Читать интересную книгу Мертвецы живут в раю - Жан-Клод Иззо

— Ты меня пугаешь.

— Смейся, мудак! Я смогу тебя прикончить, и все будет по-тихому.

— Если мудак позволяет себя убрать, это всегда не вызывает шума. Меня это устраивает. И тебя тоже. Если я тебя пристрелю, твои дружки найдут тебе замену.

— Этому не бывать.

— Почему же? Ты что, выстрелишь мне в спину раньше?

Его глаза слегка потускнели. Я сморозил глупость. Мне не терпелось выдать ему, что мне известно больше, чем он думает. Но я об этом не жалел. Я попал в точку. Чтобы исправить оплошность, я прибавил:

— Ты на такого похож, Тони.

— Все, что ты думаешь, я себе в жопу запихиваю! Помни! Совет дается только один раз, но не два. И забудь о Санчесе.

За двое суток они мне угрожали второй раз. Говоря об одном совете, а не о двух. С Тони все обошлось менее болезненно, чем прошлой ночью, но также унизительно. Мне очень хотелось выпустить ему пулю в живот, прямо здесь, из-под стола. Лишь ради того, чтобы унять мою ненависть. Но я не собирался кончать с моим единственным «следом». И к тому же у меня при себе не было оружия. Я редко носил свое табельное оружие. Тони, как ни в чем не бывало, допил свой «мореск» и встал. Он бросил на меня угрожающий взгляд. Я принял его за чистую монету. Этот тип был настоящий убийца. Наверное, теперь мне необходимо носить оружие.

Тони именовал себя Антуан Пирелли. Он жил на улице Кловиса-Гуго. В квартале Бель-де-Мэ, за вокзалом Сен-Шарль. Исторически самом старом бедном квартале Марселя. Квартале рабочем, «красном». В районе бульвара Революции каждая улица была названа в честь какого-нибудь героя французского социализма. Квартал порождал тысячи безупречно честных и бескомпромиссных профсоюзных деятелей, коммунистических активистов. И множество знатных бандитов. Франсис-Бельгиец был дитя квартала. Сегодня здесь голосовали почти поровну за коммунистов и Национальный фронт.

Едва вернувшись в комиссариат, я отправился проверить номер его «гольфа». Машина Тони в картотеке не значилась. Это меня не удивило. Если Тони был зарегистрирован, в чем я был уверен, значит кто-то позаботился его вычеркнуть. Но у моего Третьего человека имелось лицо, фамилия и адрес. Несмотря на все опасности, каким я подвергался, день выдался удачный.

Я закурил. Мне никак не удавалось уйти со службы. Как будто что-то меня удерживало здесь. Но я не понимал, что именно. Я снова взял досье Муррабеда. Перечитал протокол его допроса. Черутти его дополнил. Муррабед не снимал квартиру. Уже год съемщиком значился Рауль Фарж. Каждый месяц квартплату вносили наличными. И регулярно. Что в арабских кварталах было необычно. Черутти считал это ненормальным, но он пришел слишком поздно, чтобы найти досье Фаржа в Управлении муниципальных домов. Контора закрывалась в пять. Он намеревался пойти туда завтра утром.

«Хорошая работа», — подумал я. С наркотиками, наоборот, полная неудача. Мы ничего не нашли ни в квартире, ни в машине. Но где-то они должны быть. За драку, даже кровавую, мы не сможем получить разрешение на содержание Муррабеда под стражей. Мы будем вынуждены его выпустить.

Когда я оторвал глаза от папки, меня вдруг осенило. На стене висела старая афиша. С картой лучших виноградников Бургундии. Внизу стояло: «Посетите наши подвалы». Подвал! Черт возьми! Наверняка Муррабед прятал эти дерьмовые наркотики в подвале. Я позвонил по радиотелефону. И попал на Рейвера, антильца. Я полагал, что отправил его на дневное дежурство. Меня это рассердило.

— Ты почему в ночном?!

— Заменяю Лубэ. У него трое малышей. А я холостой. Даже не имею бабешки, которая меня ждет. Так справедливее. Разве нет?

— О'кей. Гони в квартал Бассанс. Узнай, есть ли там в жилых домах подвалы. Я на месте.

— Конечно, есть, — ответил он.

— Откуда тебе известно?

— Я знаю Бассанс.

Зазвонил телефон. Это был Анж из «Тринадцати углов». Два раза приходил Джамель. Он снова зайдет через пятнадцать минут.

— Рейвер, — сказал я. — Сиди в участке. Я скоро буду. Самое большее через час.

Джамель был у стойки. С кружкой пива. На нем была красная майка с черной надписью «Чарли пицца».

— Ты куда пропал, — сказал я, подходя к нему.

— Работаю у Чарли. С площади Ноайль. Я пиццу доставляю. (Большим пальцем он показал на мопед, припаркованный на тротуаре.) У меня новенький моп! Красивый, правда?

— Это хорошо, — сказал я.

— Угу. Работка не пыльная и деньжат чуть-чуть капает.

— Ты меня искал на днях вечером?

