– Your bunny wrote! – сдавленно прохрипел санитар, неосторожно сделав вдох. – Простите мой дурной английский. Ребята, глубоко не затягиваемся.
Вежливо пропустив мимо себя колонну тараканов, промаршировавшую, по всей видимости, на захват новых территорий, спецбригада вошла в прихожую. И растерянно застыла. Культурный слой начинался прямо под ногами и уже в коридоре почти достигал потолка. Там, наверху, угадывался лаз. Поднявшись и заглянув в него, Денис Анатольевич обнаружил нечто вроде тоннеля в толще мусора. Тоннель разветвлялся: один рукав вел, как выяснилось, к туалету (во всяком случае, унитаз гордо возвышался над отвалами аж на десять сантиметров), а второй – в комнату. Точнее, в небольшое гнездо под потолком, оборудованное матрасом и подушкой.
– Ты кто такой? – строго спросила Евдокия Петровна, выглянув из-под одеяла и пытаясь осветить доктора фонариком-жучком. Получалось не очень. Да и очки, как на грех, куда-то запропастились.
– Таракан я, бабушка. Кормежка у тебя тут больно знатная, вот и разъелся. Сейчас тобой закушу – и вперед, по соседям.
Такой прыти от старушки Денис Анатольевич не ожидал. Она метнулась к выходу, впечатав доктора в груду мусора. Ее децибелам позавидовал бы любой пароходный ревун. Во всяком случае, комитет по встрече, включая санитаров, соцслужбу и бригаду МЧС, чуть не снесло.
– Там ТАРАКАН! – бросилась она к санитарам.
Все поглядели в сторону лаза. Мусор под потолком зашевелился. Бабулька издала очередной протяжный гудок (присели и заозирались жильцы соседних этажей, полицейские рефлекторно потянулись за табельным оружием). Легко контуженный звуковой волной, Денис Анатольевич встряхнул головой и стал спускаться. Евдокия Петровна сделала попытку вскарабкаться на санитара.
– Тихо-тихо-тихо! Ситуация под контролем, это наш таракан, дрессированный, – успокоил ее санитар. – Мы с вами сейчас съездим в больницу, приведем вас в порядок, накормим, отмоем, а он тут пока проследит, чтоб был порядок. А когда вернетесь, он уйдет.
– И дружков своих пусть забирает! – заявила Евдокия Петровна, немного успокоившись. – Только чтоб как вернусь – чтоб был такой же порядок в доме! Чтоб ни одной вещички не пропало! Иначе уууу!
Она сняла с ноги калошу и грозно потрясла ею перед носом Дениса Анатольевича.
Как только спецбригада уехала (доктору пришлось прикрыть окошко в салон, чтобы его присутствие не нервировало бабульку), соцслужба грустно взялась за предоставленные ЖЭКом лопаты. Завалы разобрали только на пятый день. На свалку было вывезено ТРИ КАМАЗА МУСОРА.
Забетонированный передатчик
Когда я только начинал писать психиатрические байки, у меня было опасение, что истории быстро закончатся. Зря боялся! Пациенты не перестают удивлять. Сижу теперь, как шулер на раздаче, с четырьмя запасными тузами в рукаве, а карта все идет и идет. А ведь есть еще истории, которые приключались у коллег из других городов. Эта произошла в одном южном городе, где я мечтаю когда-нибудь побывать. Юра работает в этом славном городе на спецбригаде, и он рассказал историю мне, а я просто не мог не поделиться с вами. С его разрешения. Если где совру, он поправит.
Сергей (допустим, звали его так) болеет лет пять. Точнее, так считают доктора. А на самом деле у парня большие проблемы. Кому рассказать – не поверят. Собственно, он поначалу пытался: полиции, прокуратуре, психиатрам, к которым его неизменно посылали (не со зла, а так, чисто успокоить истерзанную ужасами жизни нервную систему). Его начинали слушать, потом делали большие глаза, прятали лицо в ладони и утирали слезу (эк пронимало-то!), сдавленно хрипели «шоб моя теща так жила!» – и в итоге он каждый раз оказывался в психбольнице.
Что за проблемы? Да продали его. С потрохами. Помните, Украина в НАТО вступала? Думаете, так все просто, захотел – и попросился к большим мальчишкам в компанию? Ни фига подобного. Те потребовали вступительный взнос. Ну что им можно было предложить? Рецепт соленого сала отпадал: на такое страна пойти не могла. Вот и продали несколько человек. В том числе Сергея. Тайно, конечно, кто ж такое афиширует!
Покупатели взялись за Сергея не сразу. Сначала что-то невнятно шептали у него в голове, канал связи настраивали, а потом пошло-поехало. День и ночь ему передавали информацию в виде цифр и чисел, которые надо было проговаривать про себя: таков принцип ментальной ретрансляции. Главное, чтобы без ошибок, иначе на выходе при дешифровке получится белиберда. Выйти из игры оказалось невозможно: дали понять, что в разобранном виде он тоже очень даже может послужить заказчику.
