— А теперь перед вами выступит наш новый преподаватель Ниа Вирго, которая прочитает стихотворение.
Ниа сглотнула и встала. А она-то думала, что получать диплом — это страшно! Поднявшись на сцену, девушка посмотрела в ставший очень большим зал. Анемос приветственно махал руками. Профессор Сатабиша внимательно смотрел на неё, словно ждал чего-то. Место рядом с ним было пустым. Ниа ещё раз обвела взглядом зал. Неужели, он ушёл?
Солус Альгеди стоял у окна. Яркий свет люстр растекался в его волосах, но на лице лежала тень. Он не хотел приходить на этот вечер, он ждал, когда замолкнет последний звук, и можно будет, наконец, уйти. Для него она была ещё одной пригоршней тягостных минут. Хотя нет, для него её вообще не было.
— Я… мне… я… — сидя в зале, Ниа сто раз повторила про себя заготовленные слова приветствия, но сейчас никак не могла их вспомнить. — Я хотела сказать, — она посмотрела на фигуру у окна, сердце сжалось от ощущения одиночества — его одиночества. — Я хотела сказать, когда я только приехала сюда… — нет, она говорила совсем не то, что собиралась, — в тот день было заседание кафедры. И на нём профессор Альгеди, — он оторвал взгляд от стекла, — рассказывал о древнем языке, в котором звуки обозначались цветами. И я вспомнила строки из стихотворения, которые прочитала в школе. Они были написаны прямо на парте. До этого я думала, что я одна. А когда прочитала их, поняла, что это не так. Я хотела бы прочитать вам это стихотворение на тех языках, которые знаю.
Она глубоко вдохнула и начала говорить по-лабрийски.
Лица их, как пергамент, сухи,
А из глаз выливается горе.
Жёлтые дети пустынь,
Ночь за ночью им снится море.
Эти сны тяжелы, словно льды.
И от них не уплыть, не сбежать.
Синие дети воды,
Они снова мечтают дышать.
Этих лиц не узнает земля,
Ветер им не подарит свободу.
Чёрные дети огня
Пьют во снах бесконечную воду.
Взгляды их глубоки, холодны,
На губах их снежинки не тают.
Белые дети зимы,
Они тихо о лете мечтают.
И в звучании их тишины
Мы сквозь пыль в наше завтра идём.
Серые дети войны,
Мы мечтою о мире живём.
Она выдохнула и посмотрела в единственные глаза, которые могли понять её. Морщинки в уголках глаз дрожали.
Ниа заговорила по-алгольски. Когда последний звук растаял, она попыталась поймать его взгляд, но он смотрел куда-то в сторону.
Она вздохнула и заговорила по-албалийски.
Закончив, Ниа сказала:
— Когда я приехала сюда, я говорила только на этих языках. Теперь, благодаря моим студентам, которые помогли мне перевести стихотворение, я могу произнести его по-матарски.
Она заговорила на летнем певучем языке. Элафос улыбнулся ей, когда она произнесла последнее слово.
— И ещё… — сказала Ниа. — Здесь я познакомилась с удивительной девочкой. Её зовут Рои. И она не может говорить. Рои придумала особый язык, чтобы общаться с теми… с теми, кто захочет с ней общаться. Рои помогла мне перевести это стихотворение на её язык.
Ниа помолчала немного, а потом начала «произносить» стихотворение на языке Рои. Пальцы сплетались и расплетались, руки взлетали и падали. Это было похоже на танец.
Изобразив последнее слово, Ниа некоторое время просто стояла. Потом по привычке поднесла руку к груди и стала спускаться по лесенке.
Никто не аплодировал, в зале не раздалось ни звука. Ниа села на своё место и смущённо уставилась в пол. Все молчали.
Тут в полной тишине резко хлопнула дверь. Словно очнувшись, Ливора подошла к кафедре и сказала быстро:
— На этом наш концерт закончен, прошу всех пройти в зал на банкет.
Преподаватели и студенты потянулись в соседнюю комнату. Помахав своим ребятам, Ниа поняла, что пока не в состоянии есть, и решила немного прогуляться. В дверях она чуть не столкнулась с Солусом Альгеди. Он так и не посмотрел на неё, но девушка была рада, что это не он ушёл сразу после её выступления.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Сделаю кружок и вернусь», — подумала Ниа. Она медленно прошла по пустому коридору, повернула за угол и вдруг увидела сидящую на подоконнике Рейчел.
