Читать интересную книгу Леди и война. Цветы из пепла - Карина Демина

И мать, которая впервые пила и отнюдь не вино. Кайя никогда больше не видел ее такой, веселой, безумной почти и напуганной. Она не отпускала его до поздней ночи, ничего не говорила, просто пила, смотрела и улыбалась.

Теперь понятно: она праздновала победу.

– Арвин больше не желал рисковать. И все стало как прежде.

Только немного иначе.

Глава 10

Частности

Нет двух одинаковых детей – особенно если один из них ваш.

Первое правило родителя

Кайя вернулся глубоко за полночь. Йен уже спал, подмяв под себя подушку, вцепившись в углы и изредка дергая освобожденной ногой, словно проверяя, вправду ли сняли гипсовые оковы. Дремал в кресле Урфин. Выражение лица его было такое мечтательное, что мне становилось слегка неудобно, словно еще немного, и я подсмотрю что-то очень личное.

Перебирая стеклянные шарики, которым отыскалось место в шкатулке, я уговаривала себя не волноваться. Получалось не очень.

Кайя отправился к Магнусу, и это связано с тем письмом, которое пришло из города. О чем они разговаривали? Ни о чем хорошем, если этот разговор настолько вывел Кайя из равновесия. Я знаю, что он вернется и все расскажет, но сам, когда справится с тем, что узнал, и поймет, что безопасен.

Время шло. И свечи оплывали. Прозрачные капли расплавленного воска собирались на блюдцах подставок, переполняли их, стекая по узорчатым стеблям подсвечников. И воск застывал беловатой пленкой, оставляя от узоров лишь тени.

Тенями же наполнялась комната.

А Йен опять избавился от одеяла. Идейная борьба. И шарик, выкатившийся из-под подушки, темно-синий с желтыми пятнами, – потерянное сокровище, которого утром Йен непременно хватится. Я отправляю шарик к другим.

– Иза? – Урфин открывает глаза.

– Я. Вот, поймала, – демонстрирую добычу и еще одного беглеца поднимаю с ковра. Чувствую, завтрашний день будет посвящен поиску шариков.

– Ложись спать.

Лягу. Только дождусь Кайя, который где-то совсем рядом.

– Лучше расскажи мне… обо всем. Не о том, что здесь, сама вижу, что ничего хорошего, но… ты ведь пишешь письма?

– Каждый день.

– И как там?

…дома, куда ему хочется вернуться. И я знаю, что скоро Кайя отпустит его. До первого дня осени. Это почти два месяца, ничтожно мало и безумно много.

– Тисса говорит, что Шанталь на меня похожа. – Он нахмурился и потер переносицу. – Характером. Она же маленькая совсем, откуда там видно характер? Что упрямая. И ест много. Но это же нормально, что ребенок ест много. Нечего из нее заморыша делать… я ей так и написал. А Долэг подросла и стала совсем несносной. Моя девочка с ней не справляется. Чувствую, приеду – выпорю. – Вздохнул, понимая, что никого не выпорет. – Она тоже мне написала. Жалуется. Тисса заставляет ее учиться. Ну там шитье. Варенья какие-то, я так и не понял, какие именно и чем они плохи. Я вот варенье люблю, особенно если малиновое. Еще там всякая женская ерунда: чем серебро чистить, чем – кожу. Или вот дерево. Как гостей принимать… а ей скучно. Ей бы за охотниками увязаться. Соколов она учить будет. Понимает их, видишь ли. А тут Тисса мешается. Представляешь, она Тиссу дурой обозвала. Точно выпорю.

Что ж, и в этом мире подростки подростками остаются. Наверное, хорошо, что у Долэг есть свобода и сама возможность капризничать.

– Я свою девочку никому не позволю обижать. Даже сестре. Еще вбила себе в голову, что непременно выйдет замуж за Гавина.

– Он рад?

– Кто ж его разберет. Он хороший парень. Толковый, только… я должен буду взять его с собой. Война меняет.

Оставить Гавина в Ласточкином гнезде не выйдет, это я понимаю. Он взрослый по местным меркам. И место его – рядом с Урфином.

– Деграс до сих пор злится, что я не потащил мальца в город. Но это еще не позор, а вот если и сейчас откажусь, то… он вовек не отмоется.

– Ему не обязательно ввязываться в бой.

– Не обязательно, – согласился Урфин, подбирая еще один шарик. Сколько он их принес-то?

И мы оба знали: Гавин ввяжется, доказывая, что не трус.

– Он вытянулся. Уже выше тебя будет. Забавный такой. Тощий. Костлявый. И вечно хмурый… я постараюсь его уберечь. И от Долэг тоже, заездит мне парня.