Некоторая передышка наступала в больнице, но там просто давали таблетки-глушилки, и никто ровным счетом ничего не предпринимал, чтобы исправить ситуацию в корне. А может, и они тоже были в игре. Решение самоустраниться пришло не сразу. Но неделя без сна и почти без еды (попробуйте-ка одновременно жевать и проговаривать про себя все эти два ноль девять, шестнадцать миллионов сто тридцать две тысячи семьсот семь!) добьют кого угодно. Надо было сделать так, чтобы заказчику не досталось ничего. Даже тела.
Спецбригаду вызвала перепуганная мать: Сергей ухнул в ванну два мешка цемента, замесил раствор и запер за собою дверь. Приехав на место и совершив проникновение со взломом, те застали парня, тщетно пытающегося погрузиться в застывающую массу целиком: глаза и нос предательски оставались на поверхности. Раствор, правда, успел слегка прихватиться, так что пациент был надежно зафиксирован.
– Может, так и повезем? – спросил доктор.
– А как спускать будем? – засомневался санитар.
– До лестницы волоком, а там вниз, своим ходом.
– В салон не влезет, – авторитетно заявил вызванный на подмогу водитель.
– Придется выколупывать, – вздохнул доктор. – Кувалда есть?
– Триста двадцать четыре! – подал голос Сергей. – Тьфу, то есть я хотел сказать – раствор еще не совсем застыл, не надо кувалду! Я все осознал, я буду лечиться!
– А вас, гражданин памятник, никто не спрашивает, – строго сказал доктор. – Врач назначил кувалду, значит, будет кувалда. Нечего было тут жертву коза ностра изображать!
– Кувалды нет, – развел руками вернувшийся через пять минут водитель. – Есть монтировка и саперная лопата.
– Согласен на лопату! – быстро сориентировался Сергей.
Отковыряв пациента из ванны, бригада переложила его на носилки: ноги и руки больного успели основательно затечь, и передвигаться самостоятельно он не мог. Попытались сбить излишки раствора, но решили, что столь радикальной эпиляции страдалец может не перенести, плюнули, накрыли простыней и снесли в машину как есть.
– Чисто Аполлон, – резюмировал доктор приемного покоя. – Бельведерский.
– Доктор, а где тут у вас туалет? – жалобно спросил Сергей. – А то я в ванне не смог, а по дороге неудобно было попросить…
– Сейчас тебя санитар проводит. Ты только того. Не засиживайся долго.
– А что?
– А куда мы потом будем ставить статую мыслителя?
Первичная санитарная обработка очень напоминала работу опытного скульптора-реставратора. Потом больного одели и повели в отделение, а на сцену вышла сердитая санитарка.
– Все возют и возют. Сорют и сорют. А ну кыш отсюда! – замахнулась она веником на спецбригаду. – Как кататься, так вон сколько здоровых лбов, а как убирать за ними, так Евдокия Семеновна!
Третьей попытки не будет!
Сложно в жизни психопату. Искренне (и даже в чем-то не без основания) считаешь, что ты – личность неординарная, уникальная и уж всяко заслуживающая более пристального взгляда мироздания, нежели прочий травоядный электорат, и что в итоге? Мироздание действительно обращает на тебя свой взор. Потом прищуривается. Потом разминает затекшую стопу и выдает свой коронный пендель. И долго глядит вслед, сложив руку козырьком: низко пошел, родимый. Ох, как бы дождя не приключилось!
Характер Вадима уже со школьной поры напоминал морского ежа с замашками берсерка. Контуженного голым задом неосторожного ныряльщика. И если родители на протяжении его учебы в школе и техникуме еще как-то пытались пригладить его иглы, врачуя потом царапины на душе рижским бальзамом, то выход в люди, то есть в самостоятельную жизнь, ознаменовался чередой неприятных открытий. Правда, не сразу.
По знакомству удалось устроиться на неплохую работу. И тут же наш герой ушел на съемную квартиру, чтобы, наконец, ощутить свободу от родительского ига.
Иго даже согласилось оплачивать аренду жилья: нервы всяко дороже. Потом Вадим решил жениться. Иго попыталось робко возразить – мол, а как же высшее образование? Ты же собирался! Но тут в поддержку жениха единым фронтом выступили невеста и ее родня: сначала жениться, а потом учиться! Знаем мы вас: там, в институте, незамужние студентки толпами блындают, коленками сверкают, мигом окрутят парня, а у нас тут свое дите на выданье. И даже вроде как немножечко на сносях. Иго вздохнуло, благословило чадо родительским хусымом и оплатило свадьбу на восемьдесят персон.