Читать интересную книгу Путь диких гусей - Вячеслав Софронов

Едигир, наконец, перестал раскачиваться и подошел к низкому столику, на котором стояла пиала с прохладным напитком. Отпив глоток, он вернулся на место и слушал, не перебивая.

Родственники говорили, что ногайская жена отца поклялась убить меня и брата, чтобы не было претендентов на престол. Не знаю, почему она боялась меня, девушку? На Кучума было несколько неудавшихся покушений, но каждый раз его спасали преданные слуги. Чтобы спасти его, отец отправил брата далеко в горы. Вскоре приехали и за мной. Но по дороге на нас напали люди ногайской княжны и хотели бросить меня, связанную, в горах. Но потом решили, что можно выручить неплохие деньги, и продали купцам, что ехали в вашу Сибирь. Так я оказалась здесь.

Зайла замолчала. Едигир привлек ее к себе и попробовал поцеловать. Но она отвернула голову и с негодованием произнесла:

— Как ты можешь! Я жена твоего брата и останусь ею. Ты снял камень с моего сердца, заставив рассказать обо всем. И я благодарна тебе, но…

При этих словах они услышали шаги, приближающиеся к шатру. Едигир отпрянул от Зайлы, и в шатер стремительно ворвался Рябой Hyp.

— Ата-Бекир сбежал! — крикнул он с берега.

— Как сбежал? — не понял Едигир.

— На лодке сбежал, — резко ответил Hyp, — я видел, что он некоторое время крутился у твоего шатра и вроде к чему-то прислушивался. Мне показалось, что ты отдыхаешь, и плохого не подумал. А вскоре прибегает дозорный и кричит: "Кто-то на лодке уплыл". Хватились, хотели догнать, а весел нет ни в одной лодке. И этот шакал исчез.

— Да… Не ожидал я от него… Впрочем…

— Впрочем, он может направиться прямиком к свояку Соуз-хану, а тот в лагерь степняков, и жди гостей. У нас едва ли наберется сто человек защитников.

Оба торопливо вышли из шатра и направились на обрыв. Ночь быстро прошла, и в утреннем чистом воздухе плыли тонкие паутинки, предвещающие близкую осень и хорошую погоду. Иртыш, делающий крутой поворот возле самых стен городка, лежал как спущенный лук, поблескивая белесыми водами. На его поверхности не было видно ни одной лодки.

— Уже уплыл, — развел Едигир руками, — что ж, надо готовиться к обороне. И в первую голову отправить из крепости женщин и детей. Пусть едут в дальние северные улусы, укрываются у родни.

— А Зайла? — внимательно посмотрел на хана Рябой Hyp.

— И она тоже, — чуть помедлив, ответил Едигир, — но я сам скажу ей об этом. — И он направился к шатру своего брата.

Там уже хлопотали несколько нянек под руководством старой Анибы, стряпали лепешки, ощипывали рябчиков, доставленных утром охотниками.

Сама Зайла-Сузге одевала Сейдяка в маленький халатик из голубой камки, расшитый по отворотам шелковыми нитками.

Едигир внимательно всмотрелся в узор и, слегка кивнув в сторону Сейдяка, спросил:

— Знаешь, как я догадался, что тот человек, выдающий себя за купца, совсем не тот, кем он себя назвал?

Зайла повернула к нему голову, показывая, что слушает.

— У него на пиале и на подушке был точно такой же узор, что ты вышиваешь… — тут он замялся и, чуть кашлянув, продолжил:-… своему сыну на одежде.

Зайла мягко улыбнулась и пояснила:

— Да, этот узор принадлежит нашему роду. А ты, хан, оказывается, наблюдательным иногда бываешь?

Едигир вспыхнул, но вспомнил, зачем он явился, и, взяв себя в руки, приказал:

— Всех женщин и детей отправляем из городка. Собирайтесь и вы. К вечеру тут никого не должно быть. Ясно?

— Только хан забывает, что я не "все"! — отрезала Зайла на этот раз, даже не повернув голову. — Я буду ждать мужа.

Потоптавшись и поняв, что уговоры или приказы тут не помогут, Едигир махнул рукой и пошел к себе. Нужно было отдохнуть и отдать приказания всем оставшимся в крепости воинам.

Но едва он прилег и закрыл глаза, как опять ворвался радостный Рябой Hyp и горячо воскликнул:

— Хан, Ата-Бекира схватили! Идем!

По земляным ступеням поднималась небольшая процессия. Впереди всех шел со скрученными руками и синяком под глазом Ата-Бекир, низко опустив голову. Сзади шли два стражника, подталкивающие его в толстый зад копьями. А позади них, последним, поднимался усталый Сабар — тот самый парень, которого Рябой Hyp отправил на лодке рыбака Назиса плыть по реке, если сами они вдруг не смогут добраться до Кашлыка. Его щека, пораненная стрелой, была покрыта коростой, а с одежды капала вода. Он тяжело опирался на копье и часто ловил открытым ртом чистый утренний воздух.

