— Да, — призналась смущенная Тина. — В общих чертах.
— Что ж, вот и вся история, — улыбнулся ди Крей. — Добавлю лишь, что Яков даровал всем троим дворянство, а Георг XII — король Лоана — возвел Ролана Риддера в баронское звание.
«Черт! — сообразила вдруг Тина. — Но Сандер говорил так, словно бароном был Агнус!»
5 Третий день полузимника 1647 года
Казалось, им улыбнулась удача, но так только казалось. Погода не стала лучше, и дожди заставали путников то в пути, то на биваке. Похолодало, а вся теплая одежда осталась с лошадьми в Мельничной заимке. Дичь попадалась редко, людское жилье не встречалось вовсе. Соль — небольшой мешочек из дорожной сумки ди Крея — кончилась на третий день, когда, достигнув наконец гор, они углубились в петляющее, но неизменно ведущее вверх ущелье, по дну которого протекала река.
Вероятно, им вскоре пришел бы конец: дикие земли ломали и не таких героев, но они все еще были живы. Каждый раз, когда ситуация представлялась безнадежной, случай или действия одного из компаньонов, а то и всех вместе, оборачивали поражение победой. Однако ненадолго. Не проходило и нескольких часов после очередного «счастливого избавления», как приходилось испытывать судьбу наново и как бы не в худшем варианте. Третьего дня это был голодный медведь, неожиданно вставший перед ними на тропе, но дама аллер’Рипп оказалась готова — «Учуяла она его, что ли?» — и всадила зверю арбалетный болт прямо в левый глаз. Сандер шел впереди, торя тропу, и от испуга — когда медведь поднялся над ним могучий, словно гора, — едва не впал в ступор. Разумеется, боевые рефлексы, вбитые в него еще в детстве, не подвели, но свое «мгновение выживания» он упустил. Растерялся и прошляпил два удара сердца, когда успевал достать меч и атаковать. Нет, он успел даже цапнуть рукоять меча, но и только. Однако в то же мгновение арбалетная стрела вжикнула около его уха, медведь оглушительно зарычал, и все закончилось. Медвежье мясо ели весь следующий день, но во время вечерней переправы через разлившийся ручей удар молнии вскипятил мелкую воду. И для Сандера так и осталось тайной, как уцелел в разверзшемся вдруг аду, состоявшем из раскаленного пара и летящих во все стороны брызг крутого кипятка, оказавшийся в эпицентре катаклизма Ремт. Тем не менее мастер Сюртук отделался лишь легким испугом да еще потерял ненароком все оставшееся мясо. Обожгло — других, и Керста в том числе. Однако на этот раз спасительницей отряда стала Тина. У нее оставался маленький кусочек медвежьего жира. Растопив его в котелке Ремта над костром, она смешала с жиром какие-то травы и перетертые листья деревьев вперемешку с крошками коры и помета лис и, представьте себе, создала из ничего что-то — самый удивительный бальзам, какой встречал в жизни мэтр Керст или о котором хотя бы слышал. Натертые мазью путники забылись тревожным сном, а к утру от ожогов не осталось и следа. Бывает же такое!
«Нет, не бывает», — понял в то утро Сандер.
Чудеса случаются, но воспитанницы сиротских приютов не дерутся на ножах, словно портовые бандиты, и не мешают зелий, подобно колдуньям-травницам из Старых графств. Всему на свете положен предел, чудесам тоже.
«Чего я не знаю? О чем должен был спросить?»
В последние дни Тина казалась ему куда привлекательнее, чем раньше. Возможно, все дело было в условном одиночестве странника в пути, но временами он ловил себя на том, что любуется ее волосами цвета осени или раскосыми миндалевидными глазами. О нет, он и на мгновение не потерял рассудка, и спроси его кто-нибудь, хороша ли девушка, ответил бы не задумываясь: нет, сударь, не красавица. Но взгляд ее глаз завораживал, а улыбка временами заставляла сердце Керста буквально рваться из груди.
«Она…»
Она была таинственна и непознаваема, словно высокие небеса или воды глубин. Она находила дорогу там, где пасовал даже ди Крей, шедший по этим землям как по своему саду. Она не ведала страха и не знала усталости, мешала зелья и добывала мясо самыми причудливыми образами, о каких Сандер мог помыслить. И она, кажется, продолжала расти. Во всяком случае, взглянув на нее однажды утром, Керст обнаружил, что мальчишеский кафтанчик, который по-прежнему носила Тина, туго натянут на ее явно пополневшей груди, а макушка девушки оказалась в этот день уже не чуть выше плеча Сандера Керста, а на уровне его уха.
«Шесть футов без дюйма…» — с ужасом понял он и больше в этот день не любовался ни ее взглядом, ни цветом ее волос.
6
— А девочка-то наша, ты заметил, как подросла? — Иногда Ремт переставал нести околесицу и начинал говорить серьезно, но было ли это лучше или хуже, сказать с определенностью нельзя. Во всяком случае, Виктор для себя этого пока не решил. Мастер Сюртук ему нравился, и ди Крей отнюдь не жалел, что выручил тогда Ремта из «Заемной лавки Карнака». Другое дело, что и тогда, и тем более теперь он ни в грош не ставил душещипательную историю, выданную мастером Сюртуком в ту памятную ночь. Он вообще сомневался, что Ремт рассказал про себя — свою природу и происхождение — хоть слово правды. Но Виктор ничего такого и не ожидал, он вполне представлял, с кем имеет дело. Однако и с практической, и с метафизической точки зрения — напарник из Ремта был хоть куда. С ним оказалось гораздо лучше, чем без него, и он не представлял для Виктора опасности, что, согласитесь, совсем немаловажно в горах Подковы.
— А девочка-то наша, ты заметил, как подросла? — спросил Сюртук, протискиваясь сквозь неровную щель между двумя скалами.
— Заметил, — ответил ди Крей. — Растет девочка.
— И не только растет.
— Ну, это когда как, — возразил ди Крей, пробираясь вслед за Ремтом через узость и далее вверх по осыпи. — Откуда нам знать, может, у нее и раньше такое случалось.
— Не думаю. — Ремт поднялся к деревьям, росшим на краю распадка, и остановился, дожидаясь Виктора. — Она бы знала. Кто-нибудь наверняка ей бы об этом уже сказал, а она знать не знает и ведать не ведает.
— Возможно, — согласился ди Крей. — Далеко еще?
— Да нет! Близко уже… Как сутяга наш давеча на нее зенки пялил, заметил? Чуть весь на слюну, бедолага, не изошел.
— Видел, не видел… К чему ты клонишь?
— Сказать тебе, у кого такое случается?
— У меня на руках пальцев не хватит — загибать.
— Тоже верно, — не стал спорить Ремт. — Но, согласись, есть в этом что-то эдакое, а?
— Фея, например, ручная… — предположил ди Крей, которому и самому хотелось знать, что тут не так.
— А, ты тоже подумал?! — оживился Сюртук. — Верно-верно! Все одно к одному: и «фейная поляна», и травки да корешки, и блеск в очах…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});