голове пропелась фраза: «Увяли розы, промчались грезы».
Марину она встретила сначала неприветливо, потом вдруг заинтересовалась ее волосами:
– Ой, это что у вас в Москве так модно сейчас, чтобы кончики другого цвета?
– Да, только еще входит в моду, мне подруга-стилист сделала.
– И как называется?
– («Черт! Как же это называется?») Горизонтальное мелирование.
– Как оригинально, надо и мне попробовать! Да Вы проходите, смотрите, можете поснимать, что надо. Сейчас все к нам ездят, вспомнили, в связи с юбилеем. Может заказы появятся, совсем наше производство нерентабельно.
Заведующая занималась в углу витриной со спортивными кубками, а Марина обходила музей, старалась не бежать сразу к материалам 80-х годов. Прячась за щитами, она несколько раз щелкнула пустым «Агатом». Вскоре она дошла до стенда, посвященного директору Краснову. Его деятельность, видимо, была успешной: фотографии соседствовали с диаграммами внушительного роста каких-то показателей. На одной из фотографий мелькнуло знакомое лицо: да это же «увядшая роза», только 20 лет назад, получает грамоту из рук красавца-директора.
Марина спрятала аппарат и покашляла, а когда заведующая подошла к стенду, начала разговор на интересующую ее тему с комплимента:
– А Вы совсем не изменились.
Надежда Дмитриевна расцвела улыбкой и стала очень любезной. Она пригласила Марину выпить кофе и привела ее в маленький закуток, где они сели возле тумбочки с кофеваркой. Кофе был растворимый из самых дешевых, но Марина стоически его пила, изо всех сил поощряя разговорившуюся Надежду Дмитриевну. Она подтвердила, что это – тот самый Краснов, которого сейчас по телевизору показывают. Марина узнала, что в Новосибирск Виктор Александрович прибыл в 1979 году, сразу с прицелом на место директора, так как в Москве у него была своя рука в министерстве – тесть. Министерская дочка с мужем в Сибирь не поехала, что давало основания считать его брак не слишком прочным, несмотря на наличие ребенка. Местные дамы строили на его счет молодого интересного мужчины определенные планы. Но Виктор Александрович сразу выделил из всех одну женщину: красивую, умную и самостоятельную, всегда одетую по моде и со вкусом. Он флиртовал напропалую, сыпал комплименты, дарил конфеты, делал намеки, но так и не сделал решающего шага, боялся поссориться с московской родней. Кому бы это понравилось? Конечно, она к нему охладела. Зато его усердие в работе и отказ от личного счастья были вознаграждены, и в декабре Краснов стал директором.
Тут Надежда Дмитриевна под влиянием нахлынувших воспоминаний достала малюсенькую бутылочку и предложила Марине долить в кофе коньячку. Марина вежливо отказалась, а собеседница приняла и разговорилась окончательно.
Летом директор неожиданно привез семью, которую Надежда Дмитриевна в глаза не видела, так как отдыхала в Сочи, а после отпуска ездила на курсы повышения квалификации в Ленинград, где пережила бурный роман со своим вторым мужем. И почти сразу ушла переводом в строительную организацию, где ей через год обещали квартиру в центре. А ей так надоело ютиться с родителями! Квартиру она получила, правда не через год, а через два, и не в центре, а здесь, на левом берегу, очень далеко от работы. А вскоре ее опять на завод пригласили, даже уговаривали, она и вернулась. Но Краснов уже был в Москве.
Вообще мало кто видел его жену и сына, потому что директор с ними жил на заводской базе отдыха «Завражино». У него там был персональный домик. Потом что-то приключилось с его женой – то ли перелом, то ли выкидыш, – и она вернулась в Москву для лечения. Всю зиму Краснов ходил мрачный, неразговорчивый, а весной тоже уехал, тесть устроил-таки его в министерство. Надежде Дмитриевне некогда было вникать во всякие слухи, мало того, что она сменила работу, она как раз разводилась. А этот подонок захотел оттяпать машину, купленную почти полностью на ее личные сбережения. К тому же она лишилась надежного источника информации: ее подруга-секретарша была вынуждена уволиться с работы. Ее муж увидел фото красавца-директора в газете и стал ревновать.
– Анекдот, да и только! Ведь Лера старше меня на целых три года! – Надежда Дмитриевна, проговорившись, резко замолчала и испытующе взглянула на Марину.
Но Марина, с начала рассказа заподозрившая, кто такая была эта «красивая и самостоятельная», даже глазом не моргнула, а с ходу поинтересовалась, где же находится это Завражино и нельзя ли туда съездить на денек отдохнуть. Оказалось, что там теперь отдыхать стало невозможно, заводским нарезали дачные участки, народищу полно, на пляже не протолкнуться, чернику и грибы вытаптывают.
– Да Вы сами посмотрите, какая была красота! – Надежда Дмитриевна подвела Марину к стенду, посвященному отдыху трудящихся. На одной фотографии, сделанной зимой, на фоне трехэтажного кирпичного здания, окруженного темными стволами деревьев, стояла плотная группа отдыхающих с двумя парами лыж на всех. На другой был зеленый летний лес и семья с двумя детишками, идущая по тропинке к небольшому деревянному домику. На третьей – берег реки, пляж, веселые купальщики.
– В большой корпус зимой на выходные давали путевки всем цехам по очереди, так за ними драка была. Под Новый год был традиционный заезд для администрации. А летом двухнедельные путевки еще в марте расписывали. Домики, как этот, давались на семьи, а другие, что получше, – они там, дальше от ворот, – были закреплены. Но с этими дачниками такая стала толчея, особенно, когда пустили коммерческий автобус, что я туда перестала ездить.
Тут Надежда Дмитриевна взглянула на часы:
– Ой, уже рабочий день ее кончился, а мне еще ключи сдавать!
Марина распрощалась и вышла на остановку, размышляя, куда поехать завтра с утра: в Завражино по следу Краснова или в Белый Яр по следу тети Тани. «И удастся ли найти свидетелей событий восьмидесятого года? Интересно, а тот, «молодой в светлом костюме» куда поедет? Да уж, приметы! Под такие можно много парней подобрать. Например, в свите Краснова сразу двое подходящих, да и вон тот парень у киоска, похож на них, как родной брат», – Марина едва взглянула на парня, а он сразу отвернулся, уставился на витрину и, не отрывая от нее глаз, слинял за угол киоска. На жаркой солнечной улице вдруг как сквозняком потянуло, по спине «мурашки побежали».
Тут, видимо, кончилась смена, и от проходной потянулся шумный людской поток. Подошедший автобус остановился очень удачно, Марина оказалась первой у двери, быстро запрыгнула и села у входа. Она смотрела во все глаза, но парень не вошел. «Похожий или тот же самый?» – думала она, повернув голову к окну, чтобы не упираться взглядом в плотную стену стоящих пассажиров. В автобусе было жарко и душно, несмотря на открытые люки. «Был ли этот парень в самолете? Нет, кажется. А, может, был? Значит, за мной следят? Но зачем? Я тоже член