Читать интересную книгу Стойкость (ЛП) - Френч Джиллиан

Он быстро произносит слова, не отрывая взгляда от приборной панели, как будто трусит. Мейсон ждёт под дождём, когда я уступлю ему место. Я уверяю себя, что Джесси не поступил бы так перед своим другом. Он не может быть таким жестоким.

Наконец, он поднимает на меня ничего не выдающий взгляд.

— Сегодня в кино? Небо должно проясниться.

Я оседаю как сдувшийся шарик. В кино не расстаются, ведь не удастся быстро сбежать от человека с разбитым сердцем из открытого кинотеатра. Я небрежно записываю свой номер на салфетке и предоставляю место Мейсону, который даже не удосуживается посмотреть на меня.

— Вам стоит посмотреть, насколько паршивы эти бараки. — Я вытираю полотенцем волосы перед мамой, Либби и сёстрами, сидящими за обеденным столом.

— Я видела, — отвечает мама.

Мы припозднились, но как только перешли порог дома, Либби накинулась на Нелл с вопросами, почему та ей не позвонила. Хорошо, что Мэгс перекричала Либби и рассказала о пожаре, отчего она теперь прикусила язык и складывает в раковину грязную посуду.

— Там нет ни электричества, ни водопровода — ничего. — Я вешаю полотенце на спинку своего стула. — А в одном бараке живут минимум пятнадцать человек.

— Не так уж и много, — отзывается Мэгс.

— Достаточно. — Мама пожимает плечами, не ведясь на мои попытки вывести её из себя. — Я уверена, что они рады иметь крышу над головой. Всё же лучше, чем спать в палатках или в машинах. Когда я была маленькая, каждый сезон местный фермер, выращивающий картошку, предоставлял мигрантам несколько разбитых автобусов в качестве жилья.

Отворяется сетчатая дверь, и в дом заглядывает Хант, промокший до последней нитки после спешной уборки инструментов. Он машет маме рукой.

— Уезжаю, — и скрывается за дверью.

— Нет, останься, — кричу я. — У нас жареная курица.

— Не могу, но спасибо.

— Возьми хотя бы с собой. — Мама подходит к шкафу и достаёт пластиковый контейнер. — Нашим салатом с макаронами можно прокормить целую роту.

Хант заходит на кухню и останавливается у столешницы в ожидании, недолго оглядывая Либби, затем осматривает кухню: потрескавшиеся шкафы и старый трясущийся холодильник, покрытый магнитами в виде букв и вырезками из статей, упоминавших спектакли, в которых участвовала Нелл. Фотография, запечатлевшая одноактную пьесу «Буря», поставленную в десятом классе, уже пожелтела, а её уголки давно скрутились. В дальнем углу можно заметить Нелл в роли духа Цереры, у неё была всего одна реплика.

— Хант, ты видела бараки мигрантов? — интересуюсь я. — Ну, вблизи?

— Это разве не частная собственность?

— Да, но сегодня там был пожар, и мы поехали на помощь. Полный отстой. Дети понапиханы в бараках, как поленья в дровнике.

— Дарси преувеличивает. — Мэгс поднимает на него взгляд поверх очков. — Очень сильно.

Нелл качает головой.

— Я бы не хотела жить в такой постройке. Я бы не хотела писать ночью посреди дома в какую-то дырку, похожая на паука-сенокосца и...

— Нелл, — отрезает Либби, как будто слово «пи́сать» равнозначно мату. — Не волнуйся за них. Волнуйся за себя. Ты даже не можешь положить на место мой ноутбук, воспользовавшись им, или прибрать за собой грязную посуду с журнального столика. Я не должна постоянно за тобой убирать.

— Извини, — бормочет Нелл, перебирая в руках салфетку.

— И разговаривай громче. Откинь назад плечи и смотри людям в глаза. — Если бы я получала по пять центов каждый раз, когда Либби говорит эти слова, я бы давно перевезла её трейлер во Внешнюю Монголию. Либби откашливается и кладёт еду на тарелку. — Что же, может быть, благодаря пожару всё закончится. Может Боб и Эвелин наконец додумаются снести бараки и перестанут притягивать проблемы. — На тарелку шлёпается кусок масла. — Передай этим людям, чтобы в следующем году уезжали куда-нибудь подальше.

— Этим людям нужна работа, — отвечает Хант.

Тишина накрывает нас, как простыня матрац. Либби замирает с ножом в руке и поворачивается к Ханту.

