– Чтоб меня злые Праведники задолбали! – Громила замер с поднятой для удара рукой, постоял в дурацкой позе пару секунд, после чего подтвердил: – Внятно.
И опустил руку. И в голосе его больше не было грубости, только уважение.
Разглядеть, что именно показал странный клиент спорки, Белому Билли не удалось, слишком уж далеко тот стоял и слишком быстро вернул тельник на место. Мальчишка с досады выругался – ему до безумия хотелось знать, чем можно успокоить охранника спорки, – но поделать ничего не мог.
– Отведи меня к ведьме, порченый нецепарь. – Галилей допил бедовку и бросил бутылку на мостовую. – У меня был тяжелый переход.
Говоря откровенно, все сферопорты Герметикона похожи друг на друга, как горошины. Не города, возле которых они находятся, – фантазии строителей обычно хватает на то, чтобы придать им уникальные черты, – а сами порты. Едва слышно гудят Сферы Шкуровича, тыркаются в облака швартовочные мачты, пухнут широченными ребрами гигантские эллинги, тянутся ряды пакгаузов… Очень длинные ряды пакгаузов, поскольку если мир ничего не экспортирует, значит, он много чего импортирует. А если грузопоток идет в обе стороны, ряды складов еще длиннее. И именно среди пакгаузов, примерно там, где они плавно смыкаются с обязательными трущобами, появляются оживленные районы с поганой репутацией. Левый Треугольник, Дохлый Пудель, Выход-Выход, Обманка, Поднебесье – нет нужды перечислять известные каждому цепарю названия. Здесь проворачивают темные делишки и продают веселую жизнь, здесь кабаки на каждом шагу, от шлюх рябит в глазах и никогда не заканчиваются наркотики. Каждый третий здесь вымогатель, каждый второй – контрабандист, а каждый первый – уголовник. Здесь можно раздобыть любой товар из любого уголка Герметикона, выиграть тысячу цехинов в грязном переулке или сдохнуть в канаве от удара ржавым ножом. Поганые районы редко посещает полиция, но местные обитатели не считают этот факт недостатком.
В Альбурге обитель порока именовалась Отлитым Хуссом, примыкала к сферопорту с юга и пользовалась большой популярностью у цепарей.
– Здесь грязно!
– Нашел чего бояться.
– Я туфли изгадил!
– Заткнись!
Однако гневный окрик раздраженного бандита лишь сотряс воздух, заставив низенького толстяка тараторить еще быстрее:
– Я выгляжу бодро, но на самом деле у меня очень хрупкое здоровье, понимаешь? Если бы ты знал, как легко прилипает ко мне всякая зараза, ты бы расплакался от сочувствия.
– От чего?
– Если бы ты знал, что это значит, ты расплакался бы от этого.
Рослый громила скрипнул зубами.
Человечек, которого ему поручили сопровождать к Большому Флиму, раздражал здоровяка уже одной своей внешностью. Где это видано, чтобы рост мужика едва дотягивал до ста шестидесяти? Это уже карлик получается, а не мужик. Или не карлик, но всё равно игрушка. Ну, ладно, среди нормальных воров тоже встречаются мелкие, так им в форточки удобнее лазить, но ведь этот не только мелкий, но еще и толстый! Гость Большого Флима был круглым в буквальном смысле слова: круглая из-за низкого роста фигура, круглый живот, торчащий из-под расстегнутого пиджака дорожного костюма, круглое лицо, круглый, картошкой, нос, маленький округлый подбородок и губы бантиком.
И оно считается мужиком?
А как насчет длинных, до плеч, черных волос, которые оно зачесывает назад? А как насчет непрекращающегося нытья?
– Как вы можете нюхать то, чем здесь пахнет? Или вы это едите?
Громила сжал кулаки:
– Вякнешь еще хоть слово, и я…
– И ты что? – нахально осведомился толстяк. – Понесешь меня на руках?
Как ни печально, но низенький ублюдок имел для наглого поведения все основания. Большой Флим сказал: «доставить с уважением», а значит, урода даже по носу щелкнуть нельзя.
Переживания отобразились на простецкой физиономии бандита, заставив толстяка злорадно усмехнуться.
– Далеко еще?
– Пришли, – угрюмо ответил громила, сворачивая в переулок. И распахнул первую же дверь: – Большой Флим ждет здесь.
Помещение, в которое здоровяк привел гостя, оказалось задней комнатой шумной таверны – в нее долетал гул главного зала. Пахло кислым пивом и отрыжкой, а с мебелью было совсем плохо – только деревянные ящики. На одном из них сидел седой как лунь старик, лицо которого было обезображено десятком мелких шрамов. А справа переминался с ноги на ногу молодой крепыш, в котором угадывалось фамильное сходство с главарем.
– Ты Большой Флим? – осведомился низенький после того, как сопровождавший его бандит покинул комнату.
Осведомился, но руки не подал.
– Да, – кивнул старик.
– Меня зовут ИХ. Извини за хриплый голос, я ужасно простыл.
– Их? – недоуменно переспросил молодой.
– Нет – ИХ, – поправил его толстяк. – Не надо путать.
И чихнул.
Большой Флим рассмеялся, продемонстрировав гостю крупные желтые зубы. Все двенадцать, что еще остались.
– Мне сказали, что приедет странный парень, но ты – нечто. – А в следующий миг стал жестким: – Никакого уважения, да?
ИХ воспринял перемену тона предельно спокойно:
– Мы сейчас в Омуте. У нас бизнес, Большой Флим. То есть – взаимовыгодное дело. Ты ничего не знаешь обо мне, я ничего не знаю о тебе. Обсуждаем сделку, сговариваемся по деньгам и разбегаемся. Уважать друг друга не требуется.
– Не слишком ли он шустрый? – осведомился молодой.
– Не шустрый, а деловой, – поправил его толстяк. – Спроси у кого-нибудь, что это значит. – И кашлянул. – Извините, врожденный бронхит. С пеленок мучаюсь.
Как только разговор зашел о делах, низенький ИХ преобразился. Из голоса исчезли ноющие интонации, выражение круглого лица стало жестким, а взгляд маленьких глаз – внимательным.
– Не нарывайся на сынулю, – хмуро предупредил старый бандит. – Его зовут Слим.
Толстяк извлек из кармана бутылочку с микстурой, сделал большой глоток, сморщился, после чего осведомился:
– Прилагательного пока не заслужил?
– Что? – ощерился молодой.
– Тебе послышалось. – ИХ даже взглядом крепыша не удостоил, смотрел только на Флима. – Ты ему доверяешь? Дело у нас тонкое, я бы предпочел поговорить наедине.
– Я ведь сказал – это мой сынуля. – Старик ответил таким тоном, что стало ясно: вопрос закрыт. – Что у тебя есть?
Толстяк бросил на молодого еще один взгляд, однако ответил:
– Именно то, о чем договаривались: векселя Верзийского торгово-промышленного банка на предъявителя. Они были выписаны год назад на Хансее и пошли в оплату нескольких земельных участков. Продавец не стал обналичивать бумаги, а расплатился ими по другой сделке, на Вуле. Как вы знаете, на Вуле нет представительства банка, поэтому следующий обладатель векселей был рад избавиться от них, чтобы избежать лишнего путешествия на Верзи. Все переходы бумаг из рук в руки заверены нотариально. Всё сделано по закону, и векселя можно обналичить в любом отделении Верзийского торгово-промышленного.