Поэтому вместо того, чтобы испугаться её убийственного взгляда, я улыбаюсь ей и протягиваю руку к ожерелью, которое ношу для нее.
София пробормотала что-то о том, что мы сделаем наши отношения более реалистичными, если мы наденем подходящее ожерелье из Лего, которое превращается в сердце при соединении, но давайте будем честными, я бы надел его даже без этого аргумента жалости.
Это первый раз, когда я надеваю его снова с тех пор, как снял, но я не могу представить себя без него снова.
— Если ты думаешь, что я, оставаясь в другой комнате, буду держать руки подальше от тебя, ты ошибаешься. Я зависим.
Питер усмехается. Карин качает головой в ответ на мои слова, но, по крайней мере, она сохраняет улыбку на лице. Один из видов улыбок, которые невозможно прочитать, потому что они могут означать миллион разных вещей одновременно. Так что, либо она рада видеть, что мы с Софией снова воссоединились, либо она сожалеет о том, что София привезла кого-то на праздники.
↞♡↠
Поскольку мы прибыли около восьми вечера в аэропорт, и нам пришлось ехать еще пятьдесят минут на машине до их дома, плюс экскурсия, которую они мне устроили… только около половины одиннадцатого вечера Карин любезно сообщает нам, что ужин готов.
Я умираю от желания получить немного еды в свой желудок. Простите, но обычно я работаю, когда не занят делами или хоккеем, поэтому много ем в перерывах. То, что я еще не поел, когда в Нью-Сити сейчас почти четыре, меня убивает.
Но, к счастью, ужин уже готов, и мне больше не нужно умирать от голода.
— Там будет Леон, — говорит мне София, когда я встаю с её кровати, готовясь бежать вниз. — Он всегда рядом и старается показать свои «идеальные» отношения прямо мне в лицо.
Верно. Леон. Гребанный мудак, у которого будет деформирован нос, прежде чем мы с Софией вернемся в Америку.
Я имею в виду, кто ходит и трахает сестру своей девушки, все еще находясь в отношениях? Кто вообще трахает кого-то, когда они в отношениях? К сожалению, таких людей слишком много.
Независимо от того, насколько сильно мое желание сделать парню новый нос — может быть, даже совершенно новое лицо, я могу быть уверен в одном без каких-либо последствий: я заставлю Софию сиять.
Убедиться, что её сестра и этот ублюдок по имени Леон завидуют ей и её отношениям, потому что это то, чего хочет София или, возможно, в чем нуждается. Чтобы показать двум отвратительным людям, что избавление от веса какого-то парня принесло в её жизнь только хорошее. Меня.
Я все равно лучше, так что это будет не так уж сложно.
Я протягиваю руку Софии с мягкой улыбкой на губах. Всякий раз, когда я смотрю на нее, мое сердце сжимается, смеясь надо мной, потому что я знаю, что она никогда не будет моей. Но это не главное сейчас.
— Однажды обманщик, всегда обманщик, Льдинка. Его отношения вовсе не идеальны.
София берет меня за руку, и прикосновение ее кожи к моей вызывает искры по моему телу, каких я никогда раньше не испытывал. Это как статический разряд при прикосновении к кому-то, просто прикосновение Софии не шокирует меня всего на наносекунду, оно обжигает все мое тело.
— Мы справимся с этим, София, я обещаю. К тому времени, когда мы снова уедем в Нью-Сити, твоя сестра пожалеет, что вообще начала встречаться с твоим бывшим, потому что она будет завидовать тому, что у тебя есть сейчас. Я буду лучшим фальшивым парнем, который у тебя когда-либо будет.
Я действительно планирую вложить все свое тело, сердце и душу в следующие две с половиной недели, даже если это означает, что это будут мои последние чувства. И черт возьми, знать, что я проведу целых две недели и два дня, притворяясь, что влюблен в Софию… Когда все, чего я хочу, это влюбиться в нее по-настоящему.
ГЛАВА 26
«И я готов, если ты готова идти, просто скажи это слово, просто скажи это слово» — Vibes by Chase Atlantic
София
Мои родители не сказали мне, что Лукас придет на ужин, но, черт возьми, я рада, что он здесь.
