class="p1">И выставил на стол пузырек с лауданумом.
— Куда это можно вылить?
Никса повертел пузырек, прочитал название.
— Ты же вроде решил действовать через папá?
— Легальные методы хороши, но не всегда работают. Если папá верит специалистам, мои шансы пренебрежимо малы. Я же не специалист.
— Давай не с этого начнем, — сказал Никса.
И опустил пузырек в ящик письменного стола.
Зато достал из-за дивана большой кусок ватмана и разложил на столешнице.
— Вот! Что с ним делать?
— Циркуль есть? — спросил Саша.
Никса достал из ящика готовальню и выложил на ватман циркуль.
Саша нарисовал два концентрических круга во весь лист и написал между ними алфавит.
— Не хватает «ять», «фиты», «и десятеричной» и «ижицы», — заметил Никса.
— А зачем они нужны? И без них все понятно! Вообще после орфографической реформы 1918-го никто их не употребляет.
— А! — усмехнулся Никса. — Это после какой русской революции?
— После второй. Но, по-моему, начали еще до первой.
И Саша в столбик написал цифры от нуля до девяти в середине круга, а справа и слева от них «да» и «нет».
— Блюдце нашел? — спросил он.
— Да.
— Покажи.
Блюдечко оказалось явно из какого-то императорского сервиза с пастушками в стиле рококо. Но легкое и тоненькое.
— То, что надо, — одобрил Саша. — Свеча найдется?
— Конечно.
— Когда?
— Сегодня в полночь, — сказал Никса. — Не побоишься ночью идти по парку?
Саша хмыкнул.
— Да хоть через кладбище! Главное, чтобы из дворца выпустили.
— Выпустят, не беспокойся.
— А Зиновьев не проснется? — спросил Саша.
— А вот это мы сейчас и обсудим.
И Никса выставил на стол лауданум.
— Хорошо от него спится? — спросил он.
Саше стало не по себе.
— Никса! — сказал он. — Ты Фауста читал? Помнишь историю про Гретхен и сонное зелье? «Я отравила мать свою», да?
— Читал. Саш, ну, ты же знаешь смертельную дозу. Никто ему ее не даст. Все совершенно безопасно. Мы с ним вместе ужинаем.
— Не ожидал от тебя, — вздохнул Саша.
— Да никто не узнает.
— Это вообще не аргумент! Если тебя сдерживает только то, что вовне, это вообще не мораль. Это страх потерять лицо. Как в Китае.
Саша встал и прихватил со стола лауданум.
— Где у тебя уборная?
— Пошли!
Уборная оказалась такой же большой комнатой, как в Фермерском дворце, с окном, раковинами, дверью в ватерклозет, столиком с зеркалом и ванной за занавеской.
— Саш, дай-ка пузырек!
Саша послушался.
И Никса открыл его и собственноручно вылил в раковину.
Обернулся. Взгляд его был совершенно лисьим.
— Кицунэ, — прокомментировал Саша. — Ты меня проверял что ли?
— Что такое «кицунэ»?
— Лиса по-японски. Точнее лиса-оборотень. Они верят, что после ста лет лиса может превращаться в человека.
— Сам-то медведь! Бери!
Саша взял пустой пузырек и вымыл его под краном.
— На всякий случай, Никса, на будущее. Если тебе понадобится отравить своего политического оппонента, я не тот человек, кому это можно поручить.
Глаза Никсы из голубых стали совершенно стальными.
Глава 12
— Отравить политического оппонента? У нас это не принято, — поморщился Никса. — Так что не беспокойся.
— Пока не принято, — уточнил Саша.
— Надеюсь мы не доживем до исполнения твоих жутких пророчеств.
— До некоторых — есть шанс. Ладно, прости, братец Лис!
— Мир, братец Медведь, — сказал Никса.
И они обнялись.
— У тебя есть чай? — спросил Саша. — И желательно покрепче.
