Читать интересную книгу Смерть в пяти коробках - Джон Карр

– Доброе утро, сынок! – зарокотал Г. М. – Ну как ты? Мы вот заскочили посмотреть на тебя. – Неизвестно почему вид у Г. М. был смущенный, а глаза бегали. – Возьми-ка сигару! – вдруг оживился он.

Смутно понимая, что сигара не самое полезное при его состоянии, Сандерс тем не менее ее взял, одновременно пытаясь собраться с мыслями.

– Фергюсон! – произнес он вслух и сразу вспомнил все, что произошло накануне ночью.

– Ах, сэр! – добродушно отозвался старший инспектор. – Доброе утро, доброе утро, доброе утро! Как мы себя чувствуем?

– Рука немного затекла. А так ничего. – Сандерс сел, опираясь на подушки, и повертел сигару в пальцах.

– Сэр Генри сейчас пытается сделать то, что ему не удавалось всю жизнь, – объяснил Мастерс, – а именно сказать «спасибо». Вовремя вы поставили подножку, доктор. Да, удачно все вышло! Если бы вы просто бросились на Фергюсона, он сломал бы вас через колено. О его пушке уж я умолчу. Но вы подкрались сбоку и залепили ему физиономию мушиной липучкой! Отличная мысль! Молодец, доктор!

– Да, неплохо, – согласился Г. М.

Сандерс посмотрел в окно. Занавески раздувал теплый ветер. Его самого изнутри распирало от гордости. Значит, в конце концов и мушиная липучка пригодилась, хоть и не для того, чтобы вломиться в чужой дом. Он вспомнил, как Фергюсон корчился на каменном полу под креслом, облепленный липучкой, словно огромная муха. Последний выстрел пришелся наугад, поскольку Фергюсон ничего не видел.

Нет, то был не сон. Кресло существовало на самом деле. Когда Фергюсон упал, сиденье провалилось. А когда Г. М. вышел позвонить по телефону, Марша свернулась в кресле клубочком.

– Сэр Генри, – продолжил старший инспектор, – упорно утверждает, будто Фергюсон страдал манией величия. Не знаю, что он имеет в виду. Я назвал бы Фергюсона по-другому. В его пневматическом пистолете было восемь пуль. К тому времени как вы его скрутили, он успел произвести всего четыре выстрела. Еще сэр Генри хочет сказать…

– Говорить я и сам могу, – проворчал Г. М.

– Что вы, сэр, я только…

– У меня самого есть язык, – заявил Г. М. – И вот что, сынок, я хочу сказать. Вчера ночью, пребывая в состоянии аффекта, вызванного предшествующими событиями, я вроде бы угрожал дать вам с девицей хорошего пинка под зад. Сейчас я со всей откровенностью заявляю, что действовал сгоряча. Но… боже мой! В жизни не слышал таких отвратительно слезливых излияний, какие обрушила на вас дочка Денниса Блайстоуна! Далее, я имею заявить, что… – И Г. М. продолжал что-то говорить в своем так называемом парламентском стиле.

Сандерс прочистил горло:

– Я… мм… ничего не помню. Благополучно ли добралась до дому мисс Блайстоун?

– Угу. Насколько мне известно.

– А Фергюсон? Вы добились от него показаний?

Г. М. посерьезнел.

– Нет, сынок. Фергюсон умер. – Он достал сигару. – Если бы болван позволил нам позаботиться о нем, он бы выкарабкался. Но было слишком поздно. А он еще рассуждал о том, что некоторые не наигрались в детстве! Фергюсон покончил жизнь самоубийством, а кто-то другой вознамерился всерьез его прикончить, подмешав ему в стакан солидную дозу атропина. Сынок, квартирная хозяйка несет тебе завтрак. Да, если хочешь, можешь встать, но при условии, что не будешь выходить из комнаты и сегодня посидишь тихо. А мы пока немного побудем тут и подумаем.

Пока Сандерс завтракал, а Г. М. усиленно дымил сигарой, Мастерс, расхаживая по комнате, рассказал им о том, что происходило накануне ночью в Скотленд-Ярде.

– Но это еще цветочки, – заключил он. – Я же хочу узнать, что, во имя всего святого, происходило вчера ночью в доме миссис Синклер! – Он повернулся к Г. М.: – Сдается мне, сэр, вы совершили кражу со взломом, не предупредив меня! Отлично… продолжать не будем…

– Вот спасибо, – проворчал Г. М.

– Но какого черта вы туда полезли? Что рассчитывали там увидеть? Фергюсон был нашим главным свидетелем. И вот, стоило нам его найти, как кто-то его прикончил! Так что же там произошло?

Г. М. задумался.

