Читать интересную книгу Трое сыщиков, не считая женщины - Фридрих Незнанский

— Это если по закону или по понятиям? — хмыкнул Антон.

— По понятиям, — вздохнул Владимир Иосифович. — Законы, к сожалению, не предусматривают всего разнообразия реальной жизни. Они, в отличие от жизни, меняются крайне редко.

— Может, это и к лучшему?

— Как сказать? Иногда они приводят к тупиковым ситуациям.

В обтекаемых формулировках юриста Плетнев почувствовал какую-то неуверенность. Ему показалось, что собеседник пытается убедить в правильности действий Вересаева не столько его, сколько самого себя. Однако сейчас у Антона не было по-настоящему весомых контраргументов для продолжения беседы. Тысячу раз прав был Щеткин, когда говорил, что к разговору с такой публикой нужно обстоятельно готовиться. Успокаивало лишь то, что это не последняя их встреча. Кое-что ему узнать все-таки удалось. Юрист сказал, что Вересаев выделил средства на отделочные работы в особняке. Нужно будет узнать, в какие суммы это вылилось, то есть что он терял от упорства Свентицкого.

— Скажите, Владимир Иосифович, существуют ли документы, подтверждающие стоимость отделочных работ в доме на Новокузнецкой?

— Безусловно. Перечисление денег со счетов делается после заключения контракта.

— Можно посмотреть?

— У меня его нет, он у Вересаева. Зачем он мне нужен? Здесь другая фирма, другие бумаги. Не стану же их мешать. Видите, как много здесь места, — саркастически произнес юрист. — Я только хочу сразу честно предупредить, что никакого отмывания денег здесь не было и в помине. В отличие от некоторых, Дмитрий Михайлович по-настоящему занимается благотворительностью. Вот он учился, скажем, в школе номер три и, как бывший ученик, отремонтировал ее на свои деньги. Причем не поскупился, дал с лихвой. Школа даже всех денег не использовала, остатки он и отдал для особняка на Новокузнецкой.

— То есть вы хотите сказать, что отдельного контракта на отделочные работы там не существует? — уточнил Плетнев, стараясь говорить по возможности равнодушным тоном, чтобы юрист не понял, как насторожила его последняя реплика.

— Отдельный и не понадобился, — ответил Владимир Иосифович. — Это надолго задержало бы поступление денег.

Александр Борисович остановился на углу Крымской улицы возле дома, где жил Козорезов, и посмотрел по сторонам. Возле торцевой стены расположены два киоска. Газетный уже закрыт, второй, представлявший собой чуть ли не универсам — в нем продавались многочисленные фасованные мелочи, — работал. Такие обычно открыты круглосуточно. Однако витрина настолько густо заставлена пачками сигарет, бутылками пива и воды, коробками печенья, что вряд ли продавщица замечает, что делается снаружи, тем более вечером. К ней с таким вопросом обращаться бессмысленно.

Он перешел на другую сторону улицы, посмотрел, что делается в парке. Гуляющих было мало. Как всегда в теплую погоду, попадались влюбленные парочки, прогуливались женщины с собаками. Все верно, подумал Турецкий. Женщины меньше интересуются новостями, большинство же мужчин вечерами не пропускают программу «Время». Сергей Иванович тоже совершал променад после «Времени». Придется подождать.

Действительно, в половине десятого четвероногих питомцев стали чаще выводить мужчины. Некоторые останавливались и разговаривали. Другие шли не останавливаясь, однако почти со всеми здоровались. Чувствовалось, что совершается ежевечерний ритуал и эти люди знают друг друга по крайней мере в лицо. Козорезов тоже регулярно посещал этот парк примерно в одно и то же время. Наверное, у него имелись излюбленные маршруты. Должен же был кто-то в тот вечер его видеть?

Турецкий прикинул, каким путем пошел бы Сергей Иванович от своего подъезда, и направился по дорожке вглубь парка. Он обращался ко всем встречным мужчинам с одними и теми же вопросами: знали ли они погибшего недавно Сергея Ивановича Козорезова, видели ли они его в тот злополучный вечер?

Знали многие, он был привычной для этих мест фигурой. Кое-кто видел его и в вечер гибели. Обычно Сергей Иванович гулял один. Со знакомыми раскланивался, иногда разговаривал. Разговаривал чаще всего, когда мужчины обсуждали перипетии футбольных матчей, особенно если местные «Крылышки» выигрывали, хотя проигрыши любимцев тоже давали пищу для разговоров. Однако в тот вторник матчей не было, поэтому футбольная тема не муссировалась.

Все же один человек вспомнил, что видел Козорезова с каким-то незнакомцем.

