— Конечно!
— Вот славно! — обрадовался дедушка.
Тут послышался шум приближающегося поезда.
— Ну, я поехала! — она помахала начальнику станции.
Поезд остановился, но никто не вышел. Ниа с ребятами забрались в вагон и нашли своё купе.
— Сколько ехать? — тихо спросил Тэрос.
— Три часа. Знаете, я давно хотела вас спросить. Только не обижайтесь. Почему у вас такие длинные имена?
— В матарском имени должно быть семь слогов, — объяснил Элафос. — Мы берём красивое слово и… добавлять… добавляем слоги, чтобы было семь.
— То есть «элафос» — это слово, а остальное, чтобы было семь?
Он кивнул.
— А что означает Элафос?
Юноша задумался, он не знал этого слова по-лабрийски.
— Это животное, в Матаре оно очень важное. У него большие тонкие… — он поднял руки над головой.
— Рога? Олень!
— Наверное.
— А что означает «тэрос»?
— Лето, — тихо ответил юноша.
— А «антос»?
— Антос — цветок, Анемос — ветер, — объяснил младший брат.
— В нашей фамилии есть слово «белый». Я — «белый ветер», он — «белый цветок», — добавил старший.
— Красиво…
— А ваше имя что означает? — спросил Элафос.
Улыбка истаяла, Ниа опустила глаза.
— Мы ещё не выучили это слово, — ответила она. — А «Вирго» — старое название созвездия. Созвездие — это несколько звёзд.
— Звёзды — тоже красиво, — тихо сказал Тэрос.
— Спасибо. Расскажите мне ещё о Матаре!
Всю дорогу до Сайфа они описывали ей свою родину. Ниа казалось, что она действительно бродит по узким улицам, по сторонам которых раскиданы невысокие дома, увитые странными растениями. И перед каждым домом — маленький сад, полный цветов и фруктов.
Когда привычный лес за окном сменился низкими постройками, ребята приникли к окну. Поезд начал останавливаться.
— Мы приехали? — радостно спросил Анемос.
— Сейчас только двенадцать, — Ниа посмотрела на часы. — Наверное, это паспортный контроль.
Действительно, через несколько минут в купе вошёл мужчина в форме. Пассажиры протянули ему свои пропуска. Он кивнул и отправился в следующее купе. Ниа вспомнила, как боялась этого раньше, и рассмеялась про себя.
Наконец, они прибыли в Сайф.
Это был старый город. По улицам, несмотря на октябрь, ещё бежали, перемешиваясь с песком, золотые листья. Если бы Ниа попросили назвать цвет, олицетворяющий это место, она, пожалуй, выбрала бы охру. Царём здесь был песок. Он устилал тротуары, летел в глаза, сыпался со стен домов, словно они были песчаные.
Главную улицу они нашли быстро и долго бродили по ней, разглядывая удивительные вещи, выставленные в витринах магазинов.
Увидев туристов, к ним подошла старая женщина и, показав в сторону, сказала по-албалийски:
— Там наша Река.
Ниа показалось, что она произнесла слово «река» с большой буквы.
Они пошли в сторону, указанную женщиной, и оказались на берегу реки. Река была широкой, на берегах лежал всё тот же песок.
Прислонившись к кованой решётке, они наблюдали за течением.
— Раньше Она впадала в Море, — произнесла подошедшая к ним женщина. — Теперь Моря нет. Только песок. Он приходит к нам оттуда, из пустой чаши.
Ниа взглянула в лицо женщины. Оно было жёлтое и сухое, перечёркнутое морщинами. Женщина выглядела одинокой. Может быть, у неё ничего не осталось, кроме этого города и его печальной истории.
— Что она говорит? — шёпотом спросил Элафос.
— Она говорит, что раньше там было море, но теперь его нет, а весь этот песок оттуда, — перевела на лабрийский Ниа.
— У нас тоже есть большая река, — тихо произнёс юноша, — но у нас никогда не было моря.
Ниа снова посмотрела на воду, казавшуюся жёлтой. Она считала чаек и думала, что более печально: никогда не иметь, или иметь и потерять.
