Но злоупотребление алкоголем почти не отражалось на ней внешне и мало влияло на поведение, только часов уже после десяти дикция ее становилась менее разборчивой, а прекрасные серые глаза приобретали тусклый блеск. Однажды вечером, когда она поднялась, чтобы наполнить уже в пятый раз свой стакан этим пойлом, Грегори сказал:
— Хуррем, конечно, это не мое дело говорить с вами о ваших привычках; но как искренне уважающий вас человек я не могу не сказать вам прямо: вы слишком много пьете. Всего несколько лет назад вы, наверное, прекрасно выглядели, и ведь вы еще совсем молодая женщина. Но вы губите свое здоровье и внешность таким количеством алкоголя. Вам надо лишь остановиться — и вы бы могли все это вернуть себе обратно. Я знаю, что смерть мужа была для вас ужасной, невосполнимой утратой, но ведь нельзя же всю оставшуюся жизнь оплакивать его таким образом!
Она глубоко затянулась сигаретой и взглянула на него тусклыми, помертвевшими глазами.
— Дело не только в нем. Моя жизнь далека от того, что можно назвать счастливой. Алкоголем я глушу преследующие меня мысли.
После секундного колебания он решился все же спросить:
— Может быть, вы расскажете мне: что это за тяжкие мысли? Может, я чем-то смогу вам помочь?
Непричесанные рыжие пряди волос качнулись из стороны в сторону.
— Нет. Это очень благородно с вашей стороны — проявить участие. Но мои заботы, мои мысли и моя беда — не из тех, о чем я имею право говорить.
Она снова наполнила бокал и завела граммофон.
Наконец наступило воскресенье, а вместе с ним появился и штурмбаннфюрер Гауфф. Он привез с собой разрешение для Грегори выходить в море на моторной лодке для рыбалки. Хуррем пригласила Гауффа в дом выпить по маленькой, и, к явному удовольствию Гауффа, было решено, что Вилли завтра, же отвезет Грегори и Купоровича в Вольгаст.
Уже почти в полночь Хуррем проводила разведчиков к развалинам замка, чтобы они попрощались с ее отцом. Грегори рассказал господину Малаку, как развиваются события, на что тот сказал:
— Завтра не просто понедельник, то есть самый счастливый день в неделе для мистера Купоровича и благоприятный для вас, но завтра еще и 28-е число, или единица, лучший день для вас и благоприятный для него. Завтра звезды будут особенно благосклонны к вам обоим, и вы должны оправдать этот шанс. Но предупреждаю: вы обязаны остерегаться дней в середине недели, которые управляются цифрами четыре и восемь. Лишь тогда вы добьетесь успеха. Звезды знают все: что было, что есть и что будет.
Доктор сосредоточился и мысленно вызвал своего лысоголового горбуна Тарика, который, как и при первой их встрече, вошел невозмутимый с запыленной бутылкой рейнвейна и бокалами на подносе. Они подняли бокалы с ароматным напитком за победу и за поражение и предание вечному проклятию нацизма. Малаку приказал Тарику принести и отдать разведчикам их портативную радиостанцию.
Глава 7
Его предупреждали
В понедельник, 28 июня Вилле привез приятелей в Вольгаст. К полудню они разместились в той же гостинице на побережье. Съев ленч, Грегори прошелся до городской ратуши, где показал свои бумаги, включая и разрешение на моторную лодку для рыбалки, и осведомился, у кого бы он мог арендовать на время надежное суденышко. Чиновник в ратуше с готовностью дал адрес человека, у которого были неплохие моторки. Хозяин лодки был рад получить клиента. Грегори обошел вместе с хозяином лодки, выбрал небольшой, с кабиной и каютой, аккуратный баркас и заплатил за две недели аванс.
В тот же вечер они вышли в море, направляясь вдоль пролива на юго-запад. Через некоторое время баркас рассекал широкую гладь залива, почти закрытого узкой полоской мелких островов. Там они распаковали радиостанцию. В кожаном ремне Грегори был тайник. Ножом он вскрыл его и достал узкую полоску твердой на ощупь бумаги, на которой был шифр. Недолго поколдовав с ним, Грегори зашифровал их первое послание, а Купорович передал его в эфир. Текст послания был кратким: сначала их условный номер и позывные, затем само послание следующего содержания: «Добрались хорошо Первый барьер взят но много препятствий впереди. Будем сообщать мере получения информации».
Они знали, что их сообщение может быть перехвачено, но, чтобы запеленговать их, немцам потребовалось бы значительно больше времени, чем они находились в эфире.
Пока Купорович разворачивал баркас и направлял лодку обратно в пролив, Грегори приспособил под тайничок полое пространство под досками на корме суденышка, здраво рассудив, что гораздо менее опасно прятать рацию на лодке, чем держать в гостинице. Когда они были на полпути к Вольгасту, Купорович заглушил мотор, а Грегори бросил якорь и закинул удочку. Улов за час был небогат, но несколько среднего размера рыбешек он все же вытащил, чтобы в случае чего было подтверждение их невинных забав в море.
На протяжении следующей недели они продолжали вести разведку. Обычно Грегори отправлялся на рыбную ловлю только после полудня, в другие же дни использовал и долгие летние вечера. Иногда Купорович составлял ему компанию, а иногда уходил в длительные пешие походы по окрестностям, отмечая в памяти все уголки, которые бы могли послужить им временным укрытием на случай провала и бегства с острова. Но самая большая проблема — как проникнуть на остров незамеченными — так и оставалась неразрешенной. Немцы превратили остров Узедом в неприступную твердыню.
Вытянутый в длину на тридцать миль неправильной формы остров состоял как бы из двух частей, соединявшихся узким перешейком всего в какую-то милю шириной. Северная часть острова, на оконечности которой и была расположена испытательная станция и полигон Пенемюнде, была поменьше, но вся ее территория, обращенная к Большой земле, представляла собой хорошо укрепленный район, по ночам освещенный прожекторами. Южная же, более обширная часть острова, где находился самый крупный населенный пункт острова — Швинемюнде, укрепленной зоны не имела. Грегори быстро сообразил, что высаживаться там не имеет смысла, поскольку поперек узкого перешейка, связывающего две части острова, стоял барьер, на КПП которого всем входящим на северную половину или покидающим ее требовалось предъявлять особый пропуск, выданный местной администрацией.
Городок Пенемюнде находился с той стороны острова, которая была обращена к Большой земле, в двух милях от открытого моря и в добрых семи вверх по проливу от Вольгаста. Во время первой воскресной прогулки по берегу пролива Грегори увидел очертания этого небольшого городка, который и городом-то назвать было неловко — скорее уж поселок. Подробнее же он его рассмотрел тогда, когда обследовал на моторной лодке весь пролив.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});