Читать интересную книгу 1916. Война и Мир - Дмитрий Миропольский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33

И смекнули сёстры-черногорки, что Распутин – большая для них удача. Подарок судьбы. Потому как мужик этот не просто забавой стал для императора, который в душевных терзаниях пребывал. Не просто развлечением для императрицы, истериками страдавшей и настроенной мистически. Всерьёз прислушиваться стали в царском дворце к тому, что им голос народный говорит. А голосу-то этому нужное слово и подсказать не грех!

На Балканах тем временем дело к войне шло. Болгары, черногорцы, сербы, боснийцы и греки на Россию дружно поглядывали. Ждали, когда царь Николай с армиями придёт и турок с австрийцами погонит. А тот, знай, слова Александра Третьего повторял, батюшки своего: За все Балканы не отдам жизни даже одного русского солдата! Не хотел войны император – мира хотел. Точь-в-точь как отец…

…но каково приходилось дочерям князя черногорского, Милице и Анастасии?! Русский царь воевать не хотел, а отец терзал их: вы, мол, царю родня, встречаетесь часто, можете запросто говорить о делах государственных! Напомните, мол, что он один сейчас – надежда всего православного мира, потому как без русских штыков не одолеть нам врага. У Черногории-то всей армии – тридцать пять тысяч солдат. Пускай, мол, Россия войну начинает!

Дядя императора, великий князь Николай Николаевич, тоже о войне грезил. Командовал он полком синих кирасир. Кони в том полку медведями назывались, потому как были громадными. Воины все – богатыри, один к одному. И сам Николай Николаевич – седой красавец роста высоченного – рвался в бой. Сколько можно на охоте душу отводить, сотнями зайцев истреблять с косулями? Кровушки хотелось ему человеческой. Городов и стран захваченных. Армий огромных, через всю Европу марширующих.

Внутреннему взору рисовалась великолепная картина: идут подчинённые Николаю Николаевичу войска через какую-нибудь столицу, на штык взятую; впереди – полк синих кирасир верхами в парадном строю, а впереди полка он сам гарцует на храпящем рыжем медведе, и женщины кругом от восторга визжат и цветы в него бросают…

Ещё с императором Александром Третьим, которого Миротворцем прозвали, бесполезно спорил Николай Николаевич, к войне толкал. Да где там! Александр тоже статью богатырской вышел – гигант, косая сажень в плечах. А уж если гаркнет или кулаком пудовым по столу грохнет – у любого поджилки задрожат, даже у воинственного синего кирасира.

Вот сын Александра и племянник Николая Николаевича, император Николай Второй, не в их породу пошёл здоровьем. Маленький какой-то, тихий. Голос повышает разве что перед строем, когда с производством в офицеры поздравляет. Но упрямый – в отца. И так же воевать не хочет. Согласился один раз, когда с японцами Дальний Восток делили, так до сих пор переживает. И на Балканы ни в какую. Ни к чему, говорит, народ зря губить…

…так пусть народ и объявит ему, что желает воевать! Желает братьям-славянам помочь, руку помощи подать всем православным! Пусть русский мужик скажет, что готов хоть сейчас бросить соху – и под ружьё! Пусть Распутин этот, уж коли слушает его речи государь, голосом народным замолвит словечко за благодетелей своих – за княжон черногорских и за великого князя. Чай, не забыл ещё, кто его мыться приучил и одеваться, как подобает… кто в палаты царские ввёл…

И ещё в одном деле крепко надеялся на Распутина Николай Николаевич. Княжна Анастасия в браке с герцогом Лейхтенбергским состояла и детей имела от него. Только за спиной у герцога её отношения с великим князем всё ближе становились – уже и не утаить. Блудили напропалую. Вот кабы император помог с разводом дело уладить, да разрешил Николаю Николаевичу на Анастасии жениться!

Опасался великий князь гнева тихони-императора. Уж если государь любимого дядю своего Павла Александровича не пощадил, за женитьбу против царской воли лишил чинов и въезд ему закрыл в Россию, – с Николаем Николаевичем точно церемониться не станет!

Тем более, даже не в герцоге-рогоносце дело, а в том, что сестра Анастасии – княжна Милица – замужем за братом Николая Николаевича, великим князем Петром Николаевичем. А церковь запрещает родным братьям жениться на родных сёстрах. Знамо дело: как первая пара обвенчалась, так вторая уже – кровные родственники. Какая между ними женитьба? Грех! Вот и надеялся великий князь, что уговорит государя сибирский мужик.

Только понемногу выясняться стало, что Распутин-то себе на уме. И болтает всё, что хочет и что думает, а не то, что наказано. И во дворец уже иной раз его везут без сопровождения – и ещё, и ещё раз. А уж о чём меж собой император с братом Григорием беседуют – одному богу ведомо.

Вот с этим ни черногорские княжны, ни кирасир Николай Николаевич примириться никак не могли.

