Он пожал плечами.
— Я не требую многого, я просто знаю, что мне нравится.
— Я тоже знаю, что мне нравится, и, честно говоря, на этот раз ты ошибаешься.
— Насчёт выпивки?
Я посмотрела на него и сказала:
— Да, насчёт выпивки.
— Нет. Извини. Я прав, — он посмотрел на изящный бокал лимончелло. — Это выглядит кисло, горько и пафосно.
Мои губы приподнялись в весёлой улыбке.
— Похоже, ты боишься встречаться с ней, — я подтолкнула к нему бокал. — Хорошо, что это всего лишь выпивка. Таким образом, гораздо меньше обязательств.
Он покачал головой.
— Ты собираешься заставить меня выпить это.
Я подпрыгнула, подогнув под себя одно колено, и превратив первую встречу Ванна с лимончелло в зрелищный вид спорта.
— Лично я не думаю, что в привередливости есть что-то плохое, — я невинно похлопала ресницами для драматического эффекта.
Его взгляд скользнул по мне, начиная с лица, впитывая каждую деталь, линию и контур. Затем он опустился ниже, сканируя мои обнажённые плечи, останавливаясь на открытом декольте, которое демонстрировала моя любимая слегка скандальная кружевная чёрная туника, опускаясь всё ниже и ниже, пока даже мои лодыжки не стали сексуальными. В животе у меня затрепетали удивлённые бабочки.
Я застыла, когда его внимание вернулось к ликёру. Я затаила дыхание, когда его длинные пальцы обхватили тонкий бокал, и одним махом он отбросил голову назад, как шот.
Мои губы приоткрылись в шоке.
— Ты должен его смаковать! — я закричала слишком поздно.
Его лицо сморщилось и исказилось, губы скривились в отвращении.
— Чёрт возьми, — выдохнул он по другую сторону стекла.
Я ничего не могла с собой поделать, я чуть не рухнула на него от слишком сильного смеха. Я хотела познакомить его с весёлым, новым напитком. Конечно, вкус будет ужасным, если он выпьет его одним большим глотком.
— Это была шутка? — спросил он, глядя на меня, когда я накинулась на него и попыталась дышать сквозь смех. — Ты что, разыгрываешь меня?
— Я не знала, что ты будешь так пить! — настаивала я. — Я хотела, чтобы ты попробовал его.
Я села, моя голова гудела от выпивки и от близости этого человека. Я положила локоть ему на плечо и почувствовала восхитительное тепло его кожи под гладкой тканью его хрустящей рубашки.
— Ты сделал это неправильно.
На этом месте я сидела чуть выше его, поджав ноги под ягодицы и сбросив каблуки на пол. Он посмотрел на меня, его серые глаза были грозой невысказанных мыслей.
— Ты должна была предупредить меня.
Я наклонилась ближе, отчаянно желая больше его тепла, больше того, что он заставлял меня чувствовать.
— Ты не дал мне шанса!
Несколько мгновений он наблюдал за мной. Мою кожу покалывало, когда его напряжённые глаза просто изучали меня, сканировали, пытались понять.
— Я был прав.
— В чём?
— Кислый. Горький. Пафосный.
Отодвинувшись от него, я схватила свой бокал и поднесла его к его губам.
— Попробуй ещё раз, — он бросил на меня восхитительно упрямый взгляд, сжав губы в знак отказа. — На этот раз сделай глоток.
Когда он всё ещё не двигался, я чуть не пошла в нападение. Не будь трусом, вертелось у меня на кончике языка, но в последнюю секунду я услышала, как говорю:
— Пожалуйста?
Это сработало. Однако он взял у меня бокал, чтобы сделать это самому. Сделав самый осторожный глоток за всё время, он вернул бокал мне. Я сделала глоток сама, убедившись, что бренд напитка был неплох. Вкус ударил по моему языку с силой десяти лимонов, открывая мои вкусовые рецепторы и заставляя меня сморщить губы наилучшим образом.
— Хм? — спросила я, дожидаясь ответа.
— Это определённо лучше в небольших дозах, — признал он.
— Как наша дружба, — передразнила я.
Он посмотрел на меня, и его глаза были кристально чистыми. Серое морское стекло. Океан на рассвете.
— Так вот кто мы такие? Друзья?