— Мужчина был повыше Сергея Ивановича и то ли сутулый, то ли специально наклонялся, чтобы тот его лучше слышал.

— Козорезов был глуховат?

— Вовсе нет. Просто человек, наверное, не хотел, чтобы посторонние слышали его слова. Лица я его практически не запомнил. Круглое, скуластое, кажется, с жидкой бороденкой. А может, просто в темноте показалось. Освещение тут, сами видите, какое блестящее, — усмехнулся он. — Могу только сказать, что тот был одет в кожаную куртку. Только опять же — черная или темно-коричневая, не разобрал.

— Был холодный вечер?

— Да нет, как сейчас. Наверное, куртка без подкладки, легкая.

— О чем они разговаривали, слышали?

— Нет. Я шел по параллельной дорожке, во встречном направлении. Честно говоря, я на них вообще не обратил внимания, да мой пес вдруг зарычал. — Мужчина ласково потрепал шею сидящей подле ног холеной овчарки.

— Вы можете показать, где встретили их? — попросил Турецкий.

— Пойдемте, два шага отсюда.

Они подошли к тому месту, откуда мужчина видел Козорезова и его спутника. Осветительных фонарей в парке не было и в помине. На открытые места скудный свет доходил в парк лишь из окон ближайших жилых домов и с уличных столбов. Однако сквозь листву он пробивался еле-еле.

— В какую сторону шли собеседники?

Мужчина показал рукой:

— От улицы. Я уже возвращался домой, а они шли туда. Слов отсюда я расслышать не мог. Тем более что высокий говорил тихо.

— И Козорезов не громко?

— В тот момент Сергей Иванович вообще молчал. Мне показалось, что он держится несколько напряженно. Будто ему не нравилось, что говорил знакомый. Конечно, я не придал этому значения, мое-то какое дело? Если бы знать, я бы пошел за ними следом.

— А вы думаете, что это не несчастный случай?

— Трудно сказать. Но выглядит подозрительно.

— Вы в какое время их видели?

— Примерно в это же, как сейчас.

Было без четверти десять. Поблагодарив мужчину за ценную информацию, Александр Борисович еще минут двадцать покрутился по парку, однако ничего нового не выяснил. После этого он направился к козорезовскому дому. Подумалось, если этот тип убил Сергея Ивановича, то мог вытащить у погибшего ключи и забраться в его квартиру. Возможно, тогда кто-нибудь из соседей Козорезова случайно видел незнакомца в подъезде.

Давненько Турецкому не приходилось заниматься такими муторными вещами. У «важняка» в подчинении было достаточно людей, чтобы дать соответствующее задание. И вот сейчас он опять, как в молодости, ходит по квартирам в поисках свидетелей. На какое-то мгновение Александр Борисович почувствовал себя начинающим следователем. Однако тут некстати разболевшаяся нога вернула его к действительности. В молодости о здоровье и думать не думал. А теперь… Он даже остановился между четвертым и пятым этажами, чтобы перевести дух. В это время из одной квартиры вышел парень, чтобы выбросить в мусоропровод пакет. Представившись, Турецкий спросил, не видел ли тот в день гибели Сергея Ивановича в подъезде постороннего человека.

— Видел, — подумав, ответил парень, — только мельком. Я как раз открыл дверь, а тут спускался незнакомый мужчина и был аккурат на нашем этаже. Мне показалось, что при моем появлении он ускорил шаги. Я только запомнил кожаную куртку…

— Какого цвета?

— Коричневая. А лица почти не видел, он даже на меня не посмотрел.

— У него бородка была?

— Кажется, была. Короткая.

— Какой возраст приблизительно?

— Не могу сказать, плохо разбираюсь в этом. Думаю, между тридцатью и сорока. Может, если бы я его увидел, то вспомнил бы. А так… — С виноватой улыбкой парень развел руками.

— Вы и так помогли мне гораздо больше, чем думаете, — успокоил его Турецкий.

…Меньше всего московские сыщики ожидали услышать от Вертайло про Виктора Гайворонского. Им казалось, что жизненные траектории этих людей не пересекаются. Судя по словам Андрея Владиславовича, слишком у них разная, как сейчас говорят, ментальность. Гайворонский интеллигентнее, Вертайло попроще. Служили они вместе совсем недолго, чуть больше трех месяцев. Обычно за такое время прочные приятельские связи, продолжающиеся на гражданке, не устанавливаются. Если же так получилось, то вырисовывается вполне ясная картина. Не окончательная, однако исключающая другие версии.

Щеткин позвонил в Самару Александру Борисовичу и все рассказал. Турецкий считал, что одному ехать на встречу с Гайворонским опасно: