— Всего-то? — разочарованно произнесла Валя.
— То есть, ей светит… — Ева замолчала, подняв брови.
— В лучшем случае выговор, в худшем — отстранение и клиника. — Агнесса постукивала ручкой по столу. — Если бы дело касалось кого-то другого, то и говорить было бы не о чем. Но Москвина — учитель, а с них особый спрос. Особенно сейчас.
— Может, он хочет выжить отсюда всех педагогов? — предположила Валя.
— По-моему, это псих, — заявила Ева.
— Кто бы сомневался. Но псих, знающий, что делает, — сказала Агнесса. — В каждом журнале две или три откровенно бредовые статьи или такие, как здесь, которыми никого не удивишь. И одна провокационная. Каждый раз точное попадание при минимуме затрат.
— Как он к Котовой-то попал? — задумчиво спросила Валя. — Вряд ли она вешает приглашения на доску объявлений.
— Но тогда выходит, — глаза Евы округлились. — Выходит, это кто-то из своих?
— А то как же, — кивнула Агнесса. — Слишком уж хорошо осведомлён.
Со звонком девочки отправились на занятие по истории искусств, которое не состоялось из-за отсутствия преподавателя. Изольда Петровна внезапно почувствовала недомогание и ушла. Телефон молчал, и никто не имел понятия, где её искать.
Всем преподавателям было поручено выяснить, не знал ли кто-то из учеников, куда исчезла Москвина-Котова. Все расспросы ни к чему не привели, и прибывший очередной Инспектор отправился к ней домой в микрорайон «Лабиринт», кварталы которого были построены в авангардном стиле — разноуровневые этажи, витые конструкции, заползающие друг на друга крыши.
Когда Истомин впервые побывал в «Лабиринте», он машинально отметил, что здесь хорошо смотрелась бы Москвина-Котова, и только потом узнал, что именно здесь она и проживала.
Её увлечения спиритизмом и сопутствующими материями тоже не были тайной. Поговаривали даже об особом, собранном ею кружке, в который приглашались только избранные студенты, обладающие «даром», «особыми способностями» или хотя бы банальной «повышенной восприимчивостью».
Истомину Котова по-своему нравилась, и статья Правдоруба его расстроила. С другой стороны, каждый раз, держа в руках очередной пасквиль, он ощущал мелкую дрожь, будто играл в русскую рулетку — ожидание увидеть своё имя на страницах разгоняло пульс и держало в напряжении, пока все статьи не были просмотрены. Тогда наступало облегчение от того, что мишенью на этот раз стал кто-то другой. Это выматывало нервы и сеяло вражду и подозрительность, из-за чего все недоверчиво косились друг на друга и даже переставали общаться.
Во время дежурства Истомин размышлял о том, удалось ли Инспектору найти Котову, и как раз в этот момент в дверь комнаты тихо постучали.
— Можно? — из-за двери показалась Соня.
— Можно, — вздохнул Истомин. — Вы сегодня без подруги?
— Она… — Соня мялась на пороге. — Я только хотела узнать, нет ли новостей об Изольде Петровне.
— Я не в курсе.
— А. Ну тогда…
— О, ты уже здесь, — мимо Сони в комнату протиснулась Дина и уселась на диван. — Привет! — кивнула она Истомину, который в ответ отвернулся, чтобы не показывать недовольства.
Соня вздохнула и тоже вошла, устроившись рядом с подругой.
— Про Котову не слыхать? — спросила Дина, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Нет, — тихо ответила Соня.
— Да найдётся она, не переживай, — Дина хлопнула подругу по плечу и, обращаясь к Истомину картинно понизила голос: — Сонечка от Котовой без ума. Даже на её сеансах…
— Дина!
— Да брось, все всё знают.
— Она отличный педагог, — заявила Соня.
— Разумеется, отличный, — картинно согласилась Дина. — У неё же такие передовые методы преподавания. Знаете, как она учит? — обратилась она Истомину со смешком. — Концепция эмоционального и чувственного восприятия. Недавно задала нам эссе — надо написать, какие чувства вызывает у нас «Чёрный квадрат». Я написала, что хочу жрать каждый раз, как его вижу.
— Дина! — Соня даже хлопнула подругу по колену.
— Что? Это правда.
— И какой балл вам поставили? — с улыбкой спросил Истомин.