Чай нашелся в заварочном чайнике на террасе. И Саша наполнил пузырек весьма адекватной по цвету жидкостью.
На обед подали рыбный суп, жаркое и квас.
— А ты не знаешь, кто выдает так называемые «привилегии» на изобретения? — спросил Саша.
— Государственный совет.
— Что? Госсовет выдает патенты? И после этого сумасшедший все равно я?
— Еще несколько министерств, но окончательно все равно Государственный совет.
— Ты-то хоть понимаешь степень безумия ситуации? — поинтересовался Саша.
— У тебя есть какие-то идеи?
— Я помню из будущего столько идей, что могу полностью подвесить всю работу Государственного совета, — усмехнулся Саша.
— Подвесить? — переспросил Никса.
— Остановить. Они будут рассматривать исключительно мои проекты. Но я не настолько антипатриотичен.
— Что ты придумал?
— Вспомнил, — уточнил Саша. — Лист бумаги и карандаш у тебя есть?
Они вернулись в кабинет, и Саша нарисовал схему перьевой ручки с резервуаром, чтобы не дублировать шариковую, которой загрузил Гогеля.
— Резервуар лучше сделать из твердой резины или стекла, поршень из резины, а перо из золота и стали.
Такая ручка там, в будущем, у Саши была, ибо круто. Так что, как она устроена он помнил довольно хорошо.
— Понял, как работает?
— Да, — сказал Никса.
— Может быть есть уже? — с надеждой спросил Саша. — Никогда такую не видел?
— Нет. Хотя железные перья продают. Но они гнутся и плохо держат чернила. Так что больше гусиными пишут.
— Нет, уж! Писать этой бывшей чешуйкой динозавра не для моих нервов!
— Бывшей чешуйкой динозавра? — удивился Никса.
— Ну, как? Птицы от динозавров произошли.
— Не знал.
— А «Происхождение видов» Дарвина уже вышло?
— Никогда не слышал о такой книге.
— Ладно, не суть, — вздохнул Саша. — Запомни на всякий случай: «Происхождение видов». Как на Госсовет выйти? Неужто через папá?
— Быстрее всего.
Саша возвел глаза к потолку.
— Нет, я допустим, как-то выйду на Госсовет. Но представь себе крестьянина деревни Заплатово Мухосранской губернии, который изобрел новую форму плуга. Он, что тоже к папá пойдет? Или в министерство?
— Честно говоря, не слышал о крестьянах-изобретателях.
— Потому и не слышал. Теперь я понимаю, почему наш уважаемый дедушка работал по 18 часов, как раб на галерах, и все-таки проиграл войну.
— Ну, и что ты предлагаешь?
— Здесь есть в библиотеке Свод законов Российской империи?
— Есть конечно.
— Посмотрю, что там по патентному праву. Как ты думаешь, если я так прямо и напишу папá, что все это полный идиотизм, он сильно на меня обидится?
— А ты напиши… слово у тебя было такое замечательное… политкорректно.
— Ага! «Ваше Императорское Величество! По моему скромному мнению, существующая в настоящее время система выдачи привилегий на изобретения несколько задерживает ускорение темпов роста научно-технического прогресса в нашей богоспасаемой, самой прогрессивной в Европе империи».
— Примерно, — усмехнулся Никса. — Только не «Ваше Императорское Величество», а «Любезный папá».
— Усвоил! Чувствую мне здесь будет не до спиритических сеансов.
— Но сегодня договорились, — заметил Никса.
— Сегодня, конечно. Интересно, можно доску для вызова духов запатентовать?
— Я бы не советовал, — хмыкнул Никса.
Он извлек из ящика письменного стола небольшой портсигар, куда менее роскошный, чем у папá, и, вроде, даже не золотой, а серебряный, достал оттуда сигаретку и закурил.
— Тебе пятнадцать-то есть, ребенок? — возмутился Саша.
— Восьмого сентября, — отчитался Никса.
И затянулся.
— Ага! Пить, курить и говорить я начал одновременно, — прокомментировал