Гогель.
— Письмо от Николая. Не уверен, что я могу его вам показать без разрешения цесаревича.
— Ладно, не надо, — смирился гувернер.
Гогель сложил письмо и вручил лакею, не снабдив его ни конвертом, ни адресом.
— Это хозяину аптеки в Петергофе, — сказал он.
— В Петергофе только одна аптека? — спросил Саша.
— Да, это же маленький город.
— Я знаю, где это, — кивнул слуга.
Митька ушел, и Саша начал диктовать третье письмо. На этот раз к продавцу микроскопов, адрес которого он раздобыл у аптекаря. Саша просил прислать подробный прайс-лист.
Гогель посоветовал термин «каталог», и Саша согласился.
— Зачем вам микроскоп, Александр Александрович? — спросил Гогель.
— Интересно, — сказал Саша. — У Петра Алексеевича, насколько я знаю, был.
Последнее письмо решили отправить по почте, и гувернер обещал этим заняться.
— Еще? — спросил Гогель.
— Последнее мне точно придется писать самому, — сказал Саша. — Ибо к папá. Причем, он взял с меня слово хранить его содержимое в тайне. Так что и показать не смогу. Как мне прилично к нему обращаться? Государь?
— «Любезный папá» или «Бесценный папа».
— Спасибо! А как подписаться?
— «Ваш верный сын», например.
— Понятно. Но это надолго. Роман в письмах страниц на сто. Апология моей жизни плюс записка про то, как нам перестроить Россию, в одном флаконе. Так что мне надо собраться с мыслями.
— Хорошо, — кивнул Гогель.
— И еще мне нужна ваша помощь. У меня есть пара идей…
Саша взял очередной лист бумаги, нарисовал на нем карандашом шариковую ручку в разрезе и надписал: «Идея № 1».
— Вот смотрите, Григорий Федорович. Вот это контейнер для чернил. Пластмасс ведь нет, как я понимаю?
— Я не знаю, что это, — вздохнул Гогель.
— Ничего обойдемся. За неимением пластмассы можно использовать сталь, стекло или каучук.
И Саша надписал список возможных материалов.
— Вот это наконечник, — продолжил он. — Его лучше сделать стальным, а внутри него должен быть маленький стальной шарик. Мы надавливаем на шарик, проводя линию по бумаге, он чуть-чуть уходит вверх, в наконечник, поворачивается и окрашивается чернилами. И от ручки появляется след. Просто ведь, правда?
— Пожалуй, только чернила будут вытекать.
— Совершенно верно. Поэтому их надо загустить. Чем не знаю. Может быть, сажи добавить, может быть, воска, может быть, жира. В общем, надо поэкспериментировать. То есть мне нужен человек, или группа людей, или предприятие, которые этим займутся. Что это за люди? Стекольщики? Оружейники? Производители чернил? Купцы? Промышленники? Ремесленники? Вот, к кому обратиться?
— Я выясню, Александр Александрович. Видимо, нужна привилегия на изобретение.
— Патент?
— У нас называется «привилегия».
— Это понятно. Но долго. К тому же идей у всех, как грязи. Мне бы хотелось опытный образец, чтобы продемонстрировать, что это работает. Есть у вас выходы на таких людей?
— Английский клуб.
— Может быть. Что бы я без вас делал!
— И государь, — заметил Гогель.
— Хорошо. Только не говорите ему, что я сумасшедший.
— Вы не похожи на сумасшедшего, Александр Александрович.
— Это радует, — усмехнулся Саша. — Классно бы было такую ручку сделать, а то гусиное перо — это, конечно, очень романтично, но совершенно ужасно!
Гувернер хмыкнул.
— И еще один вопрос, — сказал Саша. — Григорий Федорович, здесь есть библиотека?
— Конечно.
— Покажете?
— Пойдемте!
— Далеко?
— Около версты.
