планировать прорыв.
Тем паче, что у него больше не было времени на тренировки.
Экзамен был уже завтра.
…
…
Глава 22
Экзамен
С самого рассвета на главной арене Секты Жемчужного Истока царило необычайное оживление: происходили последние приготовления перед началом экзамена. Всю ночь рабочие трудились, чистили просторные каменные трибуны, равняли песок и убирали кости и выбитые зубы, великое множество которых усеивали площадку для проведения дуэлей и турниров.
Простые слуги снова и снова поглядывали в небесную высь, когда раздавался шум, и среди облаков проносилась очередная небесная баржа, на которых прибывали представители аристократических семейств. Некоторые баржи были больше, другие — меньше. Некоторые семьи принадлежали к числу вассалов Секты Жемчужного Истока, другие находились с ней в деловых отношениях. Некоторые отправляли единственного посланника, другие являлись всей семьёй из дюжины и более человек, включая грудных младенцев, которых мамы кормили либо собственным молоком, либо, если те были немного постарше — молоком всевозможных волшебных зверей и монстров, которые водились в пределах Запретного Леса.
Наконец трибуны стали постепенно наполнять ученики Внешнего и Внутреннего круга. Все были одеты в свои нарядные мантии. На женщинах сверкали, переливаясь небесным блеском, пёстрые драгоценности.
Были здесь и слуги, но совсем немного, и все они теснились у подножия трибун, не смея подняться наверх. В своих тщедушных одеждах они заметно выделялись на фоне благородных гостей, знамён, которые развевались на ветру, каменных и деревянных колонн и прочей роскоши, которую они возводили своими руками и среди которой смотрелись инородно и «неуместно».
— Эй, девчонка! Кыш отсюда! Живей, не мозоль глаза.
— Ах, простите! — немедленно извинилась и поклонилась Лу Инь, когда к ней обратился грубый голос. Она было побежала к остальным слугам, которые теснились за оградой у подножия трибун, но вовремя себя остановила и помотала головой.
— Чего встала? — снова рявкнул бородатый мужчина примерно сорока лет, который, судя по чёрной повязке на его грубой одежде, был начальником прислуги.
— Я не… эм… я собираюсь пройти… то есть попытаться пройти экзамен, — запинаясь ответила Лу Инь.
— Ты? — мужчина вскинул свою кустистую бровь, а затем усмехнулся. — А, ясно… Да, бывают среди вас такие… Мелкая ещё, дурная… Ну давай, «пытайся». Только у господ под ногами не елозь, ясно тебе? А то я тебя… — с этими словами он вскинул свою сильную работящую руку.
Лу Инь быстро закивала. Между делом она отметила, что грозный жест, который провернул мужчина, был довольно медленным… Но говорить ничего не стала, прогнала эти мысли у себя из головы и неловко проследовала в сторону толпы, в которой собирались молодые воины.
Всего их было около сотни, и все они стояли против каменной платформы, на которой возвышался таинственный предмет, накрытый красным покрывалом.
Лу Инь была одна. Сперва она и Сима Фэй намеревались пойти вместе, но у последнего вдруг появилась необходимость закрепить свою культивацию. Лу Инь хотела его подождать, но Сима Фэй заверил её, что в этом нет необходимости.
По правде сказать, теперь Лу Инь была благодарна этому обстоятельству. В компании нарядных людей примерно своего возраста она чувствовала себя, точно гадкий утёнок. Если бы рядом с ней сейчас находился господин Сима, она бы неминуемо испортила его репутацию; даже сейчас на Лу Инь время от времени обращались раздражённые и пренебрежительные взгляды.
Впрочем, люди редко замечают камни у подножия своей мантии; намного чаще их взгляды устремляются на звёзды.
Вскоре по собранию прошёлся ропот.
— Эй, смотрите…
— Это она!..
— Мьяо Чжо!
Толпа заволновалась. По трибунам, на которых было уже несколько тысяч человек, прокатился ропот.
Лу Инь проследила куда все смотрят и увидела молодую девушку.
Её густые чёрные волосы были завязаны в длинные косички. Лицо её было светлым и чистым. На плечиках висела полупрозрачная розовая шаль, которая накрывала белое ханьфу с узором вишни. Ресницы её были длинными и чёрными, губки — розовыми, изогнутыми в едва различимой высокомерной улыбке.
Её тонкий аристократичный носик был немного вздёрнут. Девушка вовсе не скрывала своей гордыни. Более того, она имела на неё полное право. Ведь не просто так она, Мьяо Чжо, находилась в центре внимания многотысячной толпы. Девушка не просто была красивой и нарядной, не просто была родом из могущественного клана Мьяо, капитал которого насчитывал многие сотни тысяч душ, которые каждый день в пот и лица работали на бескрайних плантациях — ещё она была гениальной.
Для великих фракций знатность твоего рода играет незначительную роль. Твоё собственное дарование — вот определяющий фактор. Мьяо Чжо была талантлива. Необычайно. Во время предварительного теста она смогла занять второе место и превзойти самого Сима Фэя…
Манеры девушки отражали её высокий статус; каждое её действие было пропитано гордыней. С пренебрежением воспринимала она восторженные взгляды, которые обращали на неё зрители на трибунах и прочие кандидаты в ученики.
На некоторое время воцарилась тишина.
Затем люди пришли в себя и стали робко приближаться к талантливой принцессе, дочери злата и небес: строить улыбки, пытаться завести разговор, заискивать. За несколько дней её пребывания в Деревне для Гостей вокруг Мьяо Чжо образовалась целая клика почитателей. Самые богатые и талантливые из них, друзья и вассалы семьи, держались ближе; остальные — на смиренном расстоянии.
Лу Инь неуверенно наблюдала за всем происходящим. По природе своей она была робкой и не умела играть в социальные игры. Тем не менее она замечала трепет, с которым смотрели на девушку, и вскоре последний стал вызывать в ней страшное смущение.
А ведь господин Сима тоже был таким… Тоже был необычайно талантливым воином. Тоже находился выше простых людей и особенно низменных слуг вроде неё.
И всё равно она смела общаться с ним лицом к лицу — с недавних пор она и вовсе стала воспринимать это как данность.
Лу Инь прикусила губы.
И тут…
— Эй, смотрите, юный господин Сима Фэй идёт!
Лу Инь вздрогнула и приподняла голову.
И действительно, в каменной арке показался статный юноша в чёрной мантии. Лицо его было необычайно светлым, а густые волосы казались растрёпаны ветром, что, однако, только дополняло его образ; в нём совершенно не было гордыни, которая пронизывала Мьяо Чжо — напротив, при взгляде на него душу пронизывала свежесть, точно тебе явился небесный бессмертный.
Трибуны возбудились.
Ученики тоже обратили пристальное внимание на молодого человека.
На него посмотрела сама Мьяо Чжо, которая секунду назад с покровительным видом слушала, или делала вид, что слушает, свою