Мы пристально наблюдаем за происходящим. Щёки Либби моментально белеют, она отталкивает стул и спокойно уходит из дома, даже не захлопнув за собой дверь. Не понимаю, что произошло, но каким-то образом маме удалось отчитать Либби. Либби переживает каждый день только своим всезнайством, но за сегодняшний вечер ей два раза заткнули рот. Мы с девчонками уходим из кухни, предоставляя маме возможность вспомнить прошлое в облаках сигаретного дыма.
Темнеет. Джесси останавливается на подъездной дорожке, и я выхожу к нему навстречу. Голос Нелл заставляет меня остановиться.
— Уходишь?
Она сидит на крыльце, подогнув ноги, и в одиночестве играет в карточную игру «Сваха», придуманную ею ещё в детстве. Нужно разложить все карты мастью вверх и сложить короля пик с королевой треф и так далее, пока у каждой карты не будет своей пары. А потом червовый валет может украсть королеву — вот такая игра. Наверное, для неё эта игра — свой личный пасьянс. По раскладу карт я с легкостью догадываюсь о названии игры, хотя Нелл давно не играла в неё.
— «Пейтон-плейс» показывают. — Между пальцами Нелл зажат джокер, она в нерешительности переносит его между парами, решая какую же разбить. Повернувшись в мою сторону, Нелл попадает в луч света, льющийся из кухонного окна. На её лице маска опустошения. — Расскажешь мне завтра?
— Конечно. — Фары машины моргают, но я мешкаю на ступенях веранды. — Не засиживайся тут одна.
В ответ молчание. Пройдя через двор, я оглядываюсь на освещённое окно в комнате Мэгс. Хотела бы я, чтобы у сестёр была телепатия, так бы она немедленно спустилась на первый этаж и провела бы время с Нелл. Ей нужен кто-нибудь, но сегодня это не могу быть я.
Джесси застаёт меня врасплох глубоким поцелуем, стоит мне сесть в машину. Когда мы отъезжаем от дома, я пытаюсь разглядеть Нелл в боковое зеркало, но в темноте ничего не видно.
Либби постоянно твердит, какой я плохой человек. Да и одному богу известно, кто ещё такого же мнения. Но смотря на нашу добрую девочку, сидящую в темноте и скорбящую по любви, при этом занятую собственными фантазиями, потому что реальность ей не дозволена, я понимаю, что мне-то повезло. У меня свободы больше, чем когда-либо познает Нелл.
Глава 17
С Джесси определённо что-то не так. Так как мы опоздали в кино, нам пришлось припарковаться в задних рядах. И несмотря на внешнюю нежность, внутри Джесси накопилась скованность. Он скачет взглядом по машинам, как будто пытаясь найти кого-то.
— Хочешь попкорн? Угощаю. — Не могу придумать другую фразу, чтобы разрядить обстановку.
— Нет, я угощаю.
В моей руке оказывается двадцатка до того, как я успеваю вставить хоть одно слово. Джесси отходит и оценивающе осматривает багажник машины, стоящей перед нами.
Я выхожу, хлопая дверцей. Мимоходом решаю зайти в мерзкий туалет, расположенный за киоском и проектором. Я останавливаюсь под лампой, облепленной мухами, высматривая пикап Кэт. Он обнаруживается на своём извечном месте. Интересно, здесь ли Кеньон? Продолжает ли он хранить секреты, о которых не рассказал мне? Что бы Рианона сказала на то, что он до сих пор сохнет по ней? Я отчётливо слышу её сухой смех, подмигивание каре-зелёных глаз, так и намекающих насколько Кеньон жалок. Она всегда так выглядела, когда мы сплетничали. Наверное, Рианона доверяла ему.
Выходя из туалета, замечаю Кэт, стоящую на кромке света, излучаемого фонарём. Она покачивается, как будто собираясь отступить в темноту, но всё же обращается ко мне:
— Как делишки, малышка?
— Да так.
На ней надет чёрный комбинезон, к верхней части которого булавкой приколот клочок ткани с черепом и костями, а под комбинезоном провисает тонкая майка, оголяющая грудную клетку. Кэт засовывает руки в карманы.
— Ты с девчонками?
— Нет. — Я не настолько глупа, чтобы сказать, с кем приехала.
Кэт ерошит волосы пальцами, оставляя их в смешном беспорядке.
— Прости за тот день. Я вышла из себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Он же твой брат. Я всё понимаю.