— Я кое-что знаю, вам будет интересно. О типе, которого они пришили в пассаже… Так вот, он был без оружия. Пушку ему они потом подложили.

Его слова меня ошарашили. Так сильно, что у меня даже живот подвело. Я почувствовал, как из глубины живота вновь поднимается боль. Я залпом выпил анисовый ликер, который Анж налил мне по своей инициативе.

— Откуда ты это узнал?

— От матери друга. Они живут над пассажем. Она вешала белье. Она все видела. Но его мать ни черта никому не скажет. Ваши приятели к ним заходили. Документы проверяли, ну и все такое. А она боится. Я вам правду говорю, не вру.

Он посмотрел на часы. Но с места не двинулся. Он ждал. Я был обязан что-нибудь ему сказать, и до этого он не уйдет. Даже чтобы заработать немного деньжат.

— Того типа, ты знаешь, звали Уго. Он был мой друг. Давний друг. Когда я еще был в твоем возрасте.

Джамель одобрительно кивнул. Он понял, но теперь надо было, чтобы это отложилось где-то у него в голове.

— Ну да. Друг, когда делают глупости, вы хотите сказать.

— Именно так, да.

Он снова понял, поджав при этом губы. То, что они расправились с Уго таким образом, ему было неприятно. Уго заслуживал правосудия. Правосудие олицетворял я. Но в голове Джамеля правосудие и полицейский абсолютно не связывались. Я, может, и был другом Уго, но я также был полицейским, и ему было трудно об этом забыть. Навстречу мне он сделал один шаг, но не два. Мы еще были далеки от полного доверия.

— Он мне показался симпатичным, ваш друг. (Он снова посмотрел на часы, потом на меня.) Есть еще кое-что. Вчера, когда вы меня искали, вас два каких-то типа разыскивали. Не легавые. Мои дружки за ними следили.

— Они были на мотоцикле?

Джамель потряс головой.

— Не их стиль. Итальянцы, которые под туристов косили.

— Итальянцы?

— Ну да. Они же по-итальянски говорили.

Он допил пиво и ушел. Анж поставил передо мной второй стакан анисового ликера. Я выпил его, стараясь ни о чем не думать.

Черутти ждал меня в комиссариате. Они не смогли связаться с Перолем. Жаль. Я был уверен, что сегодня вечером нас ждет крупный выигрыш. Мы вывели Муррабеда из каталажки закованного в наручники, но по-прежнему в цветных трусах, забрали вместе с собой в фургон. Он не переставал орать, как будто мы увозили его для того, чтобы прирезать где-нибудь. Черутти велел Муррабеду заткнуться, иначе он набьет ему морду.

Поездка прошла в молчании. Знал ли Ош о подтасовке фактов? Я оказался на месте убийства раньше него. Там была его команда. Почти в полном составе. Морван, Кейроль, Сандос и Мериэль. Да, именно они. Ошибка. Такое иногда случалось. Ошибка? Но если это была не ошибка? Они ли стреляли в Уго, вооруженного или безоружного? Если они следовали за ним, когда он ехал к дому Дзукки, то должны были предполагать, что он еще с оружием.

— Черт! — воскликнул Черутти. — Нам организовали встречу!

Перед домом машину Рейвера окружили десятка два ребят. Все этнические группы вперемешку. Мальчишки кружились вокруг, словно индейцы-апачи. В ритме Халеда. Крича во весь голос. Некоторые уткнулись носами в стекло, стремясь разглядеть физиономию напарника Рейвера, сидящего в машине. И готового позвать на помощь. Рейвер сохранял невозмутимость.

Вечером, когда мы совершаем объезд улиц, мальчишкам на нас плевать. Но если мы появляемся в квартале, им это не нравится. Особенно летом. Тротуар — самое приятное место в этом углу. Ребята болтают, кадрят девчонок. Поэтому возникает немало шума, но не так много дурного. Мы приближались медленно. Я надеялся, что это были местные мальчишки. Вопреки всему, мы могли договориться. Черутти припарковался позади машины Рейвера. Несколько мальчишек отошли в сторону. Ребятня, как мухи, облепила нашу машину.

— Ты смотри, не подстрекай их к мятежу! О'кей?

Я вылез из фургона и подошел к Рейверу. С беззаботным видом.

— Как дела? — спросил я, не обращая внимания на окруживших нас ребят.

— Все спокойно. Скальп с меня они снимут еще не скоро. Я предупредил: первому, кто притронется к моим шинам, я их в глотку забью. Так ведь, приятель? — спросил он, обращаясь к наблюдавшему за ним высокому худому негру с надвинутой на самые уши антильской шапочке.

Тот не счел нужным ответить.

— Ладно, — сказал я Рейверу, — пошли.

— Подвал номер 488. Там сторож ждет. А я остаюсь здесь. Я предпочитаю послушать Халеда. Он мне очень нравится. Он меня удивлял, этот Рейвер. Он опровергал все мои представления об антильцах. Наверное, он понял это. Он показал на дом чуть ниже: — Видишь, вон там я родился. Здесь я у себя дома.