Читать интересную книгу Дорогие девушки - Фридрих Незнанский

— Ты что, восхищаешься ею?

Плетнев вновь смутился.

— Похоже, что да, — нехотя признался он. — Так ловко меня еще никто никогда не уделывал. Эта баба — настоящий дьявол. Когда она смотрит на тебя, такое ощущение, что она… ну, как будто видит тебя насквозь. Не знаю даже, как это объяснить. А когда начинает говорить, то… Ну, в общем, не человек, а сканер. Я никогда не верил в ведьм, но теперь, кажется, начинаю верить.

— Ладно, не раскисай. Главное, что она жива. И мы можем с чистой совестью предъявить ее снимки Шиловой. Мы нашли Марину и установили, что она жива, а это главное. К тому же я знаю, где ее искать.

— Где? — выпалил Плетнев.

— На трассе. Недалеко от Химок.

— Подожди… — Плетнев не поверил своим ушам. — Она что, проститутка?

— Вроде того. По крайней мере, я видел ее там.

— Вот оно что, — выдохнул Плетнев. — Поэтому она так ловко умеет ковыряться в мужской душе! Что ж, опыт не пропьешь. Но подождите… А как же рассказ Шиловой о том, что Марина — состоятельная женщина? Выходит, это все враки?

— Спроси чего полегче, — тихо сказал Турецкий. — В этом деле куча неясного. А вернее сказать — неясно все. Взять хотя бы безголовый труп. Откуда он взялся и куда исчез? И какое отношение имеет ко всему этому Марина Соловьева? И какую роль во всем этом деле играет Родион Плотников?

— Да, мистика, — пробурчал Плетнев. — Плотникова уже выпустили?

— Сегодня утром. Пока ты хлебал кофе и трепался с красоткой за жизнь. Кстати, как она тебе представилась?

Плетнев усмехнулся и ответил:

— Матильдой. Коротко — Мотя.

— Красивое имя, — хмыкнул Александр Борисович.

— Главное, что редкое, — в тон ему поддакнул Плетнев.

Они помолчали, каждый думая о своем.

— Ладно, — сказал, вздохнув, Александр Борисович, — сиди и жди оперов. Возможно, я приеду раньше них.

— Хорошо.

Плетнев хотел отключить связь, но Турецкий его окликнул:

— Подожди!

— Что? — спросил Плетнев хмуро.

— Ты Ирину давно видел?

На скулах Плетнева заиграли желваки. Лоб прорезали глубокие морщины. Ответил он сухо и неохотно:

— Вчера вечером звонил ей.

— Как она?

— Нормально.

— На развод уже подала?

Плетнев поморщился. «Нашел о чем спросить. Что я ему — справочное бюро?»

— Александр Борисыч, позвони ей и спроси сам.

— Она меня заблокировала, — сказал Турецкий. — А когда звоню с «левых» телефонов, просто не берет трубку.

Плетнев подумал и сказал:

— Думаю, когда Ирина подаст на развод, ты узнаешь об этом первым.

— Логично, — холодно отозвался Турецкий. — Ну бывай.

Он положил трубку.

Плетнев сунул телефон в карман и снова сжал виски ладонями. Голова еще болела, хотя уже и не так сильно. Плетнев подумал о том, что неплохо было бы выпить горячего, сладкого чаю.

Он даже приподнялся с дивана, намереваясь пройти на кухню. Но тут в ушах у него прозвучал грозный голос Турецкого — «ничего там не трогай!»

— Не буду, не буду, — с досадой проговорил Плетнев.

Он вздохнул и снова сел на диван. Заняться было нечем. За стеклянной дверцей шкафа Плетнев увидел початую бутылку водки, а рядом с ней — бутылку чилийского вина, вскрытую и закупоренную пробкой.

— Только не здесь и не сейчас, — строго сказал себе Плетнев и отвернулся от шкафа.

23

Погода испортилась. С ночи задул северо-западный ветер и нагнал сизых, бесформенных облаков, которые набухали весь день, чтобы к вечеру обрушиться на землю дождем. Но пока дождя не было.

Александр Борисович увидел ее сразу. Она шла, сжав пальцами поднятый ворот светлого летнего плаща. Волосы ее были зачесаны назад, глаза спрятаны за темными стеклами солнцезащитных очков, которые в сумерках смотрелись нелепо. И тем не менее выглядела она очень стильно.

— Ты все-таки пришла?

Турецкий поднялся со скамейки.

— Я должна была тебя увидеть, — сказала Марина, останавливаясь. Она приподнялась на цыпочках и поцеловала Турецкого в губы.

— Прости, что опоздала.

— Ничего страшного. Главное, что ты пришла. Кстати, откуда ты узнала мой телефон?

Марина рассеянно улыбнулась.

