Грегори кивнул.
— Я попробую убедить его. И неплохо было бы предложить ему что-либо в качестве компенсации, чтобы сломить его славянское упрямство. Как насчет двух дней отдыха? Скажем, две недели тяжелого труда и службы не за страх, а за совесть и по окончании — воскресенье и понедельник полный отдых?
— Что же, так будет справедливо по отношению к нему. — Оберфюрер поднялся. — А сейчас мне пора. Пожалуйста, передайте ему наши условия. И если он согласен, то пусть явится ко мне завтра в Городскую комендатуру в девять утра.
Грегори вскочил, они попрощались. Но уже на пороге Лангбан обернулся и добавил:
— Еще одно — чуть было не забыл. Если он согласится, я немедленно отправлю его на остров, и вы его увидите только через неделю. Когда он будет уходить в увольнение, то я не хочу, чтобы он возвращался на берег на пароме: слишком большая вероятность, что его смогут узнать люди из новой партии пленных, и тогда всем станет ясно, что он — «подсадная утка». Я позабочусь, чтобы ему выписали пропуск, по которому он может проходить через калитку в стене, которой мы отгородили Пенемюнде от внешнего мира. Так и до лагеря ему будет ближе. У вас есть моторная лодка, вы можете забирать его в девять утра в условленное воскресенье и сдавать обратно в понедельник вечером, но обязательно до полуночи. Вас это устроит? Не слишком обременительно для здоровья?
— Вполне. Мне его, конечно, будет недоставать, но против такой договоренности я ничего не имею, — ответил Грегори, не покривив душой. — Я буду привозить с собой холодный завтрак, чтобы бедняга хоть немного подкормился.
Вечером Купорович был посвящен во все детали этой сделки, а утром Грегори со смешанным чувством наблюдал, как приятель уходит в Комендатуру.
Две недели Грегори не находил места от беспокойства за Купоровича, он не мог сосредоточиться на рыбной ловле: перед глазами стояло честное лицо его русского друга и картины всплывали одна другой ужаснее. И лишь одно событие светлым лучом озарило его тягостное ожидание и меланхолию: высадка союзных войск на Сицилии.
Услышав об этом, он понял, что Черчилль окончательно сдал позиции в своем затянувшемся споре с американскими кабинетными стратегами и отказался от столь долго вынашиваемого плана освобождения Европы путем вторжения союзных армий в «мягкое подбрюшье стран Оси».
Американцы всегда старались склонить Британию к прямому вторжению с Британских островов во Францию. Теперь становилось все более очевидным, что они одержали верх в этом единоборстве союзных стратегий: операция, развернутая против Сицилии, имела строго ограниченные рамки, сводившиеся к освобождению Мальты и очистке вод Средиземного моря от опасного германского присутствия с тем, чтобы морским конвоям союзников больше не приходилось огибать Африку с юга, а пользоваться водами Средиземноморья беспрепятственно.
Всю следующую неделю Грегори с жадностью вслушивался в радиосводки с полей войны, отлично понимая, что если уж жребий брошен, то довольствоваться лучше тем, что есть, и радовался, когда узнавал, что союзники мощным натиском сметали на своем пути все в Сицилии, победоносно наступая на противника.
В воскресенье, 18 июля, он рано утром вывел моторку в пролив, шепча мысленно молитвы о том, чтобы у Купоровича все прошло нормально. К его нескрываемому облегчению, Купорович появился в назначенное время и принес интересные новости.
Уминая с наслаждением бутерброд, припасенный Грегори, он заявил, что скинул за две недели не меньше двух фунтов весу, что условия жизни в лагере не поддаются никакому описанию: работать их заставляют с рассвета до темноты, они наполняют мешки песком и землей, потом обкладывают ими стены для защиты зданий, в которых немецкие ученые проводят свои эксперименты, надсмотрщики нещадно стегают кнутами тех пленных, кто работает, по их мнению, недостаточно усердно, кормят их там черствым хлебом и похлебкой из картофельных очистков. Каждый день люди умирают от недоедания и непосильной работы, бараки, в которых они спят, превращены в зловонные свинарники, потому что люди возвращаются с работы настолько обессиленные, что не могут даже прибрать.
Но ему удалось увидеть гигантские ракеты как издалека на земле, так и в воздухе, когда их испытывали. По размерам они приблизительно соответствовали данным, которые были получены британской разведкой, но при стрельбах Купорович обратил внимание на то, что более половины ракет взрываются в воздухе, не долетев до цели.
Сенсацией, сообщенной Купоровичем, было то, что нацисты разрабатывают еще один тип секретного оружия — ракеты значительно меньшего размера, оснащенные крыльями, похожие на беспилотный самолет. Эти тоже часто отказывали при испытаниях и, сделав круг, падали в море. Их на полигоне было значительно больше, чем гигантских.
Для того чтобы их шифровка в центр никак не ассоциировалась у немцев с увольнительной «солдата Сабинова» из концлагеря, решено было послать донесение в Лондон на следующий день, после обеда, и передавать шифровку они планировали подальше к югу от Вольгаста.
Вечером в понедельник, около половины восьмого, Грегори высадил Купоровича у Пенемюнде и проводил глазами до того момента, когда тот исчезнет в калитке с тем, чтобы терпеть еще две недели непрестанных унижений и непосильной работы.
Все это время Грегори чувствовал себя чем-то вроде соломенной вдовы, проводившей мужа на войну и не имевшей от него весточки. Но в воскресенье, 25 июля, радиоприемник принес радостную весть по Би-Би-Си: благодаря успехам войск союзников на Сицилии режим Муссолини пал. Подробностей не сообщалось, а немецкие радиостанции несколько дней вообще старались замалчивать это событие, но к концу месяца вынуждены были признать этот факт.
Утром 1 августа Грегори снова забрал с Пенемюнде Купоровича, который принес новые данные.
Работая у одного приземистого строения, Купорович увидел, как из здания вышли два человека в штатском — инженеры или ученые. Они остановились в нескольких футах от Купоровича и стояли, наблюдая за пуском ракет. Когда пуск небольшой крылатой ракеты закончился успешным попаданием в намеченный район, один из них сказал:
— Наконец-то у нас что-то вытанцовывается с беспилотными самолетами, и к тому же я слыхал, что на севере Франции полным ходом идут монтажные работы по установке пусковых устройств. Очень скоро главной нашей проблемой станет массовое производство этого оружия, но им-то уж точно будет оказан приоритет в военной промышленности, и помяни мое слово: уже к зиме или еще этой осенью мы будем бомбардировать ими Лондон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});