что буду делать, если приеду к Скиро только для того, чтобы узнать, что она мертва. Что я была недостаточно быстра. Что Серута ничего не смогла для нее сделать.
При одной мысли о потере сестры на глазах наворачиваются слезы.
– Прекрати, – ругаю я себя, заставляя подумать о чем-то другом.
Но единственное, о чем я еще могу думать, – это темный лес. Днем лес был полон потрясающим сочетанием золотисто-желтых, бронзово-оранжевых и огненно-красных оттенков. Теперь все стало серым и черным. Полумраком и шепотом.
За час я не встретила ни одного путешественника. Большинство из них, вероятно, разбили лагерь на ночь.
Но я не могу позволить себе такую роскошь.
Каждый звук заставляет меня оборачиваться. Лошади немного нервничают, вздрагивая при звуках треска веток, резкого шелеста листьев.
Хотела бы я, чтобы у меня были глаза на затылке. Я начинаю представлять себе темные фигуры, крадущиеся за мной и готовые вот-вот наброситься. Мне холодно, но я не могу заставить себя схватить одеяло. Кажется, безопаснее всего вообще не шевелиться.
Я не знаю, сколько времени прошло. Усталость, которую забрал у меня меч, давно вернулась, и я чувствую, что готова сорваться по любому поводу.
– Что происходит?
При звуке голоса Келлина я подпрыгиваю.
Должно быть, я закричала, потому что он продолжает:
– Извини.
Когда мне наконец перестает казаться, что мое сердце вот-вот выскочит из груди, я отвечаю:
– Мы бежим, спасая свои жизни.
– Тогда ничего нового.
Он садится рядом со мной, и я чувствую, как все мое «я» расслабляется оттого, что рядом со мной есть еще кто-то. Темнота никогда раньше не пугала меня, но добавьте к этому страх быть пойманным, и ситуация становится совершенно ужасной.
Тело Келлина невероятно теплое, и я надеюсь, что он не замечает, как я придвигаюсь ближе. Я испытываю огромное облегчение оттого, что с ним все в порядке, и мне так приятно, что он здесь, со мной. В этой чудовищной ситуации.
Но я не должна хотеть быть физически ближе к нему. Я должна вышвырнуть его из этой телеги за то, что он сказал Равису, кто я такая, и за то, что было потом. У людей Рависа теперь полно магического оружия.
Позже. Я выпущу пар позже. Сейчас я просто пытаюсь осознать тот факт, что мы оба каким-то образом уцелели.
– Я не помню… – Келлин замолкает. – Подожди, ты одолела Рависа и забрала меч обратно. Его люди схватили меня.
– У меня не было выбора, кроме как начать им размахивать. Ты поддался силе меча вместе с остальными.
– Никаких претензий.
Келлин обнимает меня обеими руками, крепко прижимая к себе. Я чувствую, как его губы быстро касаются моей макушки.
Это очень приятно, если не считать укола вины, который следует сразу после этого.
– Я знал, что ты освободишь нас обоих, – произносит он. – У меня не было никаких сомнений.
Это делает нас нами.
– Если ты больше не спишь, то и те, кто остался в замке, тоже, – говорю я. – Нам нужно оседлать лошадей и исчезнуть с дороги. Дорога ведет в Бриску, но если мы пойдем прямо на юг, то доберемся до столицы Скиро гораздо быстрее, чем люди Рависа.
Келлин отпускает меня.
– Ты еле стоишь на ногах. Позволь мне ненадолго взять лошадей. Ты отдохнешь в телеге час или около того. А потом мы поедем верхом.
– У нас нет времени. Нам нужно выдвигаться прямо сейчас. Они будут двигаться быстрее, потому что их не будет замедлять телега.
– Один час, – настаивает он.
– Я не хочу рисковать тем, что меня снова могут поймать! – огрызаюсь я.
Я надеюсь, он поймет, что продолжение этой фразы – «из-за тебя».
– Как насчет того, чтобы мы сели на одну лошадь, и ты могла бы спать рядом со мной?
Кажется, его не испугала моя вспышка гнева. Келлин останавливает лошадей прежде, чем я успеваю ответить. Мы все делаем быстро. Седлаем двух лошадей, загружаем припасы.
– Откуда у тебя все это?
– Я продала кинжал Рависа.
В ответ на это он улыбается.
Мы делаем все возможное, чтобы спрятать телегу, оттаскивая ее как можно дальше от дороги и прикрывая ветками и всем, что попадается под руку. После этого он садится на лошадь и протягивает мне руку.
– Я умею ездить верхом, – говорю я.
– Знаю, что умеешь, но ты не обязана этого делать. Давай, Зива. Позволь мне немного позаботиться о тебе. Благодаря тебе я полностью восстановился.
Только потому, что теперь я твердо стою на ногах, я беру его за руку, игнорируя прилив тепла. Когда моя спина прижимается к его груди, кожу покалывает от странной смеси ужаса, восторга и разочарования. Было время, когда мне удавалось расслабиться рядом с ним. Но сейчас все по-другому. Равис угрожал его жизни, и я трудилась день за днем, чтобы защитить его. Очевидно, я все еще забочусь о нем, но это не меняет того факта, что он причинил мне боль и предал мое доверие. Не знаю, как мы сейчас относимся друг к другу. Все это не укладывается у меня в голове.
Должно быть, я устала больше, чем думала, потому что следующее, что я помню, – это то, что я вдруг проснулась.
Келлин одной рукой легко обнимает меня за талию, удерживая от падения. Другой направляет лошадь. Мой мерин, привязанный веревкой к нашему седлу, скачет следом.
Мне так тепло и хорошо, и это странно, ведь я спала в положении сидя. Но я чувствовала себя в безопасности, а это то, чего я не ощущала уже очень давно. И мне так приятно оттого, что Келлин сидит позади, прижимаясь ко мне всем своим телом. Я хочу потянуться, прислонить голову к его плечу. Повернуться к его шее и вдохнуть его запах.
– Я проснулась, – вместо этого объявляю я.
– Спи дальше. Сейчас только полдень. Тебе нужно больше отдыхать.
– Не указывай мне, что делать.
Я выхватываю у него поводья и останавливаю лошадь. Оказавшись на земле, я отвязываю своего черного мерина и сажусь в седло.
Теперь я смогу мыслить более ясно, потому что Келлин больше не прикасается ко мне.
Когда мы едем дальше, он не произносит ни слова, и тишина такая неловкая, что меня это бесит. Я сопротивляюсь разговору так долго, как только могу.
– Ты знаешь, куда мы идем? – спрашиваю я.
– Солнце взошло вон оттуда. Мы направляемся на юг. Не волнуйся. Я зарабатываю на жизнь путешествиями, помнишь?
Снова наступает тишина, и это кажется таким неправильным. Мы неделями были заперты вместе в кузницах, не имея возможности поговорить друг с другом, но