Солнце начало медленно садиться. Попрощавшись с женщиной, они вернулись на главную улицу, пообедали в маленьком кафе, потом вернулись в магазины. Ниа купила трубку и две упаковки табака — для начальника станции и дедушки Викту, заколки с голубыми камешками для Рои, красивый гребешок для Ливоры. Себе и ребятам она выбрала брелки, на которых была нарисована Река, уходящая в призрачное Море. В последнюю очередь было куплено самое тяжёлое — принтер и бумага.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Обратно они ехали молча. Каждый думал о чём-то своём. Подперев голову рукой, Ниа гадала, был ли в Сайфе профессор Сатабиша. Ей почему-то казалось, что был.
А ночью ей приснился Солус Альгеди, бредущий по песчаным улицам к исчезнувшему морю.
Глава 9. Мечтающие о мире
После обеда Ниа захватила тетрадь для протоколов и пошла в зал заседаний. Странно, она даже начала радоваться своей новой обязанности. Конечно, записывать каждое слово выступавших было нелегко, но зато она ощущала себя как бы «в домике». Особенно важно было это сегодня. Ниа боялась, что заместитель ректора ещё не простил ей случай с Рои.
Но если советник Ситис и помнил, что его вынудили сделать то, с чем он был не согласен, он никак не показал этого. Доложив об итогах октября, Доминик произнёс:
— Двадцать первого ноября Университету языков исполняется сто один год, и перед нами стоит задача отметить это событие на должном уровне. Ответственной за подготовку и проведение мероприятия я назначаю профессора Атис. Вам слово.
Ливора медленно поднялась и поправила очки:
— Тех, кто желает принять участие в концерте, убедительно прошу сообщить мне до конца этой недели, иначе я не смогу включить вас в список. Мы все здесь взрослые люди, поэтому, надеюсь, мне не нужно говорить, что выступления должны соответствовать определённым нормам. Если кто-то уже решил, что будет делать, можете сказать мне прямо сейчас, я вас запишу… Профессор Альгеди, может, вы нам что-нибудь покажете, вы ещё ни разу не участвовали в концерте, — Ливора наслаждалась своей властью заставить его говорить.
— И не собираюсь, — ответил Солус Альгеди.
— Понятно, тогда…
— Я могу спеть, — подняла руку Рейчел. С запястья, обвитого татуировкой, покатились металлические браслеты.
— Нет, не можешь, — отрезала Ливора, даже не посмотрев в её сторону. — Хватит с нас твоих выступлений. Кстати, чуть не забыла. По традиции на концерте обязательно должен выступить новый преподаватель.
Ниа резко подняла голову. Что? Выступать?
— В этом году у нас новенькая только Ниа, так что подумай, что ты хочешь показать, — сказала она, повернувшись к подруге. — Хорошо бы твоя группа тоже что-нибудь сделала, если они способны.
— Я не поняла, — перебила Рейчел. — То есть меня на сцену выпускать нельзя, а это серое чучело можно?
Все замерли. Слова заместителя ректора прозвучали в полной тишине.
— Профессор Рубер, выйдите из зала.
Рейчел резко встала, посмотрела на присутствующих своими красивыми злыми глазами и вышла, гордо подняв голову.
Ниа вцепилась пальцами в мягкое сиденье. Больше всего она сейчас хотела исчезнуть.
— Вернёмся к заседанию, — сказала советник Ситис. — Благодарю вас, профессор Атис, можете садиться. До конца недели, то есть вечера пятницы, вы должны представить мне список выступлений. Кроме того, подготовьте список вещей, которые необходимы вам для оформления зала. И ещё…
Он давал какие-то указания, которые рука Ниа машинально записывала, хотя девушка не слышала слов. Уши будто заложило ватой. То, что заседание закончилось, Ниа поняла, когда преподаватели стали подниматься со своих мест. Она посмотрела на руку и поняла, что та уже несколько минут ничего не пишет.
— Ниа, — к ней подбежала Ливора.
— Со мной всё хорошо, — неестественно ровным голосом произнесла Ниа и, поднявшись, побрела к себе.
Вернувшись в комнату, она, не снимая мантии, легла на кровать. Почему она так реагирует? Пора бы уже привыкнуть. Перед глазами, ломая все запреты, возникала старая картинка.
Дети играют в песочнице. К ним подходит девочка.
— Можно я буду играть с вами? — спрашивает девочка.