Урфин рассказывал что-то еще, о Ласточкином гнезде, которое слишком большое, чтобы Тисса управлялась с ним сама, особенно теперь. Она же, упрямый бестолковый ребенок, слушать не желает о помощниках. Вернее, желает, но где найти таких помощников, которые бы действительно помогали…

…о дочери, которую ни разу не видел, но все же не сомневается, что узнает ее из тысяч других младенцев, потому что она не может не быть особенной.

…о Гавине с его урожденным упрямством, не позволяющим отступать, когда что-то не получается. Хотя получается у него почти все, но он по-прежнему не уверен в собственных силах. И сторонится собак, даже мелких. Прошлое так просто не отступит.

А еще боится, что кому-то покажется, что Гавин – трус.

И это тоже плохо, потому что легко манипулировать, Урфин пытается объяснить, но не находит нужных слов. Конечно, Гавин сам со временем поймет, но до этого момента будет уязвим. Мы оба старались не смотреть на часы, и я уже почти решилась позвать Кайя, когда он все-таки вернулся.

– Магнус будет рад, если ты завтра его навестишь, – сказал Кайя, разглядывая собственные сапоги. Хорошие, только грязные, в разводах, рыжей глине, комья которой останутся на ковре.

Но мне показалось, или Урфин при этих словах выдохнул с явным облегчением?

– В таком случае обязательно. – Он поднял очередной шарик и протянул мне. – Спокойной ночи.

И мы остались вдвоем, Йен, который сполз-таки с подушки, не в счет.

…ты не расскажешь, что случилось?

…не сейчас. Пожалуйста.

…спать?

…да.

Он действительно засыпает почти мгновенно, вот только сон длится недолго. Кайя вырывается из черноты, закусив губу, чтобы не кричать, в поту, со сбившимся дыханием.

…ты здесь… есть… существуешь.

…я здесь, солнце.

Мне тоже страшно: не хочу снова его потерять. Не уступлю ни человеку, ни темноте и, значит, найду способ. Мы оба держимся друг за друга, маленькие взрослые люди.

– Пойдем к камину, – предлагаю шепотом, зная, что сегодня Кайя не уснет.

И он молча поднимается.

Камин почти погас, и серое пятно золы расползлось по черным углям. Кайя наклоняется к самой решетке и что-то шепчет огню, подбрасывая дрова. Я же приношу вино, бокалы и вазу с белой черешней. Здесь она крупная, с маслянистым отливом и почти лишенная вкуса.

– Замерзнешь.

– С тобой – вряд ли. – Я разливаю вино, в отличие от черешни терпкое, почти горькое. Кайя пробует из обоих бокалов. Мы просто сидим, смотрим на огонь, преломленный в гранях бокала.

…ложись, если хочешь.

Кайя медлит, но все же вытягивается на ковре, устраивает голову у меня на коленях. Волосы мокрые, на висках и шее – испарина. Сам хмурый, и все же сейчас ему легче, чем было.

Он сам заговаривает. Спокойно, на углях эмоций, рассказывает обо всем.

…у меня ощущение, что я лбом пытаюсь стену проломить. Стоит подняться, и тут же тычок в зубы и назад… ко всему я, наверное, неисправим. Я должен был его убить. Он лучше, чем кто-либо, понимал, что делает. Договор с Хаотом… всего-то уехать на пару недель. Он же не дурак, отдавал себе отчет, какого уровня игра начинается. И что я эту игру не потяну. Он нас…

…бросил.

Что еще мне ответить?

…он виноват и не собирается отрицать вину. Измена не знает смягчающих обстоятельств. С точки зрения закона, логики и разума мне следует от него избавиться.

Но Кайя не способен убить дядю. А простить не в состоянии.

…я ведь понимаю, почему он это сделал. Более того…

Он ставит пустой бокал на пол и, вытянув руку, касается моего лица.

…я поступил бы точно так же. У меня была надежда, а у него… день за днем, год за годом жить, зная, что однажды не справился, что остался один и навсегда…

Я наклоняюсь, разглядывая собственное отражение в рыжих глазах Кайя.

…и вот появляется призрачный шанс все изменить.

Лотерейный билет с гарантированным чудом, всего-то и надо – отвернуться. Не украсть. Не убить. Отойти в сторону и не мешать. Ведь, возможно, не произойдет ничего непоправимого.

…главное, что нельзя только его обвинять. Я тоже хорош. Слишком сильно на него надеялся. Привык, что Магнус всегда рядом. Поможет. Сделает то, чего самому мне делать не хочется.

…у него был выбор.

…и у меня. У всех, наверное. Сейчас мне снова надо решать. Я сказал, что не трону его пока… и, наверное, вообще не трону. Он бы хотел.

Ну да, признать измену, раскаяться и с легким сердцем умереть, оставив Кайя разгребать последствия.

Его пальцы скользят по шее, расплетают и так распавшуюся косу.