– Мне пора домой, – ответила старуха, поморщившись от яркого света. Ее рука поскребла в спутанных зарослях седых волос. – Ей-богу, пора.
Она слегка оттолкнула Джека, и ее лицо приобрело подобие каменной маски, в глазах загорелись сумасшедшие искорки.
– Чокнутая старая крыса… – вымолвил Проныра. – Лучше ее не трогать.
Старушка отвернулась, сочно сплюнула и прошла мимо них.
– Там мой мальчик! – сказала она, не оборачиваясь, и указала грязным узловатым пальцем наверх. – Ваши ружья Майку Джи не понравятся, и он надерет вам жопу, сопляки… – И ее сгорбленный силуэт исчез за углом. Старуха не произнесла больше ни слова.
– Чертова ведьма, ты поговори у меня, – буркнул Джек, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов. Оглянулся на Проныру и близнецов. – Пойдем. Будьте начеку.
– Мамаша Шрама?.. – Проныра покосился на Джека.
Тот оставил его без ответа.
– Скорее – эта старая калоша его бабушка, – промычал Безумец, моргая и пытаясь привести шестеренки своего мозга в движение. Он посмотрел на брата: – Да?..
Угрюмый толкнул его локтем:
– Пошли. Какая разница? Воняет от нее, будто в карманах она носит дохлых хорьков.
Джек остановился.
– Погоди, ребята, – сказал он. – Давайте снимем сапоги. Меньше шуму будет и удобнее.
Все с ним согласились.
Они стянули сапоги, чтобы излишне не шуметь и иметь возможность нормально сгибать ноги в коленях, откинули капюшоны плащей на спину и поднялись по лестнице на второй этаж. Миновав вереницу темных коридоров, замерли у двустворчатой двери в читальный зал, которая была выжидающе распахнута. Проныра принюхался и сглотнул слюну – запах жареного мяса лизнул ему нос. Аромат чем-то напоминал свиные отбивные. И Проныра живо представил, как мясо хрустит у него на зубах, массируя десна. Да, он бы сейчас с удовольствием сжевал сочное мясо – с пулеметным треском за ушами.
В центре просторного округлого помещения, похожего на половину торта, стояло массивное кресло, в котором развалился Шрам, закинув скрещенные ноги на журнальный стол. По обе стороны тянулись стеллажи: одни с полусгнившими от сырости книгами, другие – пустые. Джек узнал байкера по неизменной одежде. На нем была покрытая заклепками кожаная куртка с лисьим хвостом на плече, линялая полосатая майка, потертые джинсы и пара ковбойских ботинок со стоптанными каблуками. Лица не было видно – на него падала тень стеллажа, заполненного ровными корешками книг. В правой руке Шрама, точно кончик бикфордова шнура, тлела сигарета, в левой руке – лениво покачивался длинноствольный револьвер «Смит и Вессон». По столу, у ног хозяина, с важным видом маршировал крупный пестрый попугай, любимец Шрама.
Четверо подручных Шрама расположились у костра, разведенного на листе железа, занятые приготовлением детеныша амфибии. Один из них, имевший вид бухгалтера, медленно проворачивал на вертеле тушку и смотрел выпученными глазами, как капли жира с шипением падают в огонь, отблески которого плясали на толстых линзах его очков. Пот стекал по лицу «бухгалтера», словно слезы. Другие – эти были из той породы людей, кто рисует мужские и женские гениталии на стенах туалета, даже никогда не пытаясь сложить дважды-два – держали руки на спусковых крючках оружия и не сводили затуманенных наркотиками глаз с подростков. Чудеса химии искусственных стимуляторов давно вогнали их в состояние близкое к трансу. Возле костра лежали стопки толстых книг в черных переплетах и сваленные в кучу деревянные ножки от стульев. Едкий дым вытягивало сквозняком в разбитое окно.
«А они нас ждали, – мысленно отметил Джек, и сделал вывод: – Похоже, одним из обязательных условий для вступления в их банду является требование быть хотя бы отчасти таким уродом, как их главарь. А у того, что в очках, с бестолковкой уж точно не в порядке». И тут же подсчитал их арсенал: пятизарядный карабин, два укороченных помповых ружья с пистолетными ручками, револьвер, а также два автомата «Узи» в кобурах на поясе у того, кто «колдовал» над мясом на вертеле. «Если этого «повара» завалить первым, то наши шансы уравняются, – с удовлетворением подытожил Джек. – А начнет стрелять – хлопот не оберешься».
Первым лед разбил Шрам.
– Хорошие мальчики в это время уже лежат в постельках. Не скажу, что очень рад тебя видеть, Дикий Джек, – спокойным тоном произнес он. – Хотя и давненько не виделись. Проходите. Но пусть твои близнецы уберут руки от оружия, иначе и я не смогу рассуждать и поступать здраво. Да и вы с толстяком оставьте свои пушки за дверью.
Проныра что-то проворчал себе под нос.
– И тебе не кашлять, – мрачно ответил Джек. – Оружие мы оставим при себе, с нашего позволения, Шрам. – Он специально акцентировал на слове «нашего», наблюдая за реакцией Шрама, но тот лишь хмыкнул. – Мои же ребята останутся за дверью. Мы пришли по делу и не собираемся устраивать пальбу.
Джек в одиночку прошел в зал и занял позицию чуть в стороне от дверного проема. На всякий случай, чтобы не оказаться на линии огня и не мешать своим парням, если завяжется перестрелка. Огляделся – справа стоял массивный дубовый стол на двух тумбах. Отличное укрытие, до которого всего три шага. «Два выстрела из ружья. Потом воспользоваться гранатой. Перезарядить ружье и добить ослепленных противников. Нет, шансов выжить у них меньше, чем у нас, – мысленно просчитывал свои возможные действия Джек. – Если только другие члены банды этого мудака в ковбойских ботинках не затаились где-нибудь рядом и дружно не подтянутся. Тогда все, сливай воду».
– О’кей, попытаюсь тебе поверить. Ты пришел на ужин или по каким другим причинам? – Шрам указал рукой на потрескивающий костер, на котором жарилась амфибия. На среднем пальце тускло блеснул массивный серебряный перстень с изображением черепа, окантованного дубовыми листьями. – Хочешь отщипнуть аппетитный кусочек?
– Нет.
Шрам расхохотался:
– Ты положил меня на обе лопатки! Что же ты хочешь?
Люди у костра поддержали главаря смехом, похожим на лошадиное ржание.
– Я ищу своих ребят, – сказал Джек. – Троих парней и девчонку с рыжими волосами. И вопрос у меня к тебе один: не встречались?
Люди Шрама уже не ржали, а продолжали неподвижно глядеть на Джека, ожидая приказа своего главаря, как тренированные собаки.
– Нет. Ничем не могу помочь. – Шрам, не вставая с кресла, развел руками, словно принося свои извинения.
– Тогда – пока. – Джек резко развернулся, собираясь уходить.
– Говорить «пока» уже слишком поздно, Джек, – напутствовал его Шрам. – Ты уже испачкался с головы до ног в моем терпении. У меня разве написано на входе: «День Открытых Дверей»?