Глава XXIII. Санкт-Петербург. Садик в Коломне

– Я себе так представляю, – басил Маяковский, подкрепляя слова энергичными взмахами кулака, – все эти облачка, цветочки и сюсюканья нам ни к чему. Как вы давеча справедливо заметили – за борт! Смотреть на жизнь из окна и слёзки точить – от горя, от умиления, всё равно, – это не искусство. Искусство должно быть внутри жизни. Вмешиваться в жизнь должно. Управлять, переиначивать! Это как… как обряд, понимаете? Как ритуал. Вот представьте. Собралось племя. Все косматые, в шкурах, с топорами каменными. Горит огромный костёр. А перед костром – шаман. Жрец. И все ловят каждое его слово. Каждое! Потому что у него каждое слово… нет, не на вес золота, золота они же ещё не знают… в общем, от каждого его слова зависит их жизнь. Как он скажет, так и будет. Не вождя слушают, не старейшину – его! Вот таким должно быть искусство. Поэзия такой должна быть, чтобы каждое слово ждали и ловили!

Бурлюк шёл рядом с Маяковским, не перебивая. Из дома на Пушкинской они отправились по Невскому в сторону Адмиралтейства и свернули влево на Морскую. Жара плыла по-прежнему.

Дойдя до Исаакиевской площади, сделали привал, посидели на скамеечке в палисаднике. Покурили, любуясь на слепящую золотом куполов махину собора. Осмотрели только-только достроенную рядом с «Англетером» гостиницу «Астория», которую собирались открыть к празднику трёхсотлетия императорского дома. Поглазели на скульптуры, венчавшие германское посольство напротив.

Двинулись дальше, обогнули конный монумент Николая Первого перед Мариинским дворцом, перешли широченный, в сто саженей, Синий мост и скоро с Вознесенского проспекта повернули направо, в Офицерскую улицу.

– Поэт титанической личностью должен быть! – продолжал Маяковский. – Поэт – это пророк. Тринадцатый апостол, если угодно. В конце концов, поэт – это с большой буквы Творец! Он создаёт новый мир. Ведь владеть словом – это и значит владеть миром. Не может пророк, владеющий миром, вот об этом стишки кропать!

Он ткнул пальцем в сторону витрины цветочного магазина. Под вывеской знаменитой фирмы Эйлерса пестрело великолепие бесчисленных роз, орхидей и лилий; две симпатичных цветочницы в форменных фартуках опрыскивали цветы и зелень из пульверизаторов и неслышно смеялись за стеклом…

– Сурово, Владим Владимыч, – сказал Бурлюк. – Творец, говорите; Создатель мира… Претендуете на роль господа бога?

– Бога нет, – отрезал Маяковский.

– Сказали бы уже, как Заратустра: бог умер… Ницше читали? Нет? Вернёмся в Москву, дам вам книжечку… Смотрите-ка, что получается. Вы собираетесь сотворить новый мир. Надо полагать, более справедливый и прекрасный, чем наш, иначе зачем тратить силы… Но для кого?

– Что – для кого?

– Для кого вы создадите этот мир? Для себя одного? Или ещё для кого-то?

– Для всех!

– Для всех? Для народа? Так народ придёт в этот ваш новенький, с иголочки, чистенький мир и начнёт в нём плевать, гадить по углам, сапожищами грязь развозить, окурки и от семечек шелуху разбрасывать… Приятно вам будет? А ещё народ говорить станет, что мир-то ваш – так себе! Одному то не понравится, другому это… На всех не угодишь. Попрекать начнут: мол, сулил золотые горы… Много вы памятников пророкам видели? Отвечайте, отвечайте!

– Ни одного, – неохотно признался Маяковский.

– Вот! Зато камнями их сколько побито и распято – не сосчитаешь! И вы тоже окажетесь никаким не Спасителем, а просто очередным козлом отпущения.

Несостоявшийся Спаситель мрачно выслушал тираду.

– А вы что предлагаете? – наконец, процедил он.

– Предлагаю не спешить с мессианством, – с готовностью ответил Бурлюк. – Занять место на кресте всегда успеете, Голгофа работает круглосуточно. Конечно, кто бы отказался осчастливить собой человечество?! Но прежде чем создавать мир для всех, попробуйте создать его для себя. Тоже интересно, между прочим: представляете – целый мир для одного Владимира Маяковского! Создайте, поживите в нём, пообвыкните… Мне понравилось про жреца и тех, кто ловят каждое его слово. Хорошо! Собирайте вокруг себя толпу, и пусть слушают. Кто-то уйдёт сразу, кто-то потом… многие и не придут даже. Но будут и такие, которые не слушают, а – внемлют! Вот их и берите, и ведите за собой, в новый свой мир…

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия 1916. Война и Мир - Дмитрий Миропольский.
Книги, аналогичгные 1916. Война и Мир - Дмитрий Миропольский

Оставить комментарий