Она бросает на меня косой взгляд в попытке разглядеть, говорю ли я правду. Наверное, после захода солнца она уже много выкурила, но всё-таки замечает во мне что-то, заставляющее её успокоиться. Однако на лице сразу же появляется маска безразличия — такая привычная, как пара любимых кроссовок.
— Подходи к нам, если хочешь. При желании можешь заставить Брейдена Мосье выпить Егермейстер из своего пупка.
— Да ладно, разве это вызов? — Мы слегка улыбаемся друг другу. Может, мы и не будем лучшими подругами, но за связь между нами стоит держаться. Я могу отпустить её, но всё-таки не готова на это решиться. — Слушай... Как ты думаешь, кого Рианона ждала той ночью?
Кэт пожимает плечами.
— Наверное, кого-то близкого. Рианона была умной девочкой и поэтому не стала бы встречаться с каким-то чудаком. Я не говорю, что она тогда была паинькой, но... — она скользит по мне взглядом.
Я отчётливо помню выражение лица Кэт той ночью, когда у неё зазвонил телефон, и она передала мне трубку, прочитав имя на экране. «Это тебя. Наверное». Внутри меня всё перевернулось. Мишо. Я записала номер Кэт в телефон Нелл на случай «жизни или смерти».
«Дарси?» Её далёкий голос, пропитанный слезами и плачем. «Пожалуйста, пожалуйста, забери меня». Вздох. «Я хочу домой». И она начинает рыдать навзрыд.
Потребовалась вечность, чтобы, наконец, найти её у круглосуточного магазина на Айриш-Лэйн в Хэмпдене, в тридцати минутах езды от дома. Но я так и не смогла узнать от Нелл, как она там оказалась и случилось ли с ней что-то. Я рявкнула: «Позвони домой. Мне не на чем тебя подвезти».
Она заплакала. «Не могу. Не могу рассказать. Мама не должна узнать. Дарси, пожалуйста».
По моей коже пробежал холод.
— Жди, — бросила я. — Сама приеду.
Кэт была слишком пьяна, чтобы ехать со мной. Когда я попросила одолжить её машину, Кэт рассмеялась и растянулась на траве. У многих была такая же реакция: «Ха-ха, Дарси же не умеет водить. Она по-любому улетит в кювет». Я испугалась, не могла дышать и была готова звонить домой, когда ко мне впервые за год подошла Рианона. Я уже и забыла, как она выглядит вблизи: лицо в форме сердца, высокие скулы и искусственно-пухлые губы, подведённые карандашом. В свете костра Рианона протянула мне ключи от машины. Я замерла в изумлении, предполагая, что меня опоили, жалея о поездке сюда, но Рианона просто сказала:
— Возьми.
Несмотря на все подлости, что я ей желала, и мою ненависть — такую особую ненависть к лучшему другу, — я взяла ключи. Не поблагодарив её, я побежала к «Фиту», но только потому, что Нелл нуждалась во мне.
— Почему она это сделала? Почему дала мне ключи? — спрашиваю я не столько Кэт, сколько себя дрожащим голосом.
Кэт пробегает взглядом по отслаивающемуся сайдингу, на котором ещё с семидесятых писали номера телефонов для проведения хорошего вечера. Половина из девчонок на этой стене, наверное, давно стали бабушками. Я там тоже есть: имя выведено синей ручкой около грязного комментария о какой-то Дженни, слева четвёртое снизу.
— Не знаю. Может, она слышала, что карма — та ещё сволочь.
Так что, может быть, Кэт знает обо всём. Может быть, Рианона рассказала ей, что на самом деле произошло между нами в десятом классе. Только она могла это сделать. Я отступаю на пару шагов назад с чувством, что меня раздевают догола перед Кэт. Не знаю, что лучше — правда или ложь.
— Дама, не попадите за решетку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она наблюдает, как я ухожу, обнимая себя за тонкую руку.
— Не обещаю.
Я покупаю больше еды, чем планировала, и возвращаюсь к Джесси в кабину, прокручивая в голове разговор. На экране показывают порочный и напряжённый город под названием Пейтон-Плейс, в котором люди устраивают пикник с различными играми: бег со связанными ногами, соревнования по поеданию пирогов и всё в таком духе. Я подаю Джесси упаковку жевательных конфет. Откусываю от одной пластинки, а Джесси до последнего прожигает меня взглядом, пока я больше не могу этого вытерпеть.