— Прости, что не позвонила тебе вчера была страшно занята.
Закутавшись в накидку поплотнее, она вышла на улицу, всунула ноги в резиновые сапоги и пошла в сад. Ей не хотелось, чтобы Березин слышал ее разговор с сыном. Он — та самая часть ее сердца и души, которую надо беречь больше прочих. Мужчины уходят, а дети остаются и иной раз им не объяснить, что произошло между двумя взрослыми и почему рушится привычный для них мир.
— Ничего, — проговорил запыхавшийся ребенок. — Как Белкин?
— А ты откуда знаешь про него?
Она даже застыла, так и не дойдя до не сложенных шезлонгов, а потом обернулась на звук хлопнувшей двери. Ведь только что думала о том, что Матвей — отдельная часть ее жизни и впускать кого попало к нее не следует!
— Птичка не хвосте принесла, — проговорил Матвей очень хитрым голосом, заставившим ее улыбнуться. — Ну так как он?
Таня «побуравила» взглядом разместившуюся на крыльце курящую «птичку», подумала показать ей кулак, но Березин не смотрел на нее, наглаживая окруживших его котов. Пушистые старались — ластились и «крахмалили» хвосты, не то добиваясь утреннего пайка, не то просто дорвавшись до мужской ласки. Раньше в их прайде был вожак — Ковров. Он их хвалил, разговаривал с ними и уделял внимание, а потом им стал Яська, как самый молодой, сильный и перспективный кот. Он стал во главе их дома и принялся защищать ее, творяя мелкие бесчинства тому в отместку.
— Придет в себя будет не в восторге.
Она отвернулась, подставив лицо солнышку.
— Ты же знаешь, как для него важна внешность. Сегодня поеду к нему, если очнулся, а доктор уверял что так и будет, то наслушаюсь.
Сын протянул: «дааа», в котором чувствовалось, что он знает о Белкине больше, чем в свое время Таня поведала ему.
— Бабушка говорит, что мужик должен быть надежным, а внешность — это так, — Матвей вдруг запечалился, — может быть похож и на обезьяну.
Таня улыбнулась. Не иначе мама что-то почувствовала или Матвей проболтался о чем-то раз она завела эту тему. Что до сына, то грустил он «не зря» — он под стандарты бабушки не подходил тем, что был прехорошеньким. Природа и гены отца наделили его правильными чертами лица, хорошей фигурой и здоровьем. Таня была благодарна Сашке (отцу Матвея) за это и только. Всеми с илами она старалась привить сыну самостоятельность и способность культивировать свое собственное мнение. Не переживет, если взрослый сын придет спрашивать, что делать с забеременевшей подружкой.
— Как бабушка?
— Бегает. Утром. Днем. Вечером. Меня тоже пыталась втянуть в это, но я быстрый, а она медленная. Она обижаться начала. Я разве виноват? Меня Васька и Антон ждут. Мы дом в лесу построили. Сегодня будем крыть еловыми ветками. Я уже и пилу раздобыл.
— Целый дом?
Восторгов сына не было предела, но вот Таня обеспокоилась.
— Матвей, только давай без спичек, зажигалок и прочего. Это опасно. Все может выйти из-под контроля.
— Мааам, я знаю — протянул ребенок. — У нас и трубы нет.
Таня присела возле заветренной «клумбы, вытаскивая кустики травы.
— Вообще, это больше шалаш. Мы будем прятаться от пацанов из соседнего дома.
Таня слушала о дворовых распрях, основанных на том, кто круче кого, улыбалась и вспоминала как сама страдала той же ерундой.
— Бабушке это не нравится.
— Она просто беспокоится. Кстати, как ее ноги?
— Болят, но она мажет их той мазью, которую купила в «Fix Price».
Матвей снизил голос до шепота, а Таня качала головой, ругая мать за ее тягу к самолечению.
— Мам, я уговорю ее сходить в больницу.
Таня кивнула, улыбнувшись затее сына, но только то было напрасно скорее всего. Мама уже ходила к местным лекарям, и они не сказали ей ничего вразумительного, вот она и перебирает народную аптечку, то в мяте ноги держит, то в скипидаре полощет, то еще в какой ерунде.
— Ты лучше уговори ее приехать к нам, а там, глядишь, получится довести ее до поликлиники.
— Попробую, — проговорил ребенок, но уже без энтузиазма.