Когда вся процессия достигла верхней площадки, то идущий впереди Ата-Бекир повалился в ноги Едигиру и запричитал:

— Великий хан! Надежда всей Сибири! Лучезарный и всемогущий! Прости, во имя детей моих прости. Из-за них ударился в бега. Хотел предупредить, чтобы скот попрятали…

— Без тебя они бы не догадались, — сумрачно проговорил Едигир. — Только ты со страху-то в другую сторону побег. А?

— Обезумел, признаю, великий хан.

На него было жалко смотреть, ползающего возле ног Едигира.

— В яму его, — махнул рукой хан.

Не губи, милостивец наш, не губи, отслужу. Я про Соуз-хана могу рассказать, как он в Бухару лазутчиков слал…

— А раньше где ты был? — зло спросил Рябой Hyp, и его сапог со всей силы припечатал лицо предателя к земле.

Верещавшего на весь городок бывшего начальника стражи уволокли. Hyp свел брови на переносье и обратился к безмолвно стоящему Сабару:

— Расскажи, где шлялся. На свадьбе гулял?

Тот, не смутясь, провел пальцем по щеке и, не задумываясь, ответил:

— Да уж третий день, как гуляю. Вот этот тоже на праздник, видать, очень спешил, лодка перевернулась, вот я его и выловил.

Немного смягчившийся, Hyp приказал рассказать, как Сабар добирался.

— Да все бы ничего, только вот весло сломал, — облизнул тот потрескавшиеся губы, — хотел взять в селении Соуз-хана. Пристал, значит. А они на меня налетели, давай вязать…

— И что же ты? — заинтересованно спросил Едигир.

— Я что… вырвался я. Одного копьем, другого кинжалом и ушел.

— И весло у них взял? — засмеялся хан.

— А как бы я добрался без весла? Ясно дело, взял. Да они дерутся, как бабы на базаре: щиплются, за волосы хватают… — и Сабар презрительно сплюнул под ноги, растерев концом сапога плевок.

— Молодец, иди отдыхай, — напутствовали парня.

…День пронесся в приготовлениях и мелких домашних хлопотах. Едигиру так и не удалось хоть немного отдохнуть. Он наряду со всеми таскал бревна к воротам, насаживал наконечники к боевым стрелам, проверял оружие, доспехи. И постоянно, вспоминая слова Зайлы о сыне, его сыне, лицо сибирского хана озаряла добрая улыбка.

Раз Рябой Hyp даже поинтересовался удивленно:

— Да ты, хан, никак радуешься, что война пришла?

Но тот лишь махнул рукой, не пытаясь что-то объяснить своему менбаше.

Степняки пожаловали под вечер… На пологий песчаный левый берег Иртыша выскочили с десяток всадников и замерли у самой кромки воды. Они долго разглядывали стены и башни сибирской столицы, озирались вокруг, пытаясь обнаружить засаду, а затем, успокоенные, слезли с коней.

Немного побродив по берегу, все, как один, разделись и полезли в воду. Долго барахтались там, поднимая кучу брызг и гоняясь друг за другом. Потом расседлали лошадей и начали купать их.

Собравшиеся на стенах сибирцы зло покусывали губы, переживая, что нельзя достойно наказать нахалов. Степняки не могли с противоположного берега разглядеть защитников городка, не догадывались, что те прилипли к бойницам и наблюдают за ними. То был небольшой отряд разведки и явно чувствовал свою безнаказанность. Чтобы как-то досадить защитникам, они повернулись к городку голыми задами и стали делать непристойные движения.

Несколько нукеров бросились к Нуру, умоляя разрешить им переправиться на лодке на ту сторону. Менбаша беззаботно махнул рукой; "Пущай, потешьтесь".

Несколько человек вскочили в лодку и погребли на ту сторону.

Как только они приблизились к берегу, степняки вскочили на коней и скрылись в лесу. Сибирцы, боясь засады, не рискнули выйти на берег. Поплыли обратно.

Тут же вернулись степняки и начали пускать по лодке стрелы. Сибирцы повернули к берегу — всадники ускакали в лес.

Раздосадованные, со стрелами в бортах, охотники ни с чем вернулись обратно.

Но основные силы противника, которых опасались Едигир с Рябым Нуром, так и не появились ни ночью, ни на следующий день…

Начали возвращаться гонцы, посланные с известием к удельным ханам и бекам. Докладывали, что ополчение обещали выставить все, но подойдут не раньше, чем через два-три дня. Не вернулись лишь гонцы от вогульских и остяцких князей, к которым путь в один конец занимал у верхового не меньше трех дней.

Ранним утром другого дня печальное известие принес Рябой Hyp, как вестник смерти ворвавшийся в шатер к Едигиру.