– Юрай!!!
"Двартон упоминал это имя в своем рассказе. Преподобный Юрай – так зовут нового советника энграмского князя. Имя в здешних краях редкое, типично малоросское… В совпадение верится с трудом. Точнее, не верится вообще. То есть что же получается, всплыл тот самый еретик‑малолетка, иодай‑недоучка, от которого я избавил сообщество магов много лет назад?! Воплощавший энергию плотского соединения в легендарную якобы шестую стихию?"
Филофей все еще продолжал размашисто двигаться торсом вперед и назад, вколачивая свою мужскую стать между широко распахнутых полноватых бедер постанывающей от удовольствия Ирмы, но тревожный звоночек в голове звучал все громче, напрочь отшибая все плотское удовольствие.
"Плохо. Очень плохо. И опасно. Если этот мальчишка соберется расшатывать структуру пяти потоков… Да нет, конечно, ничего у него не получится – это задача для богов. И никакое высочайшее покровительство ему тут не поможет. Но если он теперь дорвался до магии – то начнет он с того, что будет мстить. И мстить, естественно, мне – кому же еще?!"
– Ну что же ты, Филли, ну кончи же в меня! – недоуменно и капризно захныкала Ирма, снова превращаясь из разъяренной тигрицы в избалованную маленькую девочку.
– Что? Ах да, маленькая, ну конечно же… – Дать племяннице желаемое было делом техники, однако мыслями его сиятельство был уже совсем далеко.
"Завтра же поутру – обратно в Хеертон, и причем не мешкая, телепортом. Этого сопляка надо раздавить. Раздавить немедленно – и окончательно."
12. Взятие "на проходе"
С чего начинается заграница? Правильно, с буфета. Долгие выяснения отношений с пограничной стражей, предъявление проездных грамот и препирательства по поводу размера взимаемой мзды вызывают, помимо всех прочих неприятных эмоций, еще и здоровый неудержимый голод. Собственно, стражники на это и рассчитывают: несчастный путник, у которого сосет под ложечкой, становится куда более сговорчивым и щедрым – особенно если буквально в нескольких шагах от мытной заставы виднеется изукрашенный яркой росписью трактир, а в воздухе витает отчетливый запах жарящегося мяса и забродившего хмеля. То, что еда в этом трактире будет невкусной, выпивка паршивой, а цены несусветными, неопытный путешественник обнаруживал лишь заметно позднее, когда отыграть назад уже невозможно.
Барон Зборовский, впрочем, был путешественником опытным – в отличие от Юрая, который в первый и единственный раз пересекал границу Энграма пятнадцать лет назад (лесными тропами, в обход стражи, в драных сапогах и с небогатой котомкой за плечом). И поэтому Влад буквально силком усадил измученного долгой дорогой чародея обратно в седло, заставив проделать еще десяток лиг до ближайшего крупного поселения – Змийгорода. Зато сейчас путники уже сидели, наконец, за щедро накрытым столом, наслаждаясь не по‑осеннему теплой погодой, видом старого города и фирменной малоросской кухней.
Путь до границы с Белозерским царством занял целую неделю, причем последние дни – по Коропецкому нагорью, разделяющему Энгр и Малую Рось. До недавней поры все поездки Юрая верхом на лошади заканчивались не далее чем в соседних деревнях, недаром его прозвали отшельником: домоседский характер знахаря был хорошо известен всей округе. И теперь, с непривычки, задница его преподобия была изрядно отбита долгой поездкой. Поэтому они с Владом договорились сделать в Змийгороде остановку на пару дней, чтобы отдохнуть, оглядеться и основательно обсудить свои дальнейшие планы. До серьезного разговора, впрочем, дело еще не дошло, и пока что барон со знанием дела нахваливал знаменитый малоросский "Спотыкач", пампушки с чесноком и "змеину потраву" – острый суп, которым славились коропецкие харчевни. Супчик был действительно ядрёным, под стать легендарному Змию Полозу, от которого якобы и пошло название Змийгород.
По случаю погожих дней хозяин корчмы выставил свои столы на площадь перед входом в заведение, и Юрай, отдавая должное и змеиному супчику, и пампушкам, одновременно озирался по сторонам, разглядывая незнакомый, типично малоросский городок. Каменных строений, равно как и двух‑ и трехэтажных домов, здесь было заметно меньше, чем в столице Энграма, зато проезжие улицы казались гораздо шире. Впрочем, булыжником они были вымощены куда небрежнее, чем в Вильдоре, и громыхание телег на ухабах и выбоинах постоянно отвлекало алхимика от повествования Зборовского, упоенно рассказывавшего теперь про загадочную пещеру в Коропецких горах, где, по слухам, и обитал легендарный змий: "Веришь ли, дружище, местный народ верит, что где‑то в этой пещере схоронены несметные богатства, которые тот змий охранял, и суетятся там каждое лето, ну чисто мухи над навозом – всё то золото ищут…"
Прохожий люд в Змийгороде тоже был разнообразен и колоритен: усатые деды с благообразными сединами, удалые "робяты" в цветастых рубашках и широких штанах, да румяные дородные бабы – по большей части невысокие и темноволосые, с каким‑то хитроватым и задорным выражением на щекастых лицах. А особенно хороши были малоросские девки, полногрудые и улыбчивые, буквально ласкающие тебя взглядом, словно приглашающие к разговору, а потом и к чему‑нибудь более забавному… И Юрай, оглядывая город, постоянно ловил себя на том, что вместо того, чтобы любоваться смешной фигуркой домового на крыше какого‑нибудь забавного дома, он уже давно провожает взглядом округлый зад прошедшей мимо молодой горожанки.
Но, всё‑таки, более всего занимал сейчас Юрая возвышавшийся над городом Двуединый Храм. Волей князя Ренне бывшый знахарь из Медвежьего угла был ныне возведен в духовный сан, и официальным объяснением дальней поездки его преподобия были поиски древних теологических рукописей в Островском скиту на севере Белозерья. Эту хитроумную легенду придумал барон: поскольку указа императора об изгнании Юрая‑охальника из Вестенланда еще никто не отменял, то почти весь путь на север путешественники должны были проделать по землям Белозерского царства. А Островской скит – средоточие богословской мудрости, знаменитый монастырь, основанный еще Рыгором Блаженным – располагался как раз на севере, неподалеку от границ Вестенланда. В давние времена Севфейен был независимым государством, а город Фанхольм некоторое время даже являлся его столицей. Но сейчас большая часть этих земель входила в состав империи Вестенланд в качестве графства Свейн, а меньшая была завоевана белозерскими царями и называлась Фейнской губернией. Именно в этой губернии и находился Островской скит. Так что тайному советнику князя Ренне и сопровождавшему его Зборовскому предстояло чинно и неторопливо проследовать с богословско‑дипломатической миссией по Малой Роси и северному Белозерью вдоль вестенландской границы. И уже только потом, прибыв в Фейн, найти местного проводника, который поможет им без лишнего шума переправиться через границу и добраться до Фанхольма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});