Спокойным шагом дошли минут за пятнадцать и оказались перед двухэтажным строением совершенно эльфийской архитектуры. Высокая крыша, балкончик, высокие окна и арочки, обрамленные неким белым кружевом. Ковка что ли? Саша был совершенно уверен, что из камня этого сделать нельзя. Даже полоток готической церкви «Сен Шапель» в Париже казался куда грубее.
И тогда он совершенно четко понял, что американцы полные лохи. Ну, зачем они изобретали из головы и строили зачем-то декорации для Лориэна во «Властелине колец»? Вот же! Приезжай — и снимай! Явный дворец Галадриэли!
— Не узнаете коттедж? — спросил Гогель.
— Нет. Я его не помню. Здесь живет королева эльфов?
Гувернер помрачнел.
— Не воспринимайте все так всерьез, Григорий Федорович, — сказал Саша. — Я прекрасно понимаю, что это дворец кого-то из моих родственников. Но, исходя из архитектуры, трудно же предположить других хозяев, кроме короля Оберона и королевы Титании. Хотя, хотя… Может быть, еще фея Моргана или королева Медб.
— Королева Медб?
— Не знаете? Это из ирландского эпоса. Древняя королева, воительница и колдунья. Ее обычно изображают на резном деревянном троне, с копьями и щитом, а перед ней на треножнике что-то дымится. Так чей это на самом деле дворец?
— Это дворец-коттедж вашего покойного деда государя Николая Павловича и его супруги Александры Федоровны, вашей бабушки.
— С ума сойти! Совершенно не бьется с образом! Я ожидал от деда скорее чего-то тяжеловесно-классического, чем псевдоготики.
— Это он строил для государыни.
— Бабушка жива?
— Да. Но она сейчас в Ницце.
— Там красиво, — улыбнулся Саша. — Но очень жарко. Полдень. Юг. Midi[13].
Внутри дворец оказался еще более эльфийским, чем снаружи.
Готические потолки, готические люстры из кованого кружева, готическая резная мебель и камины с изящнейшими белыми изразцами, а в окнах — цветные витражи. Лестница — сказочное чудо с тоненькими балясинами. Стены, с нарисованными окнами готического храма, светильник на тяжелой цепи.
— Боже мой, кто это строил? — восхитился Саша. — Глава выколоть, голову отрубить, и чтобы нигде больше!
— Фермерский дворец вас так не восхищал, — заметил гувернер.
— А что там интересного? Классика, как классика. Скукотища! А здесь! Собор-вокзал, что в Кельне, тихо курит в сторонке.
— Почему «Собор-вокзал»?
— Потому что прямо у его подножия железнодорожная станция.
— Вы там были, Александр Александрович?
— Неважно. Возможно кто-то рассказывал. Даже Нотр-Дам отдыхает, несмотря на реставрацию шпиля Виолле-ле-Дюком. Я понимаю, что Собор Парижской Богоматери и храм Волхвов аутентичнее, но здесь такая феерия!
— Александр Александрович, а что за Виолле-ле-Дюк?
— Парижский архитектор и реставратор, Григорий Федорович.
Библиотека была выдержана в красных тонах. Всю стену напротив входа занимали книжные шкафы с резной деревянной отделкой в виде стрельчатых арок. Жаль только, что с непрозрачными дверцами.
— Вы здесь ориентируетесь? — спросил Саша. — Мне нужен какой-нибудь медицинский справочник или энциклопедия.
— Есть энциклопедический словарь, — сказал Гогель. — Вот здесь!
Саша открыл рекомендованный шкаф. Словарь имел кожаные переплеты с золотыми надписями и толстенные тома числом тридцать с хвостиком. Из длиннющего названия Саша понял ровно четыре слова: «Universal», «Lexikon», «encyclopādisches» и «Künst». А также тот печальный факт, что словарь на немецком.
— «Но всё же мы не привыкли отступать!» — процитировал Саша — Григорий Федорович, вы знаете немецкий?
— Да, немного.
— Знаем мы ваше немного. Судя по тому, как Зиновьев немного знает французский. Значит, как только я скажу «пас», вы мне поможете.
Буква «L» была в 17-м томе.
Глава 11