— Мне плевать на баллы, — равнодушно сказала Дина. — Кстати, Сонь, а ду́хи не предупреждали вас, что на Котову нацелился Правдоруб?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Соня почти плакала. Истомину стало её жаль.
— Да что ты расстраиваешься? — Дина обняла подругу за плечи. — Вон, тут про этих деланных аристократок написано, как думаешь, будут они плакать?
— Их же не лишат лицензии за купленные титулы, — всхлипнула Соня.
— А зря. Надо бы. Все эти Долгих, Мак-кто-то-там, Русаковы.
— Про Русакову там ничего не было, — сказала Соня, вытирая глаза кулаком.
— Тоже зря. А, ну да. Ты же её фанатка.
— Она хорошо пишет. И потом, все знают, что род на самом деле дворянский.
— Двести лет прошло, дворян давно уж нет. А эти всё кичатся своей типа голубой кровью, а кому похвастаться нечем — те выдумывают.
— А вы не выдумываете? — спросил Истомин, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, хотя очень хотелось влепить Дине подзатыльник.
— В смысле? — Дина смотрела на него выпученными глазами. Модные очки в толстой ядовито-зелёной оправе делали взгляд глуповатым.
— В смысле, — поддержала валеолога Соня, — ты сама и не Ашкинази, и не Ростова, и даже не Леопольдина.
— Ну и что, — пожала плечами не-Леопольдина. — Да, я себе придумала псевдоним, но я же не кричу, что у меня какие-то предки-аристократы.
— А как вас по-настоящему зовут? — спросил Истомин. Многие студенты свои работы подписывали вымышленными именами.
— Карина.
— Почему вы решили сменить имя? Оно хорошо звучит.
— Не хочу, чтобы мне хоть что-то напоминало о нашем РП. — Дина фыркнула. — Ненавижу это место. Одно быдло, которому плевать на всё, что дальше их носа. Спалить бы их всех.
— Ну зачем ты так, — с упрёком сказала Соня.
— А затем! Ненавижу эту дыру! Чтоб она провалилась!
— Вы злитесь на тех, кто живёт в вашем родном посёлке, — сказал Истомин, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить резкостей. — И злитесь на тех, кто учится с вами здесь.
— Ненавижу и тех, и других. Посёлок — выгребная яма, люди там слишком тупые, чтобы сбежать. А здесь одни уроды с раздутым самомнением. Бездарности, которым родители покупают славу.
— А стипендиаты? — спросила Соня.
— Ну, с этими ещё можно о чём-то поговорить.
У Дины запиликал коммуникатор, и она, быстро попрощавшись, вскочила и убежала. Соня тоже поднялась.
— Вы не думайте про Дину… Она вообще-то ничего.
— Да, — Истомин улыбнулся, ожидая, когда его оставят в одиночестве. Почему-то после общения с Диной всегда хотелось вымыть руки.
— Я пойду. — Соня всё мялась. — Спокойной ночи.
— И вам. — Истомин выжидающее смотрел на Соню, которая всё переминалась с ноги на ногу, как будто хотела что-то сказать.
В конце концов, она, кажется, решилась и даже сделала судорожный вдох, будто собираясь что-то выпалить, но потом одёрнула себя и убежала.
Глава 15
Близился апрель, но снег не торопился сходить. Погода стояла холодная и пасмурная. Приближались экзамены. После десятого курса студентам предстояло сдать Единые выпускные экзамены общеобразовательного стандарта и пройти испытания для поступления на университетские ступени. Так что многие отложили свои кастинги-съёмки-концерты и проводили в Гимназии больше времени, чем дома.
— Как успехи? — спросила Ева Астру после занятий, когда ребята собрались в библиотеке за длинным столом с двумя скамьями по обеим сторонам.
— Какие успехи? — последние десять минут Астра смотрела в пространство.
— Ну, твоей маме удалось что-нибудь выяснить про этого Правдоруба?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пару дней назад Правдоруб, до этого молчавший почти три недели, разбросал по Гимназии новый выпуск. Итогом стали: срыв Грибницкого прямо на лекции, тяжёлая депрессия Тони, закончившаяся попыткой самоубийства, и публичная истерика Арнольда.
Последствия статей в свою очередь привели к очередным проверкам в Гимназии. В телешоу шутили, что скоро в Гимназии появятся штатные Инспекторы.