Понятно, что ему нравилось среди лесов и древних сопок куда больше, чем в пыльной Москве. Сегодня они строят шалаш, а завтра идут добывать березовый сок, рыбачить или смотреть за тренировками на автотрэке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А там, где ты живешь много места?
Таня принялась рассказывать, как устроен участок, не забыв упомянуть третий гостевой домик, до которого она так и не дошла, чтобы оценить внутреннее убранство. С одной стороны было некогда, а с другой… Зачем ходить среди чужих вещей?
— Мам, мне Ковров звонил.
Сын решил приберечь эту новость напоследок и, наверное, правильно сделал. Она бы разволновалась и разозлилась. Вот так как сейчас.
— Что хотел?
— Спрашивал, как дела и про тебя, но я ничего не сказал ему.
Она даже не сомневалась в том, что Матвей ее не выдаст. Вот только не ожидала, что Ковров станет названивать ему. До недавних пор ему дело не было до него. Абсолютно плевать, как он закончил школу и где Танька взяла деньги, чтобы оплатить его маленький выпускной с кафе, парком развлечений и экскурсией в «Останкино»!
— Ничего? Он что-то еще спрашивал?
— Он спросил есть ли у тебя кто-то, а я ответил, что мне пора и бросил трубку.
Голос сына дышал злорадством. Это было странно слышать. Несмотря на все обиды Татьяне стоило отдать должное бывшему хотя бы в том, что он никогда не обижал Матвея. Значит тот злился на него по совсем другой причине и когда-нибудь она узнает ее.
— А раньше он звонил тебе?
Таня прикрыла глаза, приложив руку ко лбу. Солнце стало раздражать ее, вызвав короткую вспышку головной боли. День так хорошо начинался!
— Нет! — тон Матвея сменился в следующую минуту на тихий и увещевательный. — Мам, я уже заблокировал его.
— Хорошо.
— Мам, ты только не волнуйся! Я зря сказал, да?
Она покачала головой и сказала тихое: «нет». Ей нужно знать все. Информация никогда не бывает лишней, а если это касается козла, которому должно вернуться все, что он сделал — определенно.
— Я тебя люблю, — проговорил ребенок. — Очень!
— И я тебя, — улыбнулась Таня, ожидая традиционного продолжения.
— Сильно-сильно?
— Да.
— И больше всех на свете?
— Да.
— Мам, тут за мной пришли.
— Жду фотографии вашего шалаша.
Она слышала, как просиял ребенок, ничего не говоря при этом.
— Ага!
Таня повесила трубку, выдохнула, но не успела расслабиться и выкинуть неприятные вести из головы, как телефон зазвенел снова. Она взяла трубку и ответила, не глядя.
— Да, милый.
— Вот даже как? — гадкая ухмылка Коврова виделась ею даже через расстояния. — Неожиданно.
— Это не тебе, — быстро поправилась она. — Что еще?
— А кому?
Ковалевская промолчала, взглянув на экран, обогнула яблоню, еще сердясь на свой ответ и хмурясь настойчивости Коврова. Теперь дело было не только в Матвее. Бывший муж не просто пересилил себя и позвонил ребенку. Он запалил номер нынешней, хотя все это время трясся над ее инкогнито словно Танька в прошлом была пациенткой психбольницы и могла сделать что-то за гранью разумного. Она бы и не стала звонить этой лЯди!
— Забыл адрес электронной почты? Я пришлю.
— Надо встретиться, Танюш.
— Танюш? Танюш?!
Таня рассмеялась, не сдержавшись. Когда он звал так ее в последний раз? Давно!
— Не успел уйти, как уже соскучился?
Теперь она «Танюша» и им надо встретиться. Ха-ха-ха. Еще несколько дней назад было иначе.
— Это по делу.
— У нас с тобой нет ничего общего, — проговорила она, обойдя домик Березина. — Твои слова, не забыл?
Танька опомнилась, вспомнив, что из одежды на ней только накидка и нырнула обратно за низко раскинувшиеся ветви дерева.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А что насчет денег, Коврова?
— Ковалевская.
— Еще, Коврова.
Деньги нужны были ей ничуть не меньше воздуха, но… Если бы не Матвей и их будущее она бы послала Коврова и так витиевато, что кучера бы обзавидовались. Она могла и плевать, что это было не красиво.