— Ну, бог с ней, с лупой. Мы-то вышли на них через потир, который у Свентицкого. С ним-то что?
— Я бы удивился, Петя, не услышав от тебя столь мудрый вопрос, сразу ставящий все на свои места. Конечно, меня в первую очередь интересовала церковная чаша или, как ты ее называешь, потир. Могу вас обрадовать, потир нашелся.
— То есть? — не понял Щеткин.
— Я говорю про настоящий потир. Он преспокойно лежал дома у Козорезова. У меня не было возможности шмонать квартиру, поэтому я ограничился разговором с сыном. Когда же самарские следователи занялись этим делом вплотную, то обнаружили там чашу в целости и сохранности. Стало быть, генералу Сергей Иванович продал фальшивку. Некоторые детали доказывают, что он этим делом промышлял, всучивал коллекционерам искусные подделки. Кстати, фальшивая адмиральская лупа тоже частично была готова. Самарские ребята доведут расследование этого дело до конца. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что в коллекции Андрея Владиславовича находится фальшивка, вещь ценности не имеет. Из-за такой дешевки ничто не могло ему угрожать. Поэтому одну из наших основных версий вычеркиваем. — Турецкий, словно заправский мим, изобразил, как невидимым карандашом проводит линию по невидимому листу бумаги. — Готово! Теперь передаю слово для сообщения Антону Владимировичу Плетневу.
В отличие от Турецкого, Антон был предельно серьезен. Складывалось впечатление, что он выступает с отчетным докладом перед большой аудиторией.
— Вересаев вернулся в Москву вчера, в пятницу, во второй половине дня, — начал Антон. — В «Шереметьеве» его встречал водитель на персональной машине Дмитрия Михайловича. Резонно было предположить, что из аэропорта Вересаев отправится домой. Не удивительно было бы, если он поехал к любовнице, если таковая имеется, или, по крайней мере, на работу. За время отсутствия могло накопиться много дел.
— Он отсутствовал, а все дела решал по телефону, — вставил Щеткин.
Пропустив его реплику мимо ушей, Плетнев продолжал:
— Вересаев же сделал то, что меньше всего можно было ожидать: из аэропорта, в четвертом часу дня, поехал в городскую регистрационную службу, где подал договор купли-продажи здания на Новокузнецкой улице. Того самого, в котором было обещано помещение для фонда «Рукопожатие».
— Что ж он, в Австрии подготовил документы? — оторопел Петр.
— Слушай дальше, — торжествующе сказал Турецкий. — Самое главное впереди.
— Из документов получается, что за границей Вересаев представлял интересы ведомства, владеющего этим зданием. Хотя на это не имеет никаких прав. Значит, он продал каким-то иностранцам здание, скорей всего, подделав доверенность. Вот что ему требовалось. Своим отказом Свентицкий его задачу усложнил, но отнюдь не помешал содрать с иностранцев деньги. Если бы Вересаев уговорил генерала приобрести мифические акции, он подвел бы его под монастырь.
— Погоди, Антон, — перебил его Александр Борисович. — Ты все время называешь этих покупателей иностранцами. А это, возможно, наша фирма, находящаяся в Австрии.
— Ну, это я условно, для простоты.
— Мне в данном случае безразлично, кому загнал Вересаев чужое здание, — сказал оперуполномоченный. — Я хочу понять, как это отразится на нашей работе?
Наступила минутная пауза, после чего Турецкий сказал:
— Вопрос сложный. С одной стороны, работа облегчается, поскольку отпадают две версии: музейная и рейдерская. В обоих случаях Свентицкий не являлся для мошенников существенной помехой. Осталась третья — военная, то есть месть судимых военнослужащих и сержант Алферов. То, что он пытался покончить с собой, о многом говорит. По сути, это признание собственной вины. Но все-таки проверку Вертайло нельзя бросать на полпути.
Антон сказал:
— Если Алферов все-таки невиновен, наша работа усложнится. Сами понимаете почему.
— Ясный перец, — кисло вздохнул Щеткин. — Мы же для простоты рассматривали только близлежащих, а теперь придется прочесать и иногородних.
— Да, давайте доведем версию с Вертайло и Гайворонским до логического конца, — решительно сказал Турецкий. — Если тут дело не выгорит и Алферов не виноват, тогда займемся другими областями.
Они еще немного посидели, выпили на посошок и решили разойтись. Отдохнуть до понедельника. В общем и целом, значительная часть работы проделана, и не их вина, что ощутимый результат не достигнут. Уж слишком искусно действовали злоумышленники, очень мало следов.
Первым уехал Щеткин, которого сестра и ее муж уговорили пойти вечером в кино.
— Схожу, — извиняющимся тоном сказал он коллегам. — Сто лет уже в кино не был.
Когда Турецкий собрался уходить, Антон сказал:
— Александр Борисович, со мной тут встречался Голованов. Сказал, что хочет переходить на работу в МВД.
— Ну и что с того?
— Предложил, чтобы я вместо него стал директором «Глории». Но мне неудобно при таком специалисте, как вы.
— Так что ты предлагаешь?
— Вы будете директором, а я заместителем.
— Нет, Антон, масштабы не те.
— У нас семь человек, со временем будем расширяться.
— Когда расширимся, тогда и поговорим. А вообще, этот вопрос должен решать Вячеслав Иванович Грязнов. Это его агентство. А мы — просто работники.
— Но вы же не отказываетесь сотрудничать у нас? У вас же тут оклад будет.
— Безусловно, оклад получать я готов, — кивнул Александр Борисович, — и, отрабатывая его, буду исправно выполнять задания дирекции. Но при двух условиях.
— Каких? — спросил Плетнев.
— Условие первое — у меня будут ключи от агентства и разрешение делать все, что заблагорассудится: ночевать, готовить пищу, приводить любых гостей.
— Вам же все это нужно для дела!
— Да. Второе условие посложней. Мне тут Наталья Викторовна Свентицкая случайно проговорилась, что у нас появилась одна сотрудница. Кажется, ее зовут Ирина Генриховна. — Антон раскрыл рот, но Турецкий не дал ему ответить, сказав: — И если мы ее сейчас же не уволим к чертовой матери, я за себя не ручаюсь.
Плетнев начал мямлить насчет того, что Ирина Генриховна занимается расследованием добровольно, это ей интересно. К тому же у нее налицо способности детектива.
— Это-то меня и беспокоит, — сказал Турецкий и улыбнулся: — Куда это годится, если мы будем работать в одном агентстве и жена добьется больших успехов, чем я? Каково пережить такую ситуацию старому зубру? Придется мне уходить из «Глории». Или ты этого добиваешься?
— Боже упаси!
— Тогда пора отдохнуть. — Он посмотрел на часы. — Ты едешь к Катерине на день рождения?
У Плетнева от удивления отвисла челюсть. Глядя на его растерянный вид, Турецкий расхохотался:
— Ну какой же из тебя детектив, если ты не ожидал такой элементарной вещи?! Конечно, Катерина пригласила и нас тоже.
— А Васятка? — спросил Антон.
— Ну и Васятку возьмем с собой. Кому он там помешает. Поехали.