думала, что мы с тобой еще посидим? Ну почему?
— Я сегодня улетаю, пора собираться, не люблю суеты.
— Ну вот. А надолго? Куда летишь?
— Далеко— далеко, я тебе покажу. Вернусь через неделю.
— Через неделю, — она задумалась. — Ну, хорошо, я как раз в воскресенье буду выходная.
— Хорошо, что-нибудь придумаю.
— Я хочу погулять, пойдем, а?
— Пойдем, а ты не замерзнешь?
— А ты меня согреешь!
— Ой, какая красота! И горы какие красивые. Аленка, не уж то нашла, наконец, себе нормального мужчину, а? Давай колись, — девушка с черными волосами, усыпанными разноцветными блестками передала телефон стоявшей рядом своей копии, одетой в однотонную униформу модного бренда.
— А это где? — спросила та, возвращая телефон Алене.
— На Урале, вроде пермский край, я опять забыла! — она хихикнула, извиняясь. — Смешное название такое, но вспомнить не могу, одна «рубаха» на языке вертится.
— Ну-у, я-то думала, это где-то в Европе. А что мы тут не видели, — махнула рукой вторая и вышла из-за стойки в зал к случайно зашедшим посетителям.
— Может, — нахмурилась первая, листая страницу поиска. — Тут только Губаха подходит.
— Вот, точно — Губаха! Меня оно так рассмешило в первый раз. Я поначалу думала, что он шутит.
— Нормальное название, — пожала она плечами. — А этой только Европу подавай, нашлась, тоже мне, европейка — года три назад только из своего Воронежа приехала и туда же!
— Олесь, ну мы же знаем, кого она себе ищет, — Алена хитро улыбнулась, глядя, как фигуристая подруга заигрывает с моложавым мужчиной у стойки с мужскими сорочками.
— Ага, вот только находит она только азеров! — и они обе захохотали.
Через пару минут она подвела покупателя к стойке, выложив три бледно-голубые рубашки.
— Если Вам не понравится, Вы сможете сдать покупку или обменять на другую. Но я уверена, — она говорила с еле заметным придыханием, слегка задевая своим упругим бюстом край стойки, чем буквально гипнотизировала молодящегося мужчину, разрывающегося между ее туго обтянутыми футболкой грудями и полураскрытым ртом.
— Приходите к нам еще, я буду ждать.
Покупатель расплатился, счастливый, вышел, немного задержавшись у двери, разглядывая повернувшуюся к нему выигрышным боком девушку. Как только он скрылся из виду, они втроем громко расхохотались.
— Я буду тебя ждать, — томным голосом повторила Олеся. — Светка, тебе бы фильмы озвучивать.
— Да что там озвучивать. — Света надула губки и сладострастно застонала.
— Не хотела бы сняться? — спросила Алена, покраснев от ее голоса.
— Поздновато уже, старая стала, — ответила Света, помахав в ответ улыбчивому кавказцу, махавшему ей от двери.
— Он меня зарежет, если узнает, что я в таком фильме снялась.
— А ты снялась? — спросила Олеся, уловив самодовольный блеск в глазах подруги.
— Пусть это останется тайной, — многозначительно ответила Света.
— Ладно, я Ромке скажу, он поищет, — Олеся стала быстро набирать на телефоне.
— И как это ты ему разрешаешь смотреть порно. Это же омерзительно! — возмутилась Алена.
— Наша монашка негодует, — сказала Света. — Пусть занимаются, чем хотят. Главное, чтобы я об этом не знала.
— Вот именно, — Олеся усмехнулась, глядя в телефон. — Он уже искал, пока не нашел. Вот же козел, а!
— Аленка, а ты когда замуж-то собираешься? — спросила Света.
— Да какой замуж, ты что! — смутилась Аленка. — Мы с ним только неделю знакомы, завтра приедет.
— Ты посмотри, она прямо светится, дурочка, — показала на нее Олеся.
— Ты главное дурой не будь, поняла? — Света строго взглянула на нее.
— Я разве дурочка? — возмутилась Алена.
— Еще какая, — ответила Олеся. — настоящий мужик, романтик, стихи пишет. Мы тебя знаем, думай, перед тем как делаешь.
— И говоришь, — щелкнула ее в нос Света. — С мужчинами так нельзя, надо беречь их уши, иначе они звереют. Вот когда капкан нацепишь, тогда и рот разевай, а пока пищи себе тихонько.
— Не обижайся, мы же тебе добра хотим, — погладила по плечам напрягшуюся Алену Олеся.
— Прочитай еще раз, что он тебе вчера написал.
— Ладно, прочитаю, хоть я на вас и зла. Но вы, наверно, правы, я могу сболтнуть лишнего, — Алена покопалась в телефоне и, глубоко вздохнув, начала читать.
«Задумчивы, заброшенные горы,
Под толстой шапкой скрыв свое лицо,
Молчат, и смотрят, как сгорает воля
Под самым слабым солнечным лучом.
Сгорает воля вся и без остатка,
Но тут же возрождается в ночи,
Стремленье, взлет, паденье, схватка!
Пора тревожная — пора любви!
О, как хотелось б мне им передать хоть толику огня,
Заставить сбросить шапки на мгновенье,
Увидеть свет, каким увидел его я,
Увидеть мир без тягостных сомнений!
Но вновь заря рождает свет,
И с ним рождает новые волненья,
А горы столь же молчаливы, как и день назад,
Мне стоит попросить у них терпенья».
— Если бы не тушь, то я бы сейчас заплакала, — сказала Света, заморгав пышными ресницами.
— А, по-моему, это очень искренно, — смутилась Алена.
— Да я серьезно! — обиделась Света.
Часовая стрелка уже уверенно перешагнула за вторую половину дня, его все не было. Алена, уже давно готовая, ярко, но не вызывающе накрашенная, сидела на кухне, расстроено поглядывая на часы. Рука вновь потянулась к телефону, но она одернула себя, решив не выказывать ему свое нарастающее волнение, не так уж и сильно он опаздывает, всего-то на двадцать минут, но воображение с отчаянным энтузиазмом рисовало небывалые картины, давая ей повод быть обиженной на него и требовать компенсацию.
Желая переключиться, она откопала в ворохе вещей давно забытую электронную книгу. На удивление, заряд был, экран радостно мигнул, приветствуя свою хозяйку. Недочитанный роман медленно увлекал ее в банальную перипетию событий другой страны, происходивших больше века назад, но ничуть не утративших своей актуальности. Герои были глупы и банальны в своих поступках, просты и беспомощны в своих желаниях.
В дверь уверенно позвонили, книга, чувствуя, что не до нее сейчас, поморгала и погасла, когда Алена на автомате перелистнула страницу.
— Привет! Ну чего ты так долго! — успела воскликнуть Алена до того, как он скрылся за букетом из бледно-розовых и белых тюльпанов. — Ух ты!
Она схватила букет и с головой ушла в цветы, Иван смущенно улыбался, стоя на пороге. Ей показалось, что за командировку он слегка похудел, лицо осунулось, два неглубоких пореза под подбородком свидетельствовали о его сильной спешке.
— Ну что, ты готова? Я немного задержался, — он прокашлялся, — забыл, какой на дворе месяц.
— Да ничего страшного! — крикнула ему Алена с кухни, пристраивая букет в старенькую массивную вазу. Вернувшись, она повисла у него на шее, наградив долгим страстным поцелуем.
— Спасибо. Пойдем гулять или как? Алена блеснула глазами, заметив его сомнения.
— Гулять, мы же так решили, — ответил он.