— Ну, разумные существа как-нибудь найдут общий язык, — неопределенно пробормотал Костя.
— Что-то на планете Земля разумные существа нечасто находят общий язык… — меланхолически заметил Кудрявцев.
— Дядя Мирон, а если б вы встретились с марсианином, что бы вы сделали? — спросил Славка, скаля зубы.
— А ничего! — без колебаний ответил дядюшка. — Плюнул бы и пошел. Мне не до марсиан. Тут с людьми не управишься!
После этого заявления дискуссия о контакте сама собой прекратилась, и дальше говорили в основном о квартирах. Разошлись около полуночи. В половине первого весь дом крепко спал.
Володя Лобанов проснулся и увидел, что старинные часы на стене показывают без четверти восемь. Сквозь тюлевые занавески сочился ровный золотистый свет.
Володя расстроился. Он с детства приучил себя к режиму и всегда вставал ровно в семь.
Он вскочил с продавленного диванчика, натянул спортивные брюки, сунул ноги в кеды и стал торопливо завязывать шнурки. “Именины… — бормотал он при этом, фыркая от злости на самого себя. — Тосты… Портвейн!” Володя считал, что выпивать — это пошло. Да и пить он не умел. Ругался он шепотом, чтобы не разбудить Анну Лазаревну, которая спала за тонкой перегородкой в соседней комнате.
Володя на цыпочках выбрался в коридор, подхватил велосипед на плечо и осторожно спустился по узким, выщербленным ступенькам.
В доме было тихо: видимо, все еще спали после именин. Володя протиснулся через двойную дверь и, оказавшись на улице, с облегчением сбросил на землю свою нескладную ношу. Велосипед с обиженным звоном подпрыгнул на тугих шинах. Володя перевел дыхание, разогнулся, глянул вокруг… и остолбенел.
Прямо от крыльца начиналась поляна, покрытая сплошным ковром курчавой коричневой травы. А шагах в двадцати от дома ровной стеной стоял невиданный, немыслимый лес. Из коричневого травяного ковра взметывались вверх розовые стволы, суставчатые, как бамбук. Ни коры, ни ветвей на них не было; толстый розовый столб тянулся метров на пять—шесть в вышину, а там завершался пучком белоснежных листьев, похожих на гигантские страусовые перья.
У Володи засосало под ложечкой. Что же это значит? Откуда взялся этот странный лес? И куда девалось все, что было? Ведь все исчезло: Красноармейская улица, тротуар, мостовая, скверик на той стороне, забор, стройки, стадион… Все сгинуло. Только и есть, что коричневая трава да розовые деревья с белоснежной перистой листвой. И дом позади…
Володя оглянулся в страхе — не исчез ли заодно и дом? Но дом был на месте…
“Может, это мираж? — растерянно подумал Володя. — Этот лес растет где-то там, а сюда попадает изображение…”
Володя торопливо нагнулся и потрогал траву. Нет, никакой это не мираж. Трава вроде бы слегка маслянистая, скользит под пальцами. Володя ухватил два—три стебля, потянул к себе. Стебли были прочные, волокнистые, они разлохматились на изломе и оставили на ладони маслянистый коричневый след. И запах. Володя отшатнулся, сморщился — запах был горький и удушливый. Впрочем, он немедленно исчез. Володя наклонился и осторожно понюхал траву на поляне; трава пахла иначе: горьковато и пряно, скорее приятно. Ладонь начало покалывать. Володя посмотрел: она припухла. Впрочем, и краснота и жжение тоже быстро исчезли.
“Что же это?” — с тоской подумал Володя.
Он еще раз оглядел все вокруг, потом нырнул в парадное, одним духом влетел на второй этаж и тихонько постучал к Ушаковым.
Костя, сладко позевывая, открыл дверь.
— Константин Алексеич, — дрожащим голосом сказал Володя, — на улице лес!
— Тише ты, — потягиваясь, пробормотал Костя. — Ленку разбудишь!
— То есть даже не на улице… Улицы нет, ничего нет… Только лес!
— Да ты что? — встревожился Костя. — Позеленел весь… Заболел, что ли?
— Да нет же! — отчаянно зашептал Володя. — Да вы в окно посмотрите!
Ушаков недоверчиво покачал головой и пошел в комнату. Володя услышал сухое пощелкивание деревянных колец — это Ушаков отдернул штору, — потом невнятный сдавленный возглас. Вслед за этим Костя, тяжело топоча, выбежал из комнаты, распахнул дверь и кубарем скатился по лестнице.
Володя догнал его на крыльце.
За это время ничто не изменилось. Загадочный лес все так же неподвижно и молчаливо высился вокруг. И велосипед по-прежнему лежал на коричневой траве у крыльца, только на его глянцевито-черной раме проступили странные серые узоры.
— Вы слышите, как тихо? — испуганно прошептал Володя.
Ушаков обернулся. Глаза у него были слегка прищурены, губы сжаты.
— Действительно, — сказал он. — Как в сурдокамере. Или под стеклянным колпаком.
И оба они машинально глянули вверх.
Володя поежился — у него по спине побежали мурашки.
Костя помотал головой и сказал:
— Да-а…
Неба тоже не было. Над домом висела прозрачная бледно-золотая дымка. В вышине она сгущалась в непроницаемую оранжевую пелену. И эта пелена излучала тот ровный золотистый свет, который они принимали за солнечный.
— То есть это номер! — обалдело выговорил Костя. — Что же это означает?.. Слушай, а за домом что? — спросил он, помолчав. — Ты не глядел? Давай-ка посмотрим!
Они повернули за угол. И остановились. Позади дома был все тот же лес. Костя крякнул и почесал нос.
— Я сначала подумал, что это мираж, — уныло сказал Володя. — А потом траву сорвал… она масленая такая…
— Нет, какой же мираж! — рассудительно заговорил Костя совсем как на уроке. — Никаких условий для миража тут нет, да и не бывает таких миражей — кольцевых…
Костя явно целился изложить теорию образования миражей, а заодно и свои соображения по поводу этой теории, но Володе было не до того.
— А может быть, это… массовая галлюцинация? — неуверенно предположил он. — Есть же такие вещества — галлюциногены… Может, мы вчера каким-то образом наглотались?..
— У Кудрявцевых, что ли? — скептически осведомился Костя. — Галина Михайловна попотчевала салатом с галлюциногенами? Ну, знаешь… А это еще что? — Он с испугом показал на крышу дома.
Володя посмотрел туда. И тоже увидел.
Торцовая стена, у которой они стояли, странно перекосилась, будто дом сзади стал ниже, чем спереди. Вдобавок стена эта прогнулась внутрь, и верхний ее край изгибался над их головами, как застывший гребень волны. Окно ушаковской кухни, выходившее на эту стену, тоже прогнулось, перекосилось наподобие ромба, и верхняя фрамуга косо нависала над ними, выступая вперед на добрых полметра.
— Ты смотри! — встревоженно буркнул Ушаков. — Ленка еще напугается… А может, изнутри все нормально?.. У вас в квартире как?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});