осталась. Стоит как в воду опущенная и хочет, но не может расплакаться.
— А вы, значит, вместе… ходили? — уже во дворе спросила мама и посмотрела на Игната, на Лию.
— И ходили, и гуляли… И убийцу вместе ищем, — сказал он.
— Это хорошо, — в раздумье кивнул отец.
— Вместе на блатных вышли. Которые нам теперь угрожают. Ножами.
— Блатные, блатные… Когда же вы их всех повыведете? — цокнул языком отец.
— При коммунизме их уже не будет, — и в шутку, и всерьез сказал Игнат.
— Ни блатных, — улыбнулась Лия. — Ни блата.
— Без блата голодно, — усмехнулся Игнат. — Без блата и окрошки никто не нальет.
— А я бы от окрошечки не отказался. — Отец глянул на Зойку, которая все так же пребывала в ступоре.
— И окрошечки, и пирожков, — засуетилась мама.
Пирожков она привезла с собой, окрошку приготовила Зойка, она же приготовила и компот. А отец принес еще и кувшин с вином. Игнат отказался. Настроение, конечно, располагало, но нельзя расслабляться. И спал он сегодня мало, и устал, и жара сморила, хватит и двух стаканов, чтобы выпасть в осадок.
Зойка подошла, села за стол на край скамейки, опустила голову, подумала немного. И вдруг резко глянула на Игната.
— А точно Гена там был? — спросила она.
— В пещере был, а здесь вряд ли. Не убивал он.
— А его кто-то убил?
— Кто-то сильный. Задушили его. Руками.
— И что мне теперь делать?
— Жить!
Зойка глянула на кувшин, отец кивнул, налил ей вина. Она выпила и решительно поднялась.
— И все-таки мне надо идти!
— Тело уже забрали. Тебе позвонят, на опознание надо будет ехать.
— На опознание, — согласилась Зойка.
— Следователь подъедет, скажет. — Игнат усмехнулся.
Телятников если подъедет, то не сегодня. Может, завтра. А скорее поговорит с женой потерпевшего по телефону. А чего в жару куда-то переться, когда можно просто позвонить?
Зойка плохо понимала, что говорит Игнат, но при этом ей требовалось общение. И он говорил, мама ее утешала, а отец подливал вина. В один прекрасный момент Игнат вдруг понял, что Лии рядом нет. Была и вдруг исчезла. Может, домой пошла? Со вчерашнего дня дома не была.
— Я сейчас!
Он сорвался с места, выскочил на улицу. Одновременно с ним из калитки вышел и Давид. Он смотрел в сторону дома, который находился по соседству. И в котором жила Лия с матерью. Давид явно очень торопился. И очень скоро Игнат понял почему.
Лию банально похищали. Талый держал ее за подмышки, Котляр за ноги, они вдвоем несли девушку. Лия брыкалась, но бесполезно. Талый не выпускал ее из захвата и еще при этом умудрялся зажимать рот ладонью.
Лию несли из дома к воротам. А во двор входил Давид. На ходу выщелкивая нож.
— Талый, падла, я тебя сейчас на флаги порежу!
Талый не дрогнул, Лию из захвата не выпустил, он всего лишь остановился. И обдолбанным взглядом уставился на Игната. А Котляр дал слабину, и Лия смогла высвободить ноги из его рук.
Игнат не угрожал, нож не доставал. Талый продолжал держать Лию, руки у него заняты. Жуков этим воспользовался. Он от души размахнулся, со всей силы с оттяжкой врезал Талому и снес его с ног. Лия упала вместе с ним. Котляр шагнул было к Игнату, чтобы помочь своему другу, но жалкая душонка дрогнула, он развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул к дому. Но Игнат в два прыжка нагнал его и ударил по ногам. Падая, Котляр влетел головой в чугунный столб беседки, увитой виноградом.
Талый на удивление быстро пришел к себя. Лия уже поднялась, и он тянулся за ней, собираясь схватить за ногу.
— Ну ты и урод!
Игнат подскочил к нему, уложил на живот, заломил руку за спину. В это время стал подниматься Котляр, он мог убежать — некогда связывать Талого. Игнат ударом уголовника кулаком в шею вырубил его. Метнулся к Котляру, заломал его, подтащил к дружку. И увидел направленный на него нож.
— Отпусти пацана! — люто смотрел на него Давид.
Он мог ударить ножом в любой момент. Быстро и точно в глаз.
— С чего это?
— Игнат, не надо! — мотнула головой Лия. — Отпусти его!
— Как это отпусти?
— Я не за тебя подписывался, мент! — Давид презрительно сплюнул себе под ноги.
Игнат мог задержать и Талого, и Котляра, связать их, доставить в участок. Этого Давид и боялся. Если это случится, его обвинят в сотрудничестве с ментами, обзовут гадом и поставят на нож. Ему это и даром не нужно.
— Зачем вы Петелина убили? — спросил Игнат, усилив нажим на предплечье взятой на излом руки.
— Да не убивали мы! — простонал Котляр.
— А у пещер что сегодня делали?
— За вами шли!
— А Лию куда тащили?
— Да просто!
— Допрос окончен! — криво усмехнулся Давид. — Отпускай!
— Отпускай! — кивнула Лия, чуть ли не умоляюще глядя на Игната.
— Еще раз здесь увижу, будет самосуд, — тихо сказал Игнат. — Жестокий и беспощадный.
— Котляр, я тебе за Лийку кишки выпущу! — хищно сузил глаза Давид.
В это время в себя пришел Талый, он стал подниматься, мотая головой.
— И тебя на нож, падла! — Давид не шутил, он действительно готов был убить.
Игнат видел это по его глазам.
— Баклан ты, Талый! Дешевый баклан! — внесла свою лепту в разговор Лия.
Она, конечно, смотрелась далеко не так грозно, но Талый глянул на нее затравленно. И ничего не сказал.
Игнат не стал плыть против течения. Он, может, и мент, но это его родные места, и здесь привыкли жить по своим законам. Он с силой оттолкнул от себя Котляра, и тот снова врезался головой в беседку, но уже в другой столб.
Спелая гроздь винограда сорвалась с ветки, упала на него, несколько ягод закатились за шиворот.
Но на этом экзекуция не закончилась. Игнат сначала вытолкал за калитку Талого, а затем снова взялся за Котляра. На этот раз он направил его на ствол яблоневого дерева, но урка предусмотрительно выставил вперед руки. К дереву он пристыковался мягко, но все же ткнулся коленкой в ствол. Атам густая побелка.
Отряхиваясь, Талый и Котляр вышли на дорогу. Оба посмотрели на Игната, а Котляр провел пальцем по горлу. Давиду они угрожать не рискнули. И про Лию как будто забыли.
— Можешь меня повязать, — едко усмехнулся Давид, вкладывая нож в задний карман брюк.
— Зачем? Просто отдашь нож! — Игнат протянул руку.
А нож у Давида козырный, лезвие хоть и выкидное, но широкое, длинное. И с «кровостоком». Ручка солидная, на вид крепкая, качественной зэковской работы. Лезвие фиксировалось жестко, в момент