— Также, как и местным — людям, которые живут здесь круглый год и платят налоги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— На сбор ягод приходят столько же постоянных жителей, сколько и на рытьё траншей. Многие не хотят так работать, потому что это нелёгкое занятие. Вордвелы нанимают мигрантов, потому что им нужны рабочие руки. За это их нельзя винить так же, как и тех, кто едет туда, где есть работа. Особенно, если им нужно растить детей.

Хант превзошел себя — такая речь! Я стараюсь подавить улыбку, когда Либби медленно опускает нож, а к её щекам приливает кровь.

— Если ты считаешь нормальным, что наши девочки работают бок о бок с уголовниками и нелегалами, то ты явно не в себе. Тогда кровь дочки Фосс на твоих руках, на руках Вордвелов и всех остальных, кто такого же мнения.

— Либ, – протягивает мама, но Хант не мешкает.

— Я знаю Вордвелов почти всю жизнь. Они порядочные люди. Скорее всего, мы с ними и думаем одинаково: почти все мы появились на свет от людей, переплывших океан или прилетевших сюда на самолёте, а может быть и незаконно пересёкших пару границ. Если ты считаешь, что правильно отсылать работяг куда подальше только потому, что они живут в доме на колёсах или отличаются цветом кожи, то проблема явно в тебе. — Он забирает из рук мамы запакованную еду, а она почти не держится на ногах. — Вкусно пахнет, Сара. Спасибо. — Хант кивает нам на прощание. — Хорошего вам вечера.

Не помню, когда мы в последний раз ели в полнейшей тишине.

Когда я мою посуду, раздаётся телефонный звонок, но Либби успевает первой снять трубку. Спустя секунду она с отвращением протягивает мне её, как будто это насекомое с восьмью лапами и усиками.

Не приветствуя меня, Джесси начинает разговор с вопроса:

— У вас стационарный телефон?

Интересно, когда же он в последний раз имел дело с семьёй девушки, которую звал на свидание?

— Мама не станет платить за мобильные. Он есть только у Нелл.

— Ох. Ну, дождь прекратился. Готова к сеансу?

Джесси приедет за мной через час. Внутри меня порхают бабочки, ведь между нами не какая-то мимолётная связь. Это понятно по тону его голоса. Не знаю, что он хочет сказать мне, но оно явно его гложет.

Я перебираю одежду в своём шкафу, но не могу найти ни одной подходящей вещи. Замечаю несколько футболок — давно уже их не надевала — и спортивные штаны, которые никогда хорошо на мне не сидели. Я спускаюсь вниз, держа их и шерстяное одеяло в руках, и прохожу мимо Либби и мамы, которые пьют кофе за кухонным столом.

Мэгс и Нелл растянулись на крыльце, играя в карты. Я мыском ноги толкаю Мэгс в попу.

— Может, завтра отнесём что-нибудь тем, кто потерял вещи в пожаре. Ну как пожертвование.

Как я и предполагала, лицо Нелл озаряется.

— Да! Еду или одежду.

Она бежит в трейлер, а Мэгс поднимается в комнату, чтобы покопаться в вещах.

В итоге мы собрали два мешка неплохой одежды. Либби смотрит на меня с перекошенным выражением лица, как будто съела что-то кислое, и в итоге не выдерживает:

— Прямо как мать Тереза. Мать вам на последние деньги одежду покупает, а вы так просто её отдаете.

— Я сама покупаю себе одежду.

Мой комментарий едва ли позволяет ей перевести дыхание.

— Эти суммы не сравнятся с оплатой аренды, всякими расходами и покупкой еды, не так ли? Ты понятия не имеешь, как затратно содержать дом. Господи, это семье нужны всякие пожертвования! — Она постукивает ногтем по сколу на кружке.

— Не замечала, чтобы мы побирались.

Мама тяжело опускает кружку.

— Девочки, у меня есть ещё пара вещей.

Она спускается с чердака с сосредоточенным выражением лица. Мама несёт большое зимнее пальто, принадлежавшее папе, и шерстяной походный плед, на кромке которого вышито Прентис. Мы с Мэгс переглядываемся широко раскрытыми глазами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Либби встаёт.

— Ты не можешь это отдать! О чём ты только думаешь?

— Почему же, Либ? Либо я не могу оставить их, потому что спустя годы не могу оправиться, либо я не могу отдать их, потому что они принадлежали Томми? Определись уже! — Мама скидывает вещи в мусорный пакет, резко завязывая его. — Все знают, что вы не нравились друг другу. — Она поднимает взгляд на Либби. — Но он не побоялся взять на себя обязательство заботиться обо мне и своих дочерях. Даже ты не можешь это оспорить.