Заметив Ниа, девушка соскочила на пол и быстро подошла к ней.
— Что, считаешь себя героиней? — с вызовом спросила она.
— Нет, — просто ответила Ниа.
— Если мир забрасывал себя бомбами, когда создавал тебя, незачем выставлять перед всеми своё и его уродство! Ты так не считаешь?
— Дело не в этом, ты неправильно меня поняла…
— Неужели? — свет ламп раскалывал красивые глаза на тысячи ярких осколков. — Думаешь, другие поняли тебя правильно? Думаешь, твоя Ливора держит тебя рядом с собой, потому что правильно понимает тебя? Может, ты даже веришь в то, что она считает тебя своей подругой?
— Мы с Ливорой подруги, — уверенно сказала Ниа.
— Да она общается с тобой только потому, что на твоём фоне выглядит просто красавицей!
— Она, правда, красивая.
— В отличие от тебя, уродины!
— Я не уродина! — на весь коридор закричала Ниа. — Я такой же человек, как и все, просто у меня другой цвет глаз и волос!
— Надеюсь, остальные тоже так считают! — бросила Рейчел и убежала.
Ниа осталась одна. Её плечи мелко дрожали, дыхание было неровным. Она прошла немного и опустилась на каменный выступ стены. «Ничего, посижу немного и пойду», — сказала она себе.
— Можно мне присесть? — произнёс рядом мягкий голос.
— Профессор Сатабиша! — она вскочила.
— Вообще-то я спрашивал разрешения сесть, а не просил вас встать, — он улыбнулся. — Хотя та скамейка будет для меня действительно удобнее.
Он сделал несколько шагов и опустился на скамейку.
Ниа робко села на краешек.
— Мне понравилось стихотворение, — тихо сказал профессор Сатабиша.
— Спасибо, — ещё тише проговорила Ниа. — Я прочитала строки из него на парте. В пятом классе. Правда, тот, кто писал, немного переделал его. А потом профессор Веспер дал нам книгу, в которой было это стихотворение… Переводы, наверное, получились не очень…
— Нет, очень хорошие, — сказал профессор. — Думаю, из вас могла бы получиться отличная переводчица.
— Спасибо, — Ниа загнула носки синих туфель.
— Вам, кажется, нравится изучать языки?
— Да, очень! Когда их учишь, узнаёшь целый мир. Начинаешь понимать, что думают и как чувствуют другие люди! Простите, я, наверное, говорю лишнее.
— Вовсе нет, — сказал он и улыбнулся. Потом улыбка исчезла, лицо стало серьёзным. — Ниа, я хочу спросить вас. И хочу, чтобы вы честно мне ответили. Ваш ответ не должен быть продиктован чувством благодарности, которое вы, возможно, испытываете по отношению ко мне.
— Да, — выдохнула Ниа, вцепившись в свой краешек скамьи.
— Это должно быть только ваше решение, основанное на вашем желании или нежелании.
— Да.
— Как сказал заместитель ректора, я преподаю разные языки. Кроме этого, я пытаюсь… создать один язык. Я хотел бы предложить вам изучать его.
Ниа удивлённо посмотрела на профессора: она не ожидала такого вопроса.
— Кажется, я немного удивил вас, — он улыбнулся, но глаза остались серьёзными.
— Если честно, да… — она посмотрела вниз и прошептала. — Это всё костюм.
— Что вы сказали? — не понял профессор.
— Простите, — она покраснела. — Просто… Этот костюм мне бабушка сшила. И она сказала, чтобы я приберегла его для какого-нибудь важного случая. Первый раз я его надела на вручение дипломов, и тогда профессор Веспер предложил мне поехать сюда. Сегодня утром я думала, что здесь уже ничего такого судьбоносного случиться не может, а тут…
— Я просто предложил вам выучить ещё один язык. Что в этом судьбоносного? — он снова улыбнулся.
— Но это же Вы предложили! — с наивным восхищением произнесла Ниа.
— Кажется, плакали мои надежды на объективность вашего решения.