Прижавшись ближе, я села обратно на свою задницу, обнаружив, что теперь я почти прижалась к его боку.
— Я считаю, что три ситуации, спасающие жизнь, преодолели пропасть между незнакомцами и друзьями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он усмехнулся, и звук пронёсся по его телу. У меня возникло странное желание взъерошить ему волосы. Он казался слишком хорошо ухоженным, слишком идеальным. Он не был таким аккуратным, опрятным парнем, каким притворялся. Он был доминирующим, ответственным, свирепым. Он не был послушным и сдержанным. У него были не только острые углы и отглаженные брюки. Он был перед тобой со своим мнением, властным и... скрывающим серьёзное чувство юмора.
— Неудивительно, что у меня так мало друзей. Я спас недостаточно много жизней.
Я поймала себя на том, что снова смеюсь. Я когда-нибудь так смеялась с парнем раньше?
— Я думаю, что ты мог бы просто болтаться в кафе и прерывать плохие свидания, если тебе нужно больше друзей.
Он серьёзно кивнул.
— Особенно если в этом замешан твой последний придурок. Ты что-нибудь слышала о нём после этого?
— Он написал мне, как грубо с моей стороны было оставить его там. Я попыталась объяснить, что у меня срочное дело на кухне, но он видел меня насквозь. Наш общий друг Бенни позже написал мне, чтобы отругать меня за плохие манеры.
Ванн фыркнул.
— Ты сказала Бенни, что его друг — полный придурок?
— Вообще-то, да. Именно этими словами.
Он улыбнулся мне, и у меня чуть не перехватило дыхание. Он удивил меня этой широкой полноценной улыбкой, и ничего подобного я раньше не видела. Этот человек, который обычно хмурился, размышлял и обдумывал, редко когда улыбался чему-либо. По крайней мере, за то короткое время, что я его знала.
Я поймала себя на том, что смотрю на его губы, и мое лицо принимает счастливое выражение, когда я пыталась побороть своё колотящееся сердце в безусловном влечении.
Он был симпатичным парнем. Естественно, меня бы соблазнила его улыбка. У него были совершенно мужские черты лица и загорелая кожа, дополненные зубами, которые появлялись только тогда, когда его полные губы поднимались в этом вызывающем вздох выражении.
Именно логика того, чтобы быть женщиной, заставила меня почувствовать, что весь алкоголь сегодня вечером внезапно настиг меня. Моя анатомия не могла противостоять его анатомии.
Кроме того, было много раз, когда он спасал меня, добавляя это к тому, что этот парень был горячим.
Но он также был братом Веры. Кроме того, он был в основном совершенно незнакомым человеком. Он также не подходил мне.
Ладно, Диллон, нетерпеливо спросила моя внутренняя будущая леди-кошка, если он тебе не подходит, то кто же подходит?
Кто-то, кто работал в те же часы, что и я, сказала я отчаянию. Кто-то, кто не считал меня полной идиоткой. Кто-то, кто…
О, кого я обманывала? Страх обволакивал мои лёгкие, сжимал, душил. Воспоминания шестилетней давности угрожали счастью этой ночи. Я не хотела отношений.
Я даже не хотела мужского внимания. Не совсем. Вроде бы, но не совсем.
Свежесть тех ранних ран исчезла. Острота боли, боли и страха притупилась. Туман той ночи так и не рассеялся. Но всё же. Всё же... Всё же…
Всё же. Эта проклятая улыбка.
Мне захотелось попробовать ещё раз. Это заставило меня не хотеть отказываться от мужского вида в целом.
Он вздрогнул, когда я так долго смотрела на его лицо, что между нами возникла неловкость. Он наклонился вперёд, очевидно, пленник того же притяжения, что и я.
— Хорошо, — пробормотал он, но я забыла, о чём мы говорили. — Ты должна быть осторожна, встречаясь с такими придурками. Я не могу быть на каждом плохом свидании, чтобы спасти тебя.
Мне пришлось слегка покачать головой, чтобы вернуться к разговору.
— Хотя это неплохая идея, — сказала я ему, с трудом узнавая знойный тон в своём голосе. — Обычно мне приходится придумывать сообщения от мамы.
Его улыбка вернулась.
— О чём ты говоришь?
— Что её срочно доставили в отделение неотложной помощи, — призналась я. — Я ужасный человек.