Наверное, больше всего я скучала по своему старшему брату, а с братом и сестрой и двумя родителями есть много людей, по которым можно скучать, когда ты вдали от них как океан.
В отличие от моих родителей, Лукас не сразу узнает Аарона, но почему он должен был? Даже я этого не сделала, и я делаю ставку на то, что мои родители смогли это сделать только потому, что они уже были взрослыми, с лучшей памятью и способностью узнавать лица, когда мы переезжали. Ну, или за ним тайно следили, в чем я сомневаюсь.
Первое, что делает Лукас, когда входит в дом, — встает перед Аароном, сузив глаза и выпятив грудь, как будто собирается показать, кто тут главный. Он определенно не такой.
— Так это ты тот парень? — спрашивает Лукас, прекрасно понимая, что это чушь собачья. В конце концов, это он предложил мне привести фальшивого парня. — Я Лукас, старший брат Софии.
Один уголок рта Аарона приподнялся, но он быстро сжал губы, чтобы не слишком широко улыбнуться.
— Я знаю, Лукас. Мы встречались раньше. На самом деле довольно часто.
Мой брат на секунду немного пугается, прищурив глаза на Аарона, словно пытается сопоставить любое другое лицо с тем, что перед ним. А потом его голова резко поворачивается ко мне, глаза расширяются от шока.
— Ты нашла его! — Он хлопает в ладоши один раз, издавая одно громкое «ХА!»
— Он нашел меня… вроде? — Это правда. Учитывая то, как мы встретились в продуктовом магазине, он платил за мои тампоны и шоколад, улыбался мне, как какой-то рыцарь в сияющих доспехах… да, он нашел меня.
Лукас снова поворачивается к Аарону, похлопывая рукой по плечу моего фальшивого парня.
— Ну, тогда мне не нужно притворяться, что я тебя ненавижу. Я знаю, что София в хороших руках с тобой. Ты не стал бы делать с ней глупости, как какой-то другой парень, — его взгляд скользит по Леону, глядя на него, — сделал.
Аарон подносит руку к груди — ту, на которой моя лента до сих пор обмотана вокруг его запястья в качестве браслета, — рисуя пальцем крест прямо над сердцем.
— Черт возьми, я бы никогда не навредил своей Льдинке.
Бросив украдкой взгляд на Леона, я замечаю, как его челюсти сжимаются, как будто он собирается перепрыгнуть через стол и влепить пощечину моему брату и Аарону за… за что?
Лукас никогда не любил Леона. Даже до того, как он изменил мне. И любой другой парень, с которым я была близка, сразу не нравился Лукасу. Леон это знает.
— Ты все еще называешь её так? Черт, у тебя, должно быть, нервы…
После очередной короткой болтовни мы, наконец, садимся за стол, готовые к еде.
Если есть что-то, по чему я скучала больше, чем по Лукасу, так это по еде. Ну и по хлебу. Настоящему хлебу. Не белый хлеб из Америки, тот самый, над которым немцы смеются, когда слышат, что его называют «хлебом». Когда мы впервые переехали сюда, я недоумевала, почему люди смеются надо мной за то, что я называю это хлебом, но чем дольше я жила здесь, тем больше понимала.
Разговоры за ужином на удивление менее неловкие, чем я думала. Мои родители в основном сосредотачиваются на Аароне, задавая Бог знает сколько вопросов о нем и о том, как он поживает, стремиться ли он все еще стать профессионалом, как всегда хотел, и многое другое. Хорошо то, что чем больше вопросов они задают, тем меньше мне приходится узнавать о себе какими-то странными способами.
Кроме того, Джулия, кажется, ненавидит внимание, которое он получает. Обычно она оказывается в центре внимания. Что ж, не повезло.
Леон пытается успокоить ее всякий раз, когда она говорит, а мои родители отмахиваются от нее, потому что слишком увлечены разговором с моим парнем — фальшивым парнем.
— Как Лили? — в конце концов спрашивает моя мать, за что Аарон слегка вздрагивает в ответ. С тех пор, как Лили как-то очень небрежно проговорилась, я наконец-то понимаю его реакцию, когда кто-то спрашивает о ней.