— Ты сам мне дал визитку. Вот она…

Она достала из кармана визитную карточку, ту, на которой было написано лишь имя Турецкого и номер его мобильного, без места работы и должности. Александр Борисович глянул на визитную карточку и стушевался.

— Гм… Действительно… А я даже не помню, как тебе ее давал.

— Такие вещи часто забываются, — сказала Марина. — Вероятно, ты сделал это машинально. — Она спрятала визитку в карман летнего пальто.

— Да, наверное, — тихо проговорил Турецкий.

«А что, если она и со мной проделала такой же фокус, как с Плетневым? — тревожно подумал он. — Только в отличие от него я ни черта не помню».

— О чем ты задумался? — спросила Марина, вглядываясь в его лицо.

Александр Борисович качнул головой:

— Так, ни о чем. Так зачем ты хотела со мной встретиться?

Марина опустила взгляд и поежилась, словно ей стало зябко.

— Видишь ли, Саша, я должна ненадолго уехать.

— Куда?

— Неважно. Но в Москве меня не будет… недели две.

Турецкий вставил в губы сигарету и пожал плечами:

— Что ж, нужно так нужно.

Он заслонил зажигалку ладонями и прикурил.

Марина легонько тронула его за локоть, словно искала его взгляда. Турецкий посмотрел на девушку.

— Помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы мы снова встретились?

— Помню. Ты сказала, что встреча может быть только случайной, потому что ты веришь в судьбу.

Александр Борисович усмехнулся.

— Ты смеешься? — спросила Марина. — Глупый довод, я согласна. Поэтому я тебе и позвонила. Я поняла, что не могу без тебя. Поняла, что если не увижу тебя перед отъездом, мне будет очень… очень плохо. Пожалуйста, не отворачивайся. Я хочу видеть твои глаза.

— После твоих пророчеств я просто боюсь смотреть тебе в глаза, — насмешливо сказал Александр Борисович. Однако, несмотря на кажущееся безразличие, голос у него был слишком нервный и натянутый. Турецкий понял, что не может справиться со своим голосом, и еще больше разозлился на себя.

— Ты обижен, я вижу, — со вздохом сказала Марина. — Вот только не понимаю, за что.

— А что тут понимать? — в сердцах проговорил Турецкий. — У тебя какая-то тайная жизнь, в которой для меня нет места.

Лицо Марины стало грустным.

— Все не так, как тебе кажется, — сказала она, нервно покусывая губы. — Когда-нибудь… очень скоро… я все тебе расскажу. А сейчас не могу.

— У тебя проблемы?

Марина покачала головой:

— Нет. Просто моя работа… она отнимает у меня слишком много времени и сил.

— Много заказов на строительство домов? Откажись от половины, — небрежно сказал Турецкий.

— Не могу. Это от меня не зависит.

Турецкий снова отвернулся. Лицо женщины притягивало его, как магнит, и Турецкому было досадно, что это так. Он чувствовал себя под ее взглядом слабым и беспомощным.

— Ты по-прежнему прячешь от меня глаза, — сказала Марина. — Что ж, я сказала тебе все, что хотела. Теперь мне пора. — Она выждала несколько секунд и спросила: — Ты даже не хочешь поцеловать меня на прощание?

— Нет, не хочу, — ответил Турецкий.

— Ладно. Тогда прощай. — Она повернулась, чтобы идти, но вдруг остановилась и обернулась. — Можно я позвоню тебе, когда вернусь в Москву?

— Как хочешь, — пожал плечами Александр Борисович.

— Тогда позвоню. — Она улыбнулась, неловко махнула ему рукой, повернулась и зашагала в сторону метро.

* * *

— Ну? — нетерпеливо спросил Турецкий, прижимая трубку к уху.

— Ничего не получилось, — уныло ответил Плетнев. — Она свернула в переулок и как в воду канула. Словно растворилась в воздухе. Я ничего не смог поделать.

— Черт, — проворчал Александр Борисович. — Или эта девушка призрак, или у тебя профессиональные проблемы.

— Александр Борисыч, ты же знаешь, что «наружка» — мой конек, — обиженно проговорил в трубку Плетнев. — Она не простая девушка. Готов поклясться чем угодно, что ее учили уходить от слежки.

— Кто же она, по-твоему? Секретный агент? Шпион?

— Не знаю, но думаю — что-то вроде этого. Она появляется ниоткуда и исчезает в никуда. Она не оставляет следов. Она меняет имена и личности, разбирается в архитектуре, философии и преферансе. Уверен, что если бы речь зашла о ядерной физике, ей бы и тут нашлось, что сказать. Попахивает спецподготовкой, тебе не кажется? Да еще эта гадость, которую она подсыпала мне в кофе!

— Ты, кстати, позвонил в лабораторию?

— В том-то и дело. Эксперты ничего не нашли. Но там точно что-то было. Какая-то психотропная дрянь.

— Ты уверен, что это была та самая чашка?