– Сейчас… так. Я, в общем, предполагал, что Фергюсон прячется у миссис Синклер. Логично было искать его у нее. Но если бы я рассказал вам о моих предположениях, вы, боюсь, пригнали бы туда отряд колов (я помню ваш стиль работы), и Фергюсон ускользнул бы, как акробат на трапеции. Вот я и решил действовать на свой страх и риск. Почему бы и нет? Почему бы и нет, я вас спрашиваю?! Провалиться мне на этом месте, никто не имеет права обзывать меня толстопузым! Вот, поглядите! Сплошные мышцы…

Мастерс хлопнул себя ладонью по лбу:

– Так вот в чем дело! Понимаю, сэр. Чтобы доказать, что у вас еще есть порох в пороховницах, – старший инспектор постепенно распалялся, – и у вас нет пуза (хотя, если позволите мне такое сравнение, оно похоже на купол собора Святого Павла), – вы нарочно…

– Ладно, ладно, – досадливо отмахнулся Г. М. – Виноват! Я всегда оказываюсь виноватым до самого конца расследования. А потом вы осыпаете меня дурацкими комплиментами и уверяете, будто так и знали, что у меня в рукаве все время находился козырной туз. Вот что я вам скажу, Мастерс. Нашим юным друзьям, доктору и дочке Денни Блайстоуна, страсть как хотелось покопаться в доме миссис Синклер. Может, они и обнаружили бы там что-нибудь интересное. Но я не мог допустить, чтобы они пошли на такой риск, ведь они, скорее всего, наткнулись бы там на Фергюсона. Вот я и подумал: проберусь-ка я туда первым, тихонько пошарю в темноте и проверю, правда ли Фергюсон там прячется. Поэтому-то я и взял с них слово, что они в условленное время встретятся со мной на заднем дворе. Все было бы шито-крыто, если бы меня не выследил один из ваших копов.

– И вы швырнули в него цветочным горшком! Мило, сэр, нечего сказать. Почему вы так любите бросаться цветочными горшками?

– Такой у меня был хитрый план, – объяснил Г. М.

– Хитрый план? Как бы не так! Вы просто разозлились, потому что он вас засек, вот и…

– Говорю вам, у меня был хитрый план, – заревел Г. М. – Пораскиньте мозгами, все не так сложно! Самый лучший способ выяснить, находится ли Фергюсон в доме, и заставить его как-то выдать свое присутствие – это учинить первоклассный, разрушительный скандал. Так оно и получилось. Мы с копом потоптались на огуречных грядках, точно парочка танцующих медведей. И пузо тут ни при чем. Плохо, что коп-вредитель никак не отставал от меня. Я не мог от него избавиться. И мне пришлось искать убежища…

– В доме?

– Конечно в доме! А что еще мне оставалось делать? Мой друг Креветка Галлоуэй снабдил меня великолепным набором отмычек. Я собирался отдать их доктору Сандерсу, так как, – сконфуженно добавил Г. М., – не был уверен, что он сведущ в технике взлома. Сам я, разумеется, участвовать не собирался. Но, повторяю, иного выхода не было. Я вошел. Вот почему входная дверь оказалась незапертой, когда туда проникли двое любителей.

Мастерс сделался мрачнее тучи.

– Надеюсь, сэр, вы знаете, что делаете, очень надеюсь. Но главный вопрос в другом: кто отравил молоко? Что творилось в доме?

– Там орудовал отравитель, – кратко пояснил Г. М.

Старший инспектор присвистнул и достал свой блокнот.

– Уж не хотите ли вы сказать, будто видели?..

– Боюсь, что так, – подтвердил Г. М. – Рискую снова навлечь громы и молнии на свою голову, но позвольте рассказать все, как было. Войдя в дом, я направился прямиком к черному ходу. Видите ли, мне хотелось попасть на задний двор еще до прибытия любителей. В доме было темно. Я не знал, там Фергюсон или нет. Оказалось, что он прячется. Я проходил по коридору мимо маленькой комнатки и увидел, что там горит свет.

– И что? Что вы предприняли?

– Залез в чулан под лестницей. И если кто-нибудь что-нибудь скажет про мое!.. Нет? Ну ладно. В общем, я видел оттуда дверь комнатки. Она была чуть приоткрыта; мне с моего места был виден стул и стол у камина, на столе горела лампа. Потом я услышал голоса. Фергюсон с кем-то разговаривал.

– Как вы поняли, что там Фергюсон?

– Увидел его, вот как. Мерзавец высунул голову за дверь и огляделся. Его фотографии вполне отчетливые, сынок. Он и его собеседник (которого я не видел), очевидно, смотрели в окно и наблюдали маленький спектакль, который я устроил в саду. Так вот, Фергюсон высунулся за дверь, сжимая в руке пневматический пистолет. Он прошелся взад-вперед по коридору, оглядываясь и принюхиваясь, и подергал парадную и заднюю двери. Я мог бы дотянуться до него и свернуть его цыплячью шею, но в комнатке был кто-то еще. И, когда Фергюсон вышел в коридор, тот, второй, вдруг развил бурную деятельность.

– Вы его не видели?

– Я видел его руку, – ответил Г. М. – Да, черт возьми, только руку! – От досады лицо толстяка побагровело. – Руку в коричневатой перчатке. Я еще говорил вам, если у вас есть уши, что дверь была чуть приоткрыта. Я видел стол у камина и лампу, обернутую газетой, да еще тарелку с холодным мясом и стакан с молоком. Я было подумал, что молоко только что вскипятили – от него еще шел пар. Черт побери, сынок, у меня очки не для дали. Коричневые перчатки расплывались у меня перед глазами. Я увидел, как перчатки принялись исполнять что-то вроде военного танца над тем стаканом. Пальцы вроде как дрожали. Они взяли пипетку, набрали в нее какую-то жидкость и накапали в стакан. Немного пролилось на стол. Отравитель вытер столешницу и отошел, словно лакей, который накрыл на стол.