова набил трубку табаком, улыбнулся:
— Большой разговор — праздник. Какой праздник ты хочешь устроить нам, чьи имена знают только пустыня и ветер?
— Ваши имена знает и небо! — снова вспылил дугпа Мунхийн, — и твои слова могут ему не понравиться! Старик Шагдор нахмурился:
— Я могу собрать людей, но они спросят: зачем мы нужны твоим гостям? Что я им отвечу?
— Ответишь, что обо всем они узнают от меня!
Шагдор снова задумался, потом нехотя кивнул:
— Я знаю обычаи. Я соберу людей, если ты принес в пустыню много новостей. Отчего бы их и не собрать, если так угодно гостям и случаю? Но сейчас — уже ночь.
— Утром! Пригласи не только мужчин, но и женщин.
— Женщинам нечего делать на суглане мужчин. Кто ты?
— Я — шакья Мунхийн. И я послан ко всем людям страны Шамо.
— Послан? — удивился старик. — Неужели кто-то о нас еще знает и помнит?
— О вас знает и помнит небо!
— Значит, ты послан небом? — рассмеялся старик.
— Да, я послан самим Гэссэр-ханом! Я его гонец!
Шагдор перестал смеяться и ехидно прищурился:
— Семьдесят зим живу, а впервые слышу, чтобы мертвые посылали к живым людям своих гонцов! Я не хочу смешить людей, гость.
Впервые Куулар встретил отпор и ничего не мог ему противопоставить, кроме грозного окрика:
— Я прокляну тебя! И ты попадешь в горячий ад!
— Я живу в таком аду, — ответил старик с достоинством. — Не думаю, что в настоящем аду мне будет хуже, чем здесь!
Лишь разгоралась заря восхода, когда Куулар рывком поднял себя с постели. Прошел к ближайшему леднику, лежащему на дне ущелья, по требованиям раджа-йоги[71] сделал ряд сложных физических упражнений не только руками, ногами и головой, но и внутренними органами, обтерся крупитчатым колючим снегом, вернулся в юрту. Хозяина уже не было. Проснувшийся Чочуш продирал сонные глаза, выцарапывая из них гной и размазывая его по щекам.
— Умойся, — сказал дугпа брезгливо. — Ручей течет у входа.
— Я не люблю воды.
— Ты боишься воды! — голос дугпы стал злым и жестким. — Но тебе придется отвыкать от твоих диких обычаев! Я не хочу, чтобы ты издох в стране Шамо! Ты мне нужен и, значит, нужен небу! Иди.
Чочуш прошел к ручью и с отвращением опустил свои черные от грязи ладони в его ледяные воды…
Вернулся хозяин юрты, неся в руках два бурдюка, протянул их Куулару, стоящему у порога и мрачно взирающему в раскаленную до белизны туманную даль, — там была дорога в глубину страны Шамо, самый тяжелый участок до сомона Хан-Богдо. Две ночевки на голых камнях!
— Хоть мы и повздорили с тобой ночью, гость, — сказал старик миролюбиво, — но я знаю обычаи пустыни. Возьми! Здесь — кумыс, а здесь — еда на три дня. Ты идешь к Орхону?
— Я иду в Тибет, в Лхасу!
— Поклонись Потале от всех нас. Да пусть будет легок ваш тяжелый и длинный путь! — Старик Шагдор с достоинством поклонился, прижав правую руку к сердцу. — Я не держу на тебя